Вилис Лацис - Семья Зитаров. Том 2

• Название: Семья Зитаров. Том 2
• Автор: Вилис Лацис
• Издательство: Зинатне
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1975

Семейная сага. События, о которых идет речь в книге, разворачиваются в начале прошлого века, когда в России революция уже произошла, а в буржуазной Латвии она только начиналась. Глава семейства — капитан парусника, на долгие месяцы оставляющий семью справляться с крестьянским хозяйством. Описываются судьбы каждого члена семьи, насколько они разные, хотя люди вышли из одного семейного гнезда. Действие разворачивается и в Латвии (в мирной жизни и на войне), и в дальних странах, куда отец, а за ним и сын попадают на торговых судах.

Во второй том вошли части с IV по VI. Поездка Янка Зитары в Сибирь, жизнь в Барнауле и латышской колонии. Возвращение на родину и столкновение с классовыми противоречиями только что образовавшейся буржуазной Латвии.

---

Первыми собрались домой Карл и Сармите. Маленький Андрис был оставлен в Пурвмалах, а покормить скотину обещала Леонтина.

— Вы бы остались, — сказал Эрнест. — Кто же будет водку допивать?

Затем последовали взаимные приглашения приехать в гости, и в ответ были получены заверения и даже намечены приблизительные сроки приезда. И казалось, что только сейчас они наконец поняли, насколько они друг другу дороги и необходимы.

Янка проводил Карла и Сармите до дороги.

— Когда кончим лов, я приду к вам, — сказал он. — Постарайся к этому времени припасти какую-нибудь работу по постройке дома.

— Тогда прихвати с собой топор, — посмеялся Карл. — У меня только один, и тот щербатый.

— У тебя поперечная пила есть?

— У Попова [28] в Риге…

— Хорошо, тогда я захвачу и пилу.

Они уехали. Маленькая лошаденка бежала рысью. Старая таратайка, безбожно грохоча, скоро исчезла в облаках пыли.

«Он мог командовать полком, если бы остался в России… — думал Янка, глядя вслед уехавшим. — А что он нашел здесь? Что ожидает его в будущем? Недостойный сидит в родном гнезде, словно ястреб, и никого не подпускает к нему. А тот, кому полагалось бы быть на этом месте, принужден ютиться на болоте».

При этом Янка забыл о том, что сам он вышвырнут из родного гнезда и что сегодняшняя сердечность случайна — это просто реклама. Стало грустно, алкоголь опять сделал его чувствительным. Янка вернулся в комнату и осмотрел подарки — большой альбом для фотографий со свадебным снимком Эльзы и Кланьгиса, вязаный джемпер, псалтырь и небольшой букетик цветов — мелкие белые и синие полевые цветы — и простой серый конверт: «Поздравляю в день конфирмации, желаю счастья. Эльга».

Отдавая подарок Эльги, Эльза даже просила извинить ее, что привезла такой пустяк. Но именно от этого пустяка у Янки защемило сердце, и все остальные подарки показались ему незначительными.

Вскоре после отъезда Карла и Сармите разошлись и остальные родственники. Хозяйка корчмы Анна не доверяла кухаркам и должна была сама присмотреть за приготовлением ужина: летом у нее жило на пансионе несколько человек. Миците не пошла с матерью, а осталась помогать Эльзе укладывать посуду. Когда Кланьгисы уехали, она присоединилась к Янке и Эрнесту, и они втроем допили все. Теперь уже никак нельзя было обижаться, что мало выпито. Эрнеста стало клонить ко сну. Лицо Янки разгорелось, словно у девушки. А Миците курила одну папиросу за другой и пыталась научить этому искусству Янку. Она слишком громко разговаривала и беспричинно часто смеялась.

Уложив Эрнеста, Янка унес подарки в свой «дом» и проводил Миците почти до самого трактира. Девушка изрядно захмелела и тяжело опиралась на руку Янки.

— Теперь девушки будут тебя любить, — сказала она.

— За что же именно? — усмехнулся он.

— Ты становишься красивым.

— При чем тут красота, если других добродетелей нет, — отшутился Янка.

— Вспомнишь мои слова, — заверяла Миците. — Девушки будут любить тебя. Жаль, что ты мой двоюродный брат, не то и я влюбилась бы.

Оболочка, только оболочка!.. Она стоит двести латов. Где же настоящие люди, не замечающие этой оболочки? Чистые, глубокие сердца и ясный рассудок?

Солнце уже опускалось за макушки сосен. Приближался вечер. Возвращаясь по лесной тропинке домой, Янка вспомнил Марту Ремесис. Сегодня вечером она обещала прийти на взморье. И должна что-то передать ему… Однажды Марта обещала ему что-то сказать как другу. Янка свернул с тропинки и через дюны направился на взморье.

Глава восьмая

1

Дул легкий норд. Он всегда дует здесь в августе. Вода в море уже похолодела, и теперь при ловле рыбы нужно было надевать высокие сапоги. Клокочущие на отмелях валы, свистящий песок и голоса встревоженных чаек загнали горожан в их удобные дачи. Появившийся на пляже человек был одинок, казался беспокойной птицей.

Янка окинул взглядом пляж, но Марты не было видно. Может быть, она не придет — ведь они не успели окончательно условиться. Янка решил подождать до заката и стал медленно прохаживаться по взморью, до лодочной стоянки и обратно к пустынным пескам. Последняя буря залила пляж, и он сделался ровным и твердым, на леске не оставалось даже следов, и Янка не мог узнать, был ли здесь кто-нибудь. Но когда он проходил мимо холма, сидевшая там девушка — это была Марта Ремесис — незаметно покинула укрытие, сделала круг и вышла ему навстречу.

— Ты давно ждешь? Извини, меня задержали… Ты располагаешь временем?

— Хоть до утра.

— Но здесь становится холодно.

— Пойдем куда-нибудь, где нет ветра.

Они отправились на то место, откуда Марта только что пришла. Там действительно ветра не было; позади стеной стоял холм, перед глазами море, всякого прохожего видно за километр, а сам остаешься незамеченным.

На Марте было легкое летнее пальто; в волосах виднелось несколько запутавшихся сосновых игл. Они сели на брусничник и некоторое время молча любовались игрой солнечного заката.

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — заговорила наконец Марта.

— У меня какое-то непривычное смущение, — ответил Янка. — Весь день находиться в центре внимания и притом без всяких заслуг. Право, не знаю, нравится ли мне это? А ты не замечаешь: я опять сегодня пьян.

— На этот раз не очень заметно.

— Привычка. Со временем я так привыкну, что ты не заметишь, пил я или нет.

— И ты этим очень гордишься?

— Не знаю, может быть, этого и не будет. А как бы тебе хотелось?

— Мне бы хотелось, чтобы ты… в конце концов начал думать о себе, заботиться о своем будущем, — задумчиво проговорила Марта, срывая бруснику. Набрав горсть спелых ягод, она рассыпала их по песку.

— А разве я не думаю? — спросил Янка. — Каждый день хожу на работу, добываю средства к существованию. Нынче я еще напарник, а будущей весной у меня будет своя доля в неводе. Со временем заведу разные снасти, научусь всем рыболовным тонкостям и построю моторную лодку.

— Ты это серьезно?

— Конечно. Разве все это незначительные вещи и об этом нельзя думать серьезно? Посмотри на окружающих — жизнь их такова, это их будни и их идеалы.

— И все-таки ты себя растратишь, если останешься в этих буднях и последуешь их идеалам.

— В каком смысле? Ты, может быть, думаешь, что я ничего не достигну?

— Нет, у тебя это получится не хуже, чем у других. Но я сомневаюсь, стоит ли это делать.

— А ведь у меня нет выбора.

— Может быть, у тебя нет желания? Неужели ты настолько непритязателен, что спокойно примиряешься с тем положением, в какое тебя поставили обстоятельства?

— Я не хотел стать алчным.

— Есть разные виды алчности. Есть такая, что ее следует стыдиться, и есть иная, что делает человеку честь. Мне казалось, что в тебе есть духовная жажда, чего нет у других. Возможно, я ошибалась.

Наступила пауза. Каждый старался угадать, что у другого на уме и как успешнее победить в этой странной борьбе. Янка нарушил молчание.

— Ты мне обещала что-то сказать. Или об этом и хотела говорить?

— Приблизительно. Но ведь мы пока только спорим.

— А ты знаешь, мне впервые приходится так серьезно и интересно спорить.

— Это хорошо, что ты наш спор находишь интересным. Видимо, я права. Тебе все-таки придется со мной согласиться.

— А не кажется ли тебе странным, что ты, младшая, даешь мне советы?

— Тебя это оскорбляет?

— Нисколько. Ну, а если я стану тебя поучать, тебе это понравится?

— Мне кажется, что я не слишком заносчива.

— Это верно. Иначе ты бы не сидела здесь и не разговаривала со мной. В сущности, кто я такой? Ни в голове, ни в кармане ничего нет. Дорогая барышня Ремесис, вы мне оказываете большую честь, расходуя свое драгоценное время.

— Я сейчас же уйду, если ты будешь дурачиться.

Они расхохотались, и серьезное настроение вернулось к ним не сразу.

— Скоро я опять уеду, — заговорила Марта.

— И до рождества я тебя не увижу, — в тон продолжил Янка. — С кем же я тогда буду говорить и… Здесь, в самом деле, смертельная скука будет.

— Но ты ведь сам этого хочешь.

Он долго смотрел на Марту, и, когда вновь заговорил, голос его был совершенно спокойным, но губы нервно дрожали:

— Что же мне еще остается?

— Поезжай и ты, в Риге места хватит.

— А что я там буду делать? Только армию безработных увеличу на одного человека. У тебя дело другое, ты кем-то будешь, а я…

— Ты тоже можешь, но не хочешь. И знаешь что, я, пожалуй, хотела бы, чтоб ты был пьян. Тогда ты более откровенен.

Янка покраснел, вспомнив свое поведение в парке. Наверное, все-таки он тогда наболтал лишнее. И он поспешил переменить тему разговора.

— Я слышал, ты окончила среднюю школу. Теперь ты едешь работать или учиться?