Жан Грав - Будущее общество

• Название: Будущее общество
• Автор: Жан Грав
• Издательство: Либроком
• Жанр: Философия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-397-00354-4

Автор настоящей книги Жан Грав — один из самых известных французских анархистов конца XIX начала XX веков. В данной работе он доходчиво, просто, ясно и ярко излагает основы как анархистской критики старого мира, так и анархо-коммунистической альтернативы последнему; приходит к выводу о неизбежности социальной революции и описывает отношение к ней разных политических сил; рисует широкую картину анархистской утопии — будущего общества.

Книга будет интересна не только профессиональным историкам, философам и политологам, но и широкому кругу неравнодушных читателей.

---

Женщина, вследствие своей физической слабости, в низших обществах всегда подчинялась власти мужчины при различных степенях насилия с его стороны: мужчина всегда более или менее навязывал ей свою любовь. Сначала собственность племени, затем отца, она переходила потом под власть мужа, и таким образом меняла хозяев, которые не обращали внимания на её личные симпатии. Хозяева следили за ней, как за собственностью, чтобы помешать ей отдаваться без их согласия, за исключением стран, где большое потомство считалось залогом богатства и потому хозяин закрывал глаза на происхождение благ, которыми мог располагать, как своими. Во всех других случаях хозяин иногда в порыве великодушия предлагал ее другу, гостю или клиенту, как предлагают стул, но он считал бы себя обманутым, если бы те воспользовались ею помимо его воли, и жестоко отмстил бы виновной.

Правда, хотя её зависимость постоянно подтверждается законами и на словах восхваляется многими, но на самом деле, путем ли хитрости, или той силы, которую женщина имеет над мужчиной в сфере половых сношений, эта якобы власть мужчины пала очень низко.

В нашем так называемом цивилизованном обществе богатая женщина пользуется свободой фактически, если и не по праву, и только бедная женщина подчиняется гнету и букве закона.

Но даже у наиболее отсталых народов ей удается отвоевывать себе некоторые привиллегии. Древние историки упоминают об одном галльском племени, в котором женщины были призваны судить споры, возникающие в племени между соседями, и решению их должен был подчиниться даже один римский полководец.

У австралийцев, где женщина в общем находится на положении животного и за едой садится позади своего повелителя и хозяина, который ей бросает ненужные ему куски, указывают подобный же обычай[12]. Хотя женщина фактически всегда подчинялась грубой мужской силе, но лукавством и хитростью она всегда умела влиять на него. Теперь ей ставят в преступление эту хитрость, которая, якобы, является „оружием слабых”; она могла бы ответить, что доказывать свое право при помощи силы может только дикарь.

Первоначальной формой брака было, вероятно, безпорядочное сожительство обоих полов; затем мужчина утвердил свое право собственности, захватывая силой ту, которую хотел сделать своей подругой; потом он стал ее покупать; когда нравы смягчились, стали наконец принимать в рассчет желания самой женщины и постепенно давать ей свободу, но чувство собственности, которое заложено в деспотической организации отцовской семьи, старалось поставить женщину в тесную зависимость от мужчины — отсюда все узаконения, а также предрассудки относительно половых сношений.

Сколько было издано законов, с целью регламентировать отношения мужчины и женщины, сколько заблуждений и предрассудков старалась поддержать и насадить оффициальная мораль. Но природа их опрокидывала, никогда не подчиняясь их произвольным декретам. Мужчина в качестве хозяина считает возможным охотиться во владениях соседа, это одобряется; даже в самом скромном обществе мужчина, который может похвастаться многочисленными „победами”, считается „молодцом”. Но женщина составляла в силу законов, воспитания, предрассудков и общественного мнения чью-либо „собственность”, и не имеет права отдаваться своим чувствам. Половые сношения составляют для нее запрещенный плод; ей разрешается только связь, санкционированная мэром и священником. Таким образом в акте, в котором участвуют двое, одной достается стыд, а другому слава.

Защитники мужчин говорят, что зло, совершаемое обоими участниками, несравнимо. Адюльтер женщины может-де ввести в семью посторонних детей, которые позднее лишат законных собственников части наследства. Из этой капиталистической истины можно вывести заключение, что приятно причинять убыток соседу, но неприятно испытывать его самому, и здесь капиталистическая мораль высказывается во всем своем блеске.

Женщина-собственность, отдавшись мужчине, наружность которого ее покорила, виновата перед своим хозяином. Развязный самец, подобно кукушке забравшийся в гнездо соседа, доказывает этим свой ум. Так бывает всегда.

Церковь, с своей стороны, предала анафеме тех, кто повиновался больше законам природы, чем правилам моралистов и законников. Теория первородного греха обрушилась всей своей тяжестью на совершение производительного акта.

Не будучи в состоянии предписать полное воздержание, Церковь должна была санкционировать и благословить союз мужчины и женщины, но чтобы регламентировать эти сношения, она стала без пощады преследовать тех, кто отдавался любви без ее согласия. Церемонии, которые первобытные люди добровольно выполняли, чтобы ознаменовать вступление в брачное сожительство, сделались обязательными в религии и оттуда перешли в свод гражданских законов, унаследовавший большую часть прерогатив Церкви.

После запрещения любить без дозволения священника, было запрещено любить без дозволения мэра. Общественное мнение, поддерживаемое в невежестве священником и законодателем, презирало тех, кто находил, что любовь не нуждается ни в чьем разрешении. Но всегда, вследствие идеи собственности, осуждение падало на женщину; мужчину осуждали только тогда, когда он относился к такому союзу серьезно и обращался с своей любовницей, как с законной женой.

Но ложный стыд, также как все наказания, изобретенные против тех, кто практиковал свободную любовь, привел к одному: люди сделались плутами, лжецами и лицемерами, не став ни более целомудренными, ни более воздержанными. Противодействуя природе, ее извращают, вместо того, чтобы укротить. То, что происходит в нашем, так называемом, цивилизованном обществе, вполне доказывает это.

В нем ложная стыдливость доведена до крайности; и следствием явились адюльтер, проституция и разврат, а законный брак превратился в своего рода сводничество. Детоубийства доказывают, что позор, падающий на девушку, которая отдается любви, никому не мешает пользоваться ею при случае, но последствия доводят ее до преступления из-за того, чтобы скрыть так называемое падение.

Впрочем, в настоящее время ригоризм в обществе понемногу исчезает, а о религии даже перестали говорить. За исключением какой-нибудь простушки, желающей показать подвенечный наряд, да наследника, желающего приобрести благосклонность у своих богатых, несколько отсталых, родственников, мало кто испытывает потребность становиться на колени перед господином, надевающим маскарадный костюм не только в дни карнавала. Что же касается гражданской санкции, то если бы произвести подсчет среди населения наших больших городов, оказалось бы, что все браки записаны в мэрии, но три четверти из них порвали без всяких формальностей законные связи и заключили новые, никем оффициально не освященные, и что брачные пары составлены не так, как они записаны в мэрии: конечно, остались, например, господин и госпожа А., господин и госпожа В., но госпожа, известная соседям, как госпожа А., в мэрии считается госпожей X., и госпожа В. является легально госпожей Z.

Это явление сделалось всеобщим, так что буржуа, как бы ни были против, а вынуждены были включить развод в свой кодекс. В наши дни человек, желающий вступить в свободный брачный союз, без оффициальной санкции для такового, может это сделать, не теряя уважения окружающей среды.

Общественное мнение начинает считать свободно заключенный союз настолько же действительным, как и законный брак и, хотя оффициальное освящение брака исчезнет только вместе с другими социальными учреждениями, ибо на нем основана собственность, так как закон о наследстве требует, чтобы семья была законна, строго разграничена и тесно связана, во избежание расточения достояния, тем не менее ему был нанесен роковой удар в тот момент, когда законодатель должен был установить случаи, при которых брак может быть расторгнут.

И действительно, разве не бессмысленно было принуждать двух людей жить вместе, когда совместная жизнь оказывается для обоих невыносимой!

Из-за того, что в молодости, в порыве первого увлечения, мужчина и женщина нравились друг другу, закон заставляет их прожить вместе всю жизнь, не имея права разорвать сковывающие их цепи. Если существование делалось настолько невыносимым, что каждый хотел получить прежнюю свободу, то мог это сделать лишь вопреки закону, и новая его семья никогда не была признана действительной, как бы она ни была ему дорога. Он вынужден был скрывать, как позор, нелегальность своего семейного положения, так как общественное мнение столь же бессмысленно, как и закон.

Несчастлив был тот, кто обманулся в выборе, или дал себя завлечь приветливыми, но обманчивыми улыбками, коварными обещаниями, вероломными клятвами, хотя и искренно данными в момент порыва, но впоследствии забытыми под влиянием обстоятельств. Раз решение было принято, его нельзя было изменить в течение всей жизни. Счастливо, оно, или нет, с ним нужно было примириться. Как бессмысленно было все это.