Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

• Название: Фельдмаршал Борис Шереметев
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012771-5, 5-271-04042-9

Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).

Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.

---

— Браты-ы! Опять москали идуть!

Кирик сам забрался на вышку, взглянул на пылившую вдали колонну солдат и, спустившись вниз, распорядился:

— Вершние за мной, мы ударим их с правой руки. Пешие идуть им встречь.

Яковлев догадывался, что бежавшие из Переволочны наверняка сообщили запорожцам о его приближении. И поэтому, завидев вышки и земляные валы Запорожской Сечи, изготовил полк к бою. Он обратил внимание на пыльный шлейф, потянувшийся в сторону от крепости, и догадался, что запорожцы собираются окружить его конницей.

Вызвав командира первого батальона, находившегося на левом фланге, Яковлев приказал:

— Опасайтесь слева удара кавалерии. В случае нападения стройтесь в каре.

— Господин полковник, а где же драгуны? Нам без прикрытия не устоять.

— Драгуны будут позже. А нам надо продержаться до них любой ценой.

С визгом и свистом кинулись рассыпавшиеся по полю казаки на полк Яковлева. Первый ряд солдат, вскинув мушкеты, ударил по атакующим залпом с колена, второй ряд выстрелил из положения стоя. Казаки хотя и понесли потери, но знали, что третьего залпа не последует, поскольку солдаты не успеют зарядить мушкеты. И поэтому быстро бежали на сближение, чтобы начать рукопашную. Чем только не размахивали запорожцы — саблями, мечами, копьями, топорами и даже вилами и острогами.

Солдаты встретили их штыками, и в первые мгновения казалось, что повернут эту вольницу вспять. Но запорожцев прибывало все более и более, а тут еще на левый фланг навалилась со свистом и улюлюканьем их конница, ведомая самим кошевым.

Яковлев носился на взмыленном коне с одного фланга на другой и, пытаясь перекричать шум боя, командовал:

— В каре! Стройся в каре!

Однако построиться в каре в этой мешанине было невозможно. Эта свалка, когда солдаты смешались с казаками, была на руку запорожцам, привыкшим не ждать команд, а действовать самостоятельно и быстро.

Полк стал пятиться. Кошевой, заметив, что ему удалось отрезать от полка часть солдат, закричал что было духу:

— Держи полон, хлопцы-ы! Отходим.

Запорожцы стали отходить. Яковлев хотел проводить их залпом из мушкетов, но солдаты, разгоряченные и потрясенные рукопашной, долго не могли прийти в себя. Где уж тут засыпать в мушкет порох и загонять пулю! К обеду Яковлеву доложили: потери — триста человек, около двадцати солдат уведены в плен вместе с командиром первого батальона.

«Бог мой, — подумал Яковлев, — еще один такой бой, и пленят уже меня. Где же Волконский со своими драгунами?»

Еще не успели казаки насладиться победой и выпить за нее по чарке горилки, как со сторожевой вышки раздалось радостное:

— Браты-ы! Орда к нам скачет!

И на этот раз кошевой не поленился, забрался на вышку и, приставив ладонь козырьком к глазам, посмотрел на пылившую вдали конницу. Сказал уверенно:

— Это хан.

Слезши вниз, обратился к казакам:

— Ну вот, хлопцы, и этих москалей отправим на небо. За мной!

Первой из ворот, следуя за кошевым, вылетела конница, за ней, боясь опоздать к дележу добычи, рванулись пешие. Рванулись бегом, обгоняя друг друга. Бежали весело, шумно: дождались-таки хана!

Яковлев, увидев мчавшуюся на полк запорожскую конницу, тут же построил четкое каре, которое словно еж ощетинилось штыками. Правильно выстроенное каре для конницы почти неуязвимо.

— Пли! — крикнул полковник, подпустив запорожцев поближе.

Ударил дружный залп, несколько передних коней упало, перевернулось.

И тут, случайно оглянувшись, Яковлев увидел, как левее его каре, рассыпаясь по полю, несутся драгуны, сверкая палашами.

Дорого обошлась запорожцам ошибка дозорного и кошевого, принявших драгун Волконского за Орду, спешащую им на выручку.

Передние, увидев, что это не Орда, а тоже «москали», пришедшие своим на помощь, стали заворачивать коней. Но сзади, ничего еще не зная, не разбираясь в случившемся, напирали пешие.

— Хлопцы-ы, измена-а! — заорал кто-то.

Драгуны врубились в эту орущую толпу смешавшихся пеших и конных запорожцев. Когда эта толпа наконец-то поняла, что случилось, то в панике поворотила обратно под спасительные валы и плетни Сечи. В воротах образовалась свалка. Конные давили пеших, пешие валили коней вместе с седоками. Все лезли друг на друга. Крики, вопли, испуганное ржание коней неслись далеко окрест.

Сколь отчаянно смелы были запорожцы в предвкушении легкой победы и доброй поживы, столь растерянны и небоеспособны оказались при внезапной смене обстоятельств, обернувшихся не в их пользу.

Драгуны и полк Яковлева на плечах бегущих запорожцев ворвались в Сечь…

Когда красное солнце коснулось окоема, Сечь была уничтожена. Яковлев приказал зажечь ее со всех сторон. И запылали камышовые крыши, плетни палисада, вышки, амбары, курени. Все уже было высушено южным майским солнцем и горело споро и дружно.

Сечь виделась в сумерках уходившему прочь полку сплошным костром. Но вскоре он угас и стих.

А через день уже плавали, грая, в небе над ней тучи воронов, слетаясь на добрую поживу, на черную тризну по Запорожской Сечи, изменой отчине погубившей себя.

Глава двенадцатая У СТЕН ПОЛТАВЫ

В начале апреля армия Карла XII появилась у стен Полтавы. Карл тут же в сопровождении небольшого эскорта отправился на рекогносцировку {226} к крепости, стены которой были сооружены из земляного вала и дубовых бревен.

— И это крепость? — спрашивал насмешливо король у скакавшего рядом Мазепы.

— Крепость, ваше величество, — несколько смущенно отвечал Мазепа, словно стыдясь за эти деревянные заборы. — Камня нет, приходилось строить из того, что под рукой.

Король воротился в ставку в прекрасном расположении духа. Гилленкрок, дождавшись, когда Карл усядется за стол, спросил тихо:

— Ваше величество, вы намерены осаждать Полтаву?

— Да. И вы, Гилленкрок, должны составить диспозицию {227} осады и сказать нам заранее, в какой день мы овладеем городом.

— Но у нас нет под рукой ничего, что нужно для осады, ваше величество.

— У нас довольно всего, что нужно против Полтавы. Полтава — крепость ничтожная.

— Крепость, конечно, не из сильных, но, судя по гарнизону, — а там, кроме казаков, четыре тысячи русских, — Полтава не слаба.

— Когда русские увидят, что мы хотим атаковать, они после первого выстрела сдадутся все.

— Но, ваше величество, мы не в силах даже провести хорошую артиллерийскую подготовку. У нас мало пороха.

— Мы возьмем ее штурмом, Аксель.

— Но если дело дойдет до штурма, то у стен города может полечь вся пехота.

— Возможно, дело и не дойдет до штурма. Они сдадутся, как это не раз уже было в Европе. Разве вы забыли?

— Я помню, ваше величество. Но русские дерутся совсем иначе. Здесь можно рассчитывать лишь на счастливый случай, а это опасно.

— Успокойтесь, Аксель, вы увидите, как мы совершим это необыкновенное дело и приобретем славу и честь. Ступайте и составляйте диспозицию.

Гилленкрок отправился к первому министру, с которым у него составился некий союз на почве одинакового понимания создавшейся ситуации.

— Что делать, граф? Король хочет брать Полтаву.

— Если нам не удалось уговорить его уйти за Днепр, то взятие Полтавы, генерал, пожалуй, единственный шанс, верный в нашем положении.

— Вы так считаете, граф?

— Да. Со взятием Полтавы мы приобретем наконец какую-никакую базу, где можно дать передышку измученному войску. От Полтавы не так далеко до крымского хана, можно оттуда наладить и связь с Польшей.

— Вы находите, что Лещинский в силах помочь нам?

— Увы, нет, генерал. Но через Польшу к нам может прийти помощь из королевства.

— Но кого нам пришлет королевство? Ведь мы уже исчерпали все людские резервы.

— Я знаю, генерал. В такой ситуации призовут стариков и молодежь.

Явился полковник и вызвал Пипера к королю. Последовав за адъютантом, граф на пороге обернулся и сказал негромко, чтоб слышал только Гилленкрок:

— Уверяю вас, зовет для разговора о Польше.

— Господи, чего он ждет от этого ничтожества, — отвечал генерал-квартирмейстер.

Под «ничтожеством» оба подразумевали короля Станислава Лещинского, разумеется именуя его так лишь в разговорах между собой.

Пипер не ошибся, король начал разговор о Лещинском.

— Вы не находите, граф, что приспела пора Лещинскому привести свою армию?

— Но, ваше величество, откуда ей у него взяться. Половина страны его не признает, а другая не подчиняется.

— Но, но, но, граф, я вам не советую отзываться так о моем союзнике.

— Ваше величество, я бы с радостью славил нашего союзника, если б от него была какая-то польза. А то ведь ничего, кроме хлопот и лишних расходов. Вместо того чтобы получить что-то от него, мы оставили ему шесть прекрасных полков, которые очень и очень пригодились бы нам здесь. У нас сейчас, ваше величество, осталось всего тридцать два полка, да и то неполного комплекта, очень много больных.