Многократор - Художник Её Высочества

• Название: Художник Её Высочества
• Автор: Многократор
• Жанр: Научная Фантастика

Произошло событие, имеющее фундаментальное значение. Написан портрет, с которого будут считываться физические законы природы и формироваться облик следующего цикла Вселенной. Сайт иллюстрирует роман «Художник Её Высочества», описывающий события, недавно произошедшие в Москве, на вашей планете. В романе закодировано место, где в Москве закопана золотая статуя. Вес статуи — 1 кг. Глаза — однокаратовые бриллианты (каждый стоит — 7000$). Статую смотрите на странице www.art-stepan.ru Удачи!

---------

В тексте полностью сохранено форматирование, орфография, пунктуация авторского текста — вдруг кто-нибудь из читателей начнёт поиски золотой статуи. Все материалы, картины, фото можно посмотреть на авторском сайте http://www.art-stepan.ru/ или http://samlib.ru/m/mnogokrator/chudoznik.shtml

---

— Ну ты, Жора с титьками! Не торопи умирать, дай состариться! — заорал, чувствуя, что пришло время. — Кончай!

— Всё, закончил, — даванул в кнопки. — Товсь! Пли!

Уже начав движение к антенне, Степан увидел краем глаза загоревшуюся красным надпись в мониторе поверх цифири: «Внимание! Возможно резонансное наложение.» Тут его влёт так кольнуло в сердце, что потемнело в глазах.

«Что за..? — чуть не кувыркнувшись через голову. — У меня же сердце — огурец. Здоровое. Ах ты, мармонетка!» — дошло до него. Это же Лузин со своей пальбой. Обернулся для гневных речей. Тот откинулся на спинку стула, схватившись за грудь. Лицо мучнистое, дохловатое.

— Ив, ты что?! — бросаясь на помощь.

— Подожди… — руку навстречу. — Сейчас пройдет.

— Тоже кольнуло?

Лузин приоткрыл удивленно глаз.

— И тебя, что ли?

— Пшел ты, ворошиловский стрелок! — дернул невежливо заводилу за шиворот. — Вскочил, очухался и бегом! Или пинка поставлю, стахановец!

— Да, уже, очухался, бляха-муха…

Несколько щелчков — монитор погас. Выдрали прибор, вырубили свет, коробки на место и выбрались на крышу. Спустили пушку, сбросили веревку вниз. Степан встал ногой на крюк, придавливая всем телом. Лузин слетел вниз. Взял протёртое стекло за края. Отпечатков он не оставит, обрыбитесь господа. Уложил четвертинку на место, пришлёпал штапики.

— Ну, домине, пронеси!

Установил крюк на бортик крыши, вцепился в жестяной край и осторожно сполз в пустоту. «Ну, голуби, вишу? Не падаю?» И подражая ленивцу, соскользнул к балкону.

«Какие там Атосы-Портосы с их мызгатней вокруг бриллиантовых подвесок. На университеты надо лазить!»

Дернул веревку — та не свалилась. Еще дернул — тот же результат. Неужели крюк плохо разогнул? Это будет конец света. Задергал зверски — не падает, сволочь!

Лузин, увидел, отобрал веревку, отбежал в сторону и слегка дернул кончик. Веревка волной пошла вверх, крюк сорвался и полетел вниз.

— Берегись! — крикнул Степан, бросаясь в сторону. — Рационализатор ты мой, слатенький. Сумку давай, паразит!

В мастерскую.

— Аби, ты где? Ходу!

Быстро, быстро! Бегут впереди взгляда.

— Двери закрой.

— Не надо.

— Почему? — удивился Лузин.

— А ты подумай. Мало ли кто куралесит тут, если меня нет и всё открыто.

— Ясно. Под вашей охранительной сенью…

На лифте на первые этажи, на цыпочках в фойе. Степан выглянул из-за колонны в круглый зал. Около дверей за столом, спал вахтер, выдувая на губах булькающую рыбью мелодию. Пожалуй, самая большая их удача за сегодня. Прокрались не дыша мимо вахтера. Степан навалился на тяжелую дверь. Пулей вылетели на улицу. Дверь пошла назад, встала на место, стрельнув от себя плиту воздуха, ветерок ударил по залу, вахтер вскинулся, сонно покрутил головой и потянулся к термосу с кофе.

Проскочив лестницу, начали притормаживать, оглядываясь. И встали, соображая, что происходит. От реки поднимался туман, похожий на лесной пожар. Он мгновенно пожрал этажи университета один за другим. Двинулись в сторону набережной, вглядываясь под ноги.

— Не расходитесь, растеряемся.

Обернувшись, еле увидел две поспешающие за ним фигуры.

«Впрочем, если бы девушка наша психиатрическая потерялась, может быть, лучше только было. Прав я или прав?»

Показался «Ситроен», караульный пёс, лежащий на брюхе. Маша их заметила. «Ситроен» сразу взвыл мотором и приподнялся на гидроусилителях, готовый к броску, дать только команду.

— Заждалась, котёнок? Поехали отседова скорее.

Маша включила противотуманные фары и надавила на газ.

— Фу-у-у… — выдохнул Степан, откидываясь головой на подголовник.

— Все ребята со двора малярам кричат ура! — поверула голову Маша, улыбаясь.

— Уря-уря, — потянулся, упираясь в потолок. — Осторож..!

Поздно. Из тумана вывалилась фигура, удар, визг шин об асфальт… Нехорошая тишина.

— Мамочки родные, я кого-то сбила… — сообщила Маша.

«Заметили, — выскакивая из машины. — Этого еще не хватало.»

Перед автомобилем полусидела, полулежала девушка. В стороне валялся целлофановый пакет, из которого выкатывались в туман какие-то фрукты. Кинулись к пострадавшей.

— Где больно?

Девушка стянула вниз задравшуюся юбку, завсхлипывала. Маша наклонилась над ней, бледная то ли сама по себе, то ли из-за тумана. Лузин уже собирал в пакет фрукты, убегая в молоко.

— Я улицу переходила у-у… и вдруг у-у-у… — с судорожными вздохами плакала она.

Маша отвела степанову руку.

— Отойди, я маленько понимаю.

Вспомнил, что она ему говорила о своем отце, известном хирурге.

— Перелома нет. Ушиб. Но её бы всё равно в больницу.

— В машину! — скомандовал Степан, вспомнив, что они поедут мимо семьдесят первой кунцевской больницы.

Подняли с асфальта пискнувшую пострадавшую, усадили на заднем сиденье, мужской состав по бокам, Абигель впереди. Маша поехала, вся внимание, кусая губы.

«Она не виновата, — подумал. — Вообще ж не видно.» Черепашьим шагом выехали с Ломоносовского проспекта на Минскую улицу. Туман начал редеть. Машина пошла быстрей. А когда вылетели на Кутузовский проспект, туман исчез, будто корова языком слизнула.

— Маш, за Аминьевским больница будет…

— Не надо, уже прошло… Ссадину бы только смазать…

Маша притормозила, проезжая кунцевскую больницу, а потом поддала газу.

— Завезём Ивара и на дачу. Йод, пластырь имеются.

— И славно! — выдохнул Лузин. — Хорошо еще мой дом по дороге. А мы всё-таки… — замолкая.

На что Степан сказал особо:

— Знаешь, что Пирр заметил, когда с римлянами поцапался?

По лицу ученого было видно, что он знал. Но Степан закончил:

— Еще одна такая победа, ёб… перный театр, и мы погибли!

Нырнули в квартал от кинотеатра «Минск», высадили застрельщика хлопотливой ночи.

— Винтарь поганый, — кивок на сумку с пушкой. — Правда, лучше пока туда.

Когда машина сорвалась с места, Степан высунувшись в окно, крикнул:

— Эй, Эйнштейн, а я так и не понял: наша желанная, в закромах? — стукнув о корпус «Ситроена».

Последнее, что увидел, пока машина не ушла за угол дома, как Лузин поднял на уровень лица пятерню и сложил фигушку, загибая пальцы по очереди в сторону своего носа.

Пока девушка умывалась в ванной, Маша первым делом налила в рюмочки напиток героев.

«Уместно», — одобрил художник, понюхал букет выдержанного коньяка и с удовольствием выпил.

«Вот те на! А какая страшилка была с тушью на щеках», — прокомментировал про себя выход пострадавшей из ванной. Девушка оказалась прехорошенькой. Она только чуть прихрамывала на ногу и смущалась от оценивающего рассматривания остальных. Маша протянула рюмочку.

— Выпей лучшее лекарство.

Та взяла коньяк, с трудом выпила. Похоже, порядок. Больше напугались. Даже медицинским клеем не пришлось ссадины заливать. Синяк только вылезет позже что надо.

— Спасибо вам, — поблагодарила девица. — Я теперь уже ходить могу.

Все рассмеялись. Они же ее ухайдакали, она же их и благодарит.

Маша предложила познакомиться.

— Я — Маша. Степан. М-м… — поворачиваясь к Абигели.

— Абигель, — подсказал Степан.

— Варварушка я…. Сядристая, — смутилась. — Знаете, всякие фамилии бывают: странные, и смешные, и никакие, а моя — древнерусская, — словно оправдываясь, объяснила.

Степан утешил:

— У тебя, Варварушка, еще нормальная, поверь. Ты посмотри, какая у меня — Бумажный. Картонажный, можно сказать, древесно-стружечно-волокнисто-целлюлозный. Эдако папирусно-макулатурно-мелованный, кендырь камышовый, бибельдрук, бумазея с начесом.

— Тебя понесло.

Понесло-то сегодня Лузина, если честно. Никак не Бумажного.

— Еще коньяк будете? — спросила хозяйка.

— Налей по последней.

— Я не буду, — прикрыла рюмочку ладошкой Варварушка. — Я уже пьяная.

Опять посмеялись над девчонкой.

«Какая миленькая», — после коньяка умилился Степан. Человек если перенапрягся — ему пробку дай понюхать, он и раскиснет.

Спросил: не студентка ли Варвара? Да, студентка, только что перевелась в Москву из волжского города со старинными университетскими традициями.

— А зачем тогда в Москву? — спросила Абигель.

Та пожала плечами.

— Москва есть Москва.

— Это точно, — защитил Степан. — Париж есть Париж. Был кто в Парижике?

Никто не был, кроме него. Маша весь мир с родителями объездила, а вот Париж пропустила. На неё в тот раз грипп напал. Абигель только раз в Болгарии с отцом отдыхала.

— А я нигде не была, — застеснялась Варварушка.

— У тебя всё впереди, — подбодрил.

— Ты это так говоришь, будто у тебя всё позади, — сказала Абигель.

Степан положил ей руку на колено. Специально положил, пока Маша отвернулась.