Многократор - Художник Её Высочества

• Название: Художник Её Высочества
• Автор: Многократор
• Жанр: Научная Фантастика

Произошло событие, имеющее фундаментальное значение. Написан портрет, с которого будут считываться физические законы природы и формироваться облик следующего цикла Вселенной. Сайт иллюстрирует роман «Художник Её Высочества», описывающий события, недавно произошедшие в Москве, на вашей планете. В романе закодировано место, где в Москве закопана золотая статуя. Вес статуи — 1 кг. Глаза — однокаратовые бриллианты (каждый стоит — 7000$). Статую смотрите на странице www.art-stepan.ru Удачи!

---------

В тексте полностью сохранено форматирование, орфография, пунктуация авторского текста — вдруг кто-нибудь из читателей начнёт поиски золотой статуи. Все материалы, картины, фото можно посмотреть на авторском сайте http://www.art-stepan.ru/ или http://samlib.ru/m/mnogokrator/chudoznik.shtml

---

— Ну, вы даете, сударь! — не выдержал Кочкин.

— Слушай его больше. Он на «Спартак» каждый раз бежит.

Вильчевский развалился на заднем сиденье.

— А я вовсе не так думаю. Через пять минут буду говорить противоположное. Не люблю центризма! Я сам бы с удовольствием побыл диктатором.

— Лично я тебя бы выбрал, — улыбнулся Степан. Ему представился Вильчевский-президент и развеселый его народец.

— Я бы не стал натравливать на свой народ танки. Другие прихоти удовлетворил бы. Делаю ведь что хочу. Я — диктатор!

На заднем сиденье подбоченилось. Взгляд из-под полуопущенных век величаво-тухлый.

— Ванька-встанька ты.

— Я бы для начала издал указ о национализации оранжерей.

— Каких оранжерей?

— Ну не огурцовых же. Цветочных. И приказал бы своим полицейским ежедневно бесплатно раздавать букеты моим подданным женщинам. Одиноким женщинам дополнительно по огурцу.

— Может правда продвинем его по общественной линии? — подмигнул Степану Кочкин. — Хорошо, одели траву на голову.

Степан исполнил, а у Ивана и так надета на одно ухо.

— У Оружейной палаты авто заныкаем. Пойдем, сходим на этот раз втроем.

Подошли к воротам Боровицкой башни. Так же стояла шеренга солдат, впереди офицер. Нет, даже два офицера. Дальше зеленое море, в глубине плавали верхушки притонувших бронетранспортеров, на броне сидели солдаты с травяными волосами.

— Ах вот оно что-о-о..! Ну, маладэ-э-эц Коча с Качи! — осенило Бумажного.

— Конец цивилизации, которую мы знали. Наши в Кремле!

Ударила последняя неуместная молния, слабо громыхнул жестью гром.

— Мирись, мирись, мирись и больше не дерись. А если будешь драться — я буду кусаться! — докричал Степан.

Вильчевский, натурально, не удержался:

— Не всё солнышко, что встаёт. Пошли административно взыщем с солнышка, дружбаны!

Тут ещё послышалась музыка. Это президентский оркестр грянул у царь-пушки маршиком, издалека скорее похожим на латиноамериканские карнавальные пассажи.

— Порядок. А Троицкие ворота без нас откроются.

Самое время поинтересоваться у «строителя», каким образом тот оказался внутри. Но Кочкин даже не стал отвечать. Итак ясно, что хирургически.

Природа синхронизировалась с событиями, происходящими на грешной земле. И где-то эта синхронизация поднималась до уровня символизма. Первый луч солнца пропорол простыню облаков и золотой клинок коснулся главы «Ивана Великого». Новые клинки втыкались, и новые, на глазах изрезав серое в клочья. Трудно не поверить, что природа не подсматривает за нами.

Широким долгим коридором шли плечом к плечу. Шёл Степан Бумажный. Шёл Панаид Кочкин. Шли брат и сестра Лузины. Шёл Вильчевский с «Леонардо» в руке. Шли Гейжа с Будановым. Шли Шишлевские. Шла Шурочка Шандер. Шёл бард, Эдуард Айзель. Шёл учитель истории Скубиро. Шёл Олег Корабельников. Шёл Черненко. Шёл Юра Злотя. Шли Хахонины. Шёл Сергей Шмидт со своей «прекрасной шеей» и её сестрой Виолеттой. Шли Штеркеля-Лукьяненки. Шёл Зубков Юрий Герасимович. Шли художники: Дмитрий и Галина Григоровичи. Игорь Тутарев, в руках гитара, из гитары ритмически упрямится — До! До! Шаг! До! Шаг! Шаг! Идёт народ. Необъятная секретарская, какие-то случайные люди, тяжелая дверь — створки от себя.

— Здравствуйте. Рабочий контроль. Правёж истории.

Президента разбирали в Кремлевском Дворце Съездов.

На сцене сгруппировали микрофоны на штативах. Техник поцокал ногтем в сетки микрофонов.

— И рез, и рез, и рез, два, три.

Фотокорреспондентов и кинооператоров, материализующихся из воздуха, попросили не выползать на середину сцены, и всё равно их приходилось оттаскивать за полы назад.

Президенту подали стул, вежливо предложили сесть. Столица Александр Иванович породисто вздёрнул подбородок, но глазами разного вида тайком рыскал по огромному залу. Судя по тому, как сжимался в руке золотоперый «Паркер», ясно — президент собирается дать бой.

Кому только? Это и есть «строители», о которых ему пыталось подсунуть аналитические записки крапивное семя службы безопасности? Острог бы их побрал с их шутовскими акциями! Устраивают какие-то «деньки прозрачных границ», сговариваются по «Интернету» с китайцами, прибалтами, выбегают тысячами с двух сторон и братаются на пограничной полосе, врубают музыку, заглушающую стрёкот боевых вертолётов, танцуют, веселятся, игнорируя пограничников с озверевшими псами.

У микрофона барышня. Ей предложили взять на себя обязанности председателя. Восемнадцать лет, кажется, уже исполнилось.

— Попрошу внимания. Первым делом хочу заявить: мы не обладаем полномочием вершить какой бы то ни было суд. Задача проще. Попытаться разобраться в причинах кризиса власти и поискать выход из него. Думаю, Александр Иванович не откажет в любезности принять участие в разговоре.

«Куда ему деваться?» — подумал Степан, кусая бутерброд с бужениной. Буфеты в Кремле, при том, что вроде как низложение верховной власти, работали исправно. Рядом жевал Вильчевский, прихлебывая квас из бокала от «Леонардо».

Президент притянул микрофон к себе.

— Хорошо, что пионерское собрание понимает свою нелегитимность. Что ж, дорогие содержавники! Давайте побеседуем еn bloc{в целом}.

У микрофона барышня-очкарик, первый или второй курс университета. Начинает не без шпилек:

— Дважды два четыре, но лучше надеятся на лучшее. Лучше бы как раз наоборот, в деталях выпарить экстракт воли и делания, шаг за шагом вскрывая причины конфронтации власти и народа.

— Власть! Народ! — ударил по столу Столица так, что мяукнул микрофон. — Что может знать об отношениях власти и народной толщи желтизна цыплячья? Даже не буду извиняться за тон, потому что мне смешно!

Юница взрослого хамоватого напора не выдерживает и по-детски краснеет. С другого микрофона её заслоняет кавалер преддипломного увеличения:

— В конечном счёте, все мы — невылупившееся цыплята в этом большом яичке цвета неба. Наше пионерское собрание, как вы выразились, господин бывший президент, лично мне напоминает Национальное собрание Великой французской революции.

— Я вам не бывший президент, мелочь пузатая! — взвился Столица. — Я власть действующая! И то, что вам удалось вломиться в Кремль, еще не драма, драмоеды! В городе полно войск!

— А-я-яй, господин президент!

Барышне у микрофона с невинным видом (верхняя губа покрашена фиолетовой помадой, нижняя серебряная, обтянутая парашютным шёлком попка, дутые плечи футболки, рэйверские «гриндерсы» с металлическим носком, способным выдержать танковую гусеницу) палец в рот господину президенту лучше не ложить (если он традиционной ориентации). Совет президенту ласково, не делать скоропалительные заявления, что он обладает легитимной властью утопить нелегитимное собрание в крови. Слово не воробей.

Председательствующая попросила не горячиться в любом случае. Хоть Останкино не разблокировано, да какие блокировки, когда спутники над каждым фонарным столбом? Достойнее господа.

Президент скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула с видом: «Ну, хорошо, корректен я, корректен, поцелуйте меня в одно легитимное место через вашу нелегитимную вуаль.»

— И я сожалею. И продолжу.

В двух словах девушка в «гриндерсах» персонально как раз против нелигитимности собрания. Более того, твердо высказалась за первую, общественную фазу импичмента. И даже склонна к декретированию немедленного смещения А.И. Столицы с поста президента России без всяких юридических оговорок. Жиронда, по логике истории, обязана уступить место якобинскому радикализму.

— Серьезная девчурка.

— Она права, Ванька. Этот же ничего хорошего за свою лжизнь не сделал. Череп какой-то мятый. Так и кажется: тронь пальцем — черви повылазят. Мозги смердят!

— Если он отсюда выйдет, нам крышка.

— Не думаю. Баланс сил изменился.

Столица не преминул воспользоваться тем, что разбор полётов происходит задним числом.

— Вам легко советовать, мои несовершеннолетние друзья. Хотел бы я посмотреть на ваши рекомендации тогда, когда автономисты перекрыли границы. Бежать с поднятой юбкой легче, чем с опущенными штанами. Даже левая пресса местами вякала про блокаду. Забыли?

— Не забыли. Но согласитесь: убеждать и запугивать — вот действия реальной власти. Ни в коем случае не: запугивать, стрелять. Не править, но управлять. Хватит с нас уже диктаторов для народа без воображения. Гибче. Мягче. Искуснее. И вы вспомните: посредническая миссия «деревенщиков» и католикос предлагали конкретные условия переговоров. Вы отказались. Тем не менее, позже не побрезговали услугами национал-патриотизма, где повар ноги моет. Вам ли не знать, чем президенту России могла навредить «харизма» их…