Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

• Название: Фельдмаршал Борис Шереметев
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012771-5, 5-271-04042-9

Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).

Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.

---

Прочтя в Воронеже эту слезницу, Петр улыбнулся:

— Ну вот, так я и знал, обиделся старик, помирать собрался.

И тут же отправил повеление, отменяющее приказ о передаче гвардейцев светлейшему.

Борис Петрович искренне радовался этой отмене, говорил растроганно царевичу:

— Вот видишь, Алексей Петрович, сколь мудр государь. По справедливости рассудил. За таким царем служить великое счастье.

— А за мной будешь так служить? — поинтересовался царевич.

— А как же, ваше высочество, я верный слуга вашему дому. Но доживу ли…

И уж никак не думал, не предполагал Борис Петрович, что через девять лет эти его слова будут поставлены ему в вину в страшном розыске по делу царевича Алексея {221}.

А ныне, несмотря на великие наводнения, фельдмаршал уже к средине марта очистил от шведов северо-западные районы и дошел до Лубен, отрезая королю обратный путь, если тот надумал бы им воспользоваться.

Король Карл непоколебимо верил в свою грядущую победу. Именно эта его уверенность успокаивающе действовала на большинство его окружения. Даже Мазепа стал верить, что шведы в конце концов победят.

На свое предложение Петру пленить короля, сделанное дважды (первый раз через Апостола, потом через Галагана), Мазепа не получил никакого ответа. Поначалу отчаивался, ведь Апостол и Галаган увели с собой почти всех казаков, а последний, кроме того, разбил полк шведов и захватил в плен всех его офицеров.

Но потом мало-помалу гетман успокоился. Разоблачения он не боялся: ведь не поддался же он на уговоры Головкина написать план похищения короля на бумаге. И если бы даже русские попытались что-то довести до сведения короля, любые обвинения было легко опровергнуть: клевета, клевета с целью опорочить гетмана в глазах короля.

Уж что-что, а отводить подозрения от себя Мазепа умел в совершенстве, даже прозорливому Петру морочил голову.

И теперь, находясь рядом с королем, слыша ежедневно, если не ежечасно, как он хвастался беспрерывными победами над врагами (около шестидесяти битв, и все победоносные!), Мазепа невольно поддался обаянию этой самоуверенности.

— Вы обратили внимание, гетман, что русские все время убегают от меня?

— Как же, как же, ваше величество, не слепой, вижу.

Карл сам старался не замечать, а вскоре приучил к этому и Мазепу, что же творится вокруг его армии. Что солдаты гибнут не только от морозов и голода, но их громят отряды местных партизан {222}, не говоря уже о наскоках казаков и регулярной конницы.

Все это король небрежно называл «комариными укусами», а в письме к сестре Ульрике — «веселой зимой». Однако, несмотря на «комариные укусы», а точнее, благодаря им и «веселой зиме» шведская армия катастрофически таяла.

Лучше и яснее всех конец этой экспедиции видел граф Пипер, беспрестанно уговаривавший короля:

— Ваше величество, надо уходить за Днепр, здесь мы погибнем.

— Не нойте, граф. Все идет великолепно. Русские все время отступают.

— Они, отступая, обескровливают нас. А за Днепром мы бы спокойно могли дожидаться помощи от Лещинского и Крассау.

Но даже если бы Карл послушался своего первого министра, он вряд ли смог бы уйти теперь на правобережье целым. Ему бы пришлось пробиваться через Скоропадского, через военные отряды князя Дмитрия Голицына, полки генерала Гольца, и это при непрерывных арьергардных боях с Шереметевым и Меншиковым.

Нет, катастрофа и здесь была неминуема. Избежав Полтавы, Карл получил бы конфузию, скажем, под Белой Церковью. Конец был предрешен, за королем оставался лишь выбор места действия. Последнего действия затянувшейся трагедии.

— Нет, Пипер, мы здесь полные хозяева.

— Да, да, ваше величество, — льстиво поддакивал новый друг Мазепа, не желавший ухода короля с его гетманщины. — Разве для вашей армии и вашей славы не лестно будет дойти почти до границ Азии?

— Азии? — удивился король. — Вы считаете, что она уже близка?

— До нее всего восемь миль, ваше величество, — не сморгнув глазом соврал Мазепа.

Едва прибыли в Коломак, король вызвал генерал-квартирмейстера Гилленкрока и приказал:

— Немедленно разузнайте о дорогах, ведущих в Азию.

— Ваше величество, но до Азии далеко. Да и к чему это нам?

— Но Мазепа мне сказал, что граница Азии близко. Мы обязательно должны туда пройти, чтобы иметь возможность сказать, что мы были в Азии.

— Вы шутите, ваше величество.

— Я не шучу, — рассердился Карл. — Сейчас же отправляйтесь и разузнайте о путях в Азию.

Обескураженный генерал-квартирмейстер отправился к Мазепе.

— Ваше превосходительство, зачем вы сказали королю о близости Азии?

— Но я думал, это приятно будет слышать его величеству.

— Ему это настолько приятно, что он посылает меня узнать туда дорогу.

— Боже мой, — испугался Мазепа. — Но я не думал, что дело повернется столь серьезно. Я просто хотел поласкать слух короля.

— Вот и «поласкали». Вы обязаны знать, как опасно шутить таким образом с нашим королем. Он так любит славу, что его легко побудить продвинуться дальше, чем было бы целесообразно. Что же мне теперь делать? Ведь, согласно приказу, я должен ехать в Азию. Вы понимаете?

— Ладно, генерал. Идемте к королю, и я скажу ему, что я просто пошутил.

— Идемте.

Мазепа натянул папаху и, вздыхая, отправился вслед за Гилленкроком, придумывая на ходу, как бы оправдаться и не заработать попреков от высокого повелителя. Но только они вошли к королю, Карл вскричал, увидев Мазепу:

— Гетман! А я собирался послать за вами. У меня письмо от царя.

У Мазепы захолонуло сердце: «Все. Петр написал-таки о моих предложениях. Держись, Иван. Не подавай виду».

— Вот возьмите и переведите его нам.

Мазепа долго не мог вздеть очки. Руки дрожали все сильнее и сильнее. Наконец он поднес к лицу лист бумаги. Он сразу узнал почерк царя. Сколько раз этот почерк ободрял его, утешал, благодарил…

— «Брат мой Август!..» — начал Мазепа и споткнулся: «Какой еще Август?» — Что это за письмо? — спросил короля.

— Это письмо царь Петр направил Августу Саксонскому. Мои драгуны перехватили посыльного, самого расстреляли, а письмо вот мне доставили. Читайте, гетман.

Мазепа сразу повеселел, читать стал с оттенком насмешки над автором грамоты:

— «…Спешу уведомить тебя, что у короля войско вполовину убыло. Приспело время выступать тебе супротив Лещинского. А на Карлуса не изволь оглядываться, он уже с сих краев не выберется. Чаем летом генеральную баталию учинить, в которой и дадим ему полную конфузию».

— Ха-ха-ха… — вдруг расхохотался король, запрокинув голову. — Нет, вы слышали, господа, этот царский бред? Ха-ха… Гетман… ха-ха… гетман, перечитайте нам, пожалуйста, последние строки.

Мазепа, подхихикивая королю, прочитал еще раз:

— «Чаем летом генеральную баталию учинить, в которой и дадим ему полную конфузию».

Король хохотал от души, заставляя еще раза два перечитывать «царский бред». Давно его не видели таким веселым. Тряся животом, посмеивался и Мазепа. Смеялись адъютанты, генерал Спарре — комендант Москвы, и даже Реншильд вежливо улыбался.

Не присоединялся к веселью лишь Пипер, хмурясь, он рылся в каких-то бумагах, искоса посматривая на Гилленкрока. Лишь они двое понимали, сколь грозное предупреждение царя было зачитано только что.

Глава одиннадцатая ЗАПОРОЖСКАЯ СЕЧЬ

Казачья вольница в низовьях Днепра — Запорожская Сечь, никогда не ведавшая себе точного счету, полиняла за зиму, поистратилась. Одни разбрелись по дальним заимкам, оставшиеся попрятались по своим куреням, как хомяки по норам, проедая и пропивая запасы, натасканные в летние набеги.

Однако с наступлением весны начала оживать Сечь, стекались со всех сторон перезимовавшие казаки, кто вершним, кто на телегах, а кто и на своих двоих. Стекались, чтобы вновь стать буйной силой, готовой идти в любую сторону, куда позовет добрая добыча или лихой атаман — кошевой.

Это только со стороны хлеб сечевого казака легким и даровым кажется. А что? Налетел, нахватал, уволок. Пей, гуляй, живи до другого раза.

Но сколько этих буйных головушек полегло на полях панской Польши, в знойных степях Тавриды! Сколько их отлетело под топором палача, загинуло на невольничьих рынках, было посажено татарвой на колья! Кто считал?

После двух сильнейших половодий в ту зиму — февральского и мартовского, едва обсохли дороги, поскакал в Сечь полковник Герцык — полномочный представитель Мазепы. Поскакал склонять вольницу на сторону шведскую.

— На посулы не скупись, — наказал ему Мазепа. — Обещай все, что запросят на кругу.

Герцык не зря послан был, в старых товарищах числился он с Костей Гордиенко — нынешним кошевым Сечи. Оба в молодости в одном курене на ляхов ходили, гонялись за крымцами, удирали от турок с Валахии {223}. Оба москалей не любили за то, что Москва всегда искоса посматривала на вольности Сечи Запорожской и всячески ограничивала их.