Стиг Трентер - Скандинавский детектив

• Название: Скандинавский детектив
• Автор: Стиг Трентер
• Издательство: Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-7905-2334-X

Шведский детективный роман занимает видное место в национальной литературе, его лучшие произведения признаны далеко за пределами Швеции. Русскоязычный читатель знаком в основном с произведениями дуэта Пер Вале — Май Шеваль, создавших образ комиссара полиции Мартина Бека и работавших в социально-критическом жанре. Однако спектр шведского детектива гораздо шире, хотя лишь немногие лучшие его образцы известны по переводам на русский язык.

Сборник, в который вошли произведения Марии Ланг, Стига Трентера, Ханс-Кристера Ронблома, Оле Хогстранда и Боба Алмана, призван восполнить этот пробел.

Составитель сборника И. И. Кубатько.

---

— Так вот и я о том — я была у них. Я сижу с их малышом один вечер в неделю, хотя вчера был не мой вечер, и очень жаль, что мне пришлось там сидеть, потому что была замечательная погода, но у них были билеты в театр, а поскольку им редко удается увидеть что-то путное, они жутко хотели пойти, ведь моя сестра увлекается театром еще больше меня, так что она была просто счастлива, что пойдет туда, хотя я не уверена, что это было так уж весело — во всяком случае, не совсем то, что они ожидали. Янне так и сказал мне, когда отвозил меня домой, и в результате я легла спать почти в час ночи, так что неудивительно, что я сегодня проспала, хотя мне от этого не легче. И я вообще не понимаю, какое это имеет значение, чем я занималась вчера вечером, — конечно, я бываю халатной и небрежной, и вообще, но я ведь ничего не натворила!

— Речь идет не о тебе, просто мы допрашиваем всех, потому что здесь в ателье произошло нечто… нечто очень печальное.

Он увидел, как глаза ее по-детски расширились от любопытства, и добавил сухо:

— Пойди к остальным в кухню, там все тебе объяснят.

— Так, — сказал Жак, когда она удалилась, — а кто объяснит все это мне?

— Сначала я должен задать несколько вопросов.

Если Жак и нервничал, то ему неплохо удавалось это скрыть. Он терпеливо отвечал на вопросы Палле. Ему тридцать четыре года, он известный и весьма обеспеченный модельер, холост, у него своя квартира на Фридхемсплан. У него есть ключ от ателье, хотя он пользуется им исключительно редко. И вот они вернулись к началу разговора.

— Почему, черт возьми, двадцать минут назад вы крались по чердаку? — спросил Палле, приглаживая рукой свои рыжие вихры.

— Я не крался, просто у меня ботинки на резиновой подошве. Если это запрещено законом, то я приношу свои извинения. И в моем присутствии на чердаке нет никакой мистики. Я просто прошел через чердак, который соединяет эту часть здания с угловым домом, выходящим на Кунгсхольмсгатан.

— Почему?

— Потому что в том подъезде в отличие от этого есть лифт и потому что у меня временами очень болит колено.

— Лифт? — удивленно переспросил Палле. — Вы хотите сказать, что по чердаку можно пройти из подъезда в подъезд?

— Ну да. Раньше двери на чердак запирали, но теперь, когда дом все равно идет на снос, до таких мелочей никому нет дела.

— Ах, вот как!

На несколько секунд у Палле почти испортилось настроение, насколько это вообще могло с ним произойти. Интуиция упорно подсказывала ему, что в появлении Жака явно было нечто мистическое, но в этом дурацком доме с множеством соединенных между собой подъездов, кажется, не имело никакого значения, что приходящий с улицы почему-то спускается с крыши.

Приходящий с улицы? Он вспомнил мокрое пальто Гунборг Юнг и дождевик Би, вспомнил, как Аста Арман поставила в угол мокрый зонтик, хотя и упомянула, что ехала на такси. Он взглянул на струи дождя за окном, потом посмотрел на совершенно сухие вьющиеся каштановые кудри модельера, его маркий бежевый пиджак, коричневые замшевые туфли…

— Когда вы расстались с Вероникой Турен? — спросил он сурово.

— Расстался? — рассмеялся Жак. — Она, к счастью, никогда не была моей.

— Не стройте из себя дурака! Когда и где вы с ней расстались вчера вечером… или ночью?

Борода хорошо защищает лицо, однако и она оставляет некоторые части лица открытыми, так что можно увидеть, когда бородач краснеет или бледнеет. Жак сперва покраснел, потом его лицо стало серовато-бледным.

— С Вероникой мы распрощались здесь, в ателье, в половине шестого. А сегодня договорились поужинать вместе.

— Это будет проблематично.

— Проблематично? — Жак даже подскочил на стуле. — Что вы имеете в виду? Господи, что случилось?

Вместо ответа Палле вдруг поднялся — скорее от изумления, чем из обычной вежливости. В дверях салона появилась женщина его мечты. К сожалению, она выглядела такой недоступной, словно сошла с обложки модного журнала. Даже ее плащ являл собой суперэлегантное сооружение из голубовато-зеленого водонепроницаемого бархата с отворотами и капюшоном зеленого шелка. Этот яркий зеленый цвет выгодно оттенял черные блестящие волосы и огромные синие глаза. Когда она жестом профессиональной манекенщицы сняла плащ и бросила его на табурет у двери, весь ее облик был по-прежнему выдержан в этих двух тонах — синие перчатки, синий костюм и зеленая шелковая блуза до талии с глубоким вырезом. Единственным украшением был широкий зеленый браслет на левой руке.

В тоне Жака смешались восхищение и раздражение из-за неожиданного вмешательства в разговор.

— В жизни не встречал женщины, которая умела бы так разодеться в самый обычный будний день, как ты. Прими мои комплименты! Разрешите представить — Ивонна Карстен, наша ослепительная манекенщица. Инспектор криминальной полиции Дэвидсен.

Однако красавица словно не заметила Палле Дэвидсена. Отработанной скользящей походкой она приблизилась к Жаку, подняла руку и отвесила ему звонкую пощечину.

Жак чуть не упал.

— Ты что? Какая муха тебя укусила? Совсем спятила?

— Ты вполне заслужил еще одну. — Ивонна, похоже, намеревалась повторить. — Одна — за то, что сбежал от меня. А вторая — за то, что не открыл мне.

— Не открыл? Да ты с ума сошла! Что я должен был тебе открыть?

— Ты… ты… твоя…

Ее пальцы с острым маникюром хищно скрючились, словно готовые вцепиться ему в бороду или расцарапать лицо.

— Ты будешь отрицать, что был здесь… в ателье… вчера в девять вечера? И что ты наплевал на меня, когда я звонила и колотила в эту дурацкую дверь и кричала?

Жак совсем перепугался.

— Ивонна, ради Бога, уймись. Мы не одни.

— Да, мы не одни. И вчера ты тоже был не один. Признавайся! Хотя ты можешь вообще ничего не говорить. Я точно знаю, что она была здесь! Ее чертову шикарную тачку невозможно не узнать. Эта мерзкая толстуха!

— Если ты имеешь в виду Веронику…

— Если я имею в виду Веронику! Да уж, ее, кого же еще! Но я клянусь, если эта старая ведьма еще раз перебежит мне дорогу, ей это даром не пройдет! Я ее уничтожу! Точно так же, как…

Голос Ивонны звучал все возбужденнее, глаза помутнели. Палле, хорошо знавший все эти симптомы, рассудил, что никому не станет легче, если она по-настоящему забьется в истерике, и поспешил вмешаться.

— Это совершенно лишнее.

Лаконичная реплика дала нужный эффект. Она запнулась и уставилась на него, открыв нежно-розовый ротик, в ожидании продолжения.

— Вероника Турен уже мертва, — сказал Палле.

— Мертва?!

Это слово прозвучало как чуть слышное эхо, и в комнате воцарилась мучительная напряженная тишина. В конце концов, Палле вынужден был произнести еще одну, заключительную, реплику:

— Да, она мертва. Ее убили.

4

Как Жак воспринял это сообщение, инспектор криминальной полиции Дэвидсен впоследствии сказать не мог. Он был всецело поглощен реакцией прекрасной манекенщицы. Несостоявшаяся истерика сменилась обмороком, и когда он подхватил ее и отнес на диван, ее вид представлял впечатляющее зрелище — от синих туфель-лодочек на идеальных ногах до глубокого выреза на шелковой блузке… Внезапно он осознал с гримасой отвращения, что еще долго шелковые блузки будут вызывать у него аллергию, независимо от того, розовые они или зеленые, разрезаны они и перепачканы кровью или ходят вверх-вниз в напряженном ритме, обтягивая высокую, остроконечную и, без сомнений, живую женскую грудь. Он нервно тряс ее за плечи, но длинные накрашенные ресницы не поднимались.

— Что вы теперь скажете, черт вас возьми? — прорычал он, обращаясь к Жаку. — Выходит, вы были здесь вчера вечером с фру Турен?

Глаза Жака уже приобрели свое прежнее испуганное выражение — как у зайца, который чувствует опасность и в любую секунду готов пуститься наутек, едва поймет, в какую сторону бежать.

— Так утверждает Ивонна. Возможно, она вообразила себе, что это так, а может быть, надеется что-то выиграть и поэтому лжет. Я никогда не понимал ее, а сейчас понимаю еще меньше, чем когда бы то ни было. Если вам удастся разобраться в ее фокусах и выудить из нее правду, я первым сниму перед вами шляпу.

Выражение его лица резко изменилось, когда он добавил:

— У меня не было причин убивать Веронику. Я искренне огорчен ее смертью. Может быть, я один из немногих, кто действительно огорчен.

То же самое он повторил некоторое время спустя в той комнате, которая из-за невероятного скопления тюков и рулонов ткани на полках называлась кладовкой. Палле отослал его, чтобы наедине померяться силами с Ивонной Карстен, и Жак уселся на рабочий стол спиной к мокрому окну на задний двор. В кладовке компанию ему составила Мария, которая не в состоянии была выносить разговоры на кухне, где страшная сенсация обсуждалась со всех сторон остальными сотрудниками.