Борис Тараканов - Колесо в заброшенном парке

• Название: Колесо в заброшенном парке
• Автор: Борис Тараканов
• Жанр: Детективная фантастика

Венеция, XVIII век. Город полон слухов, что известный композитор Антонио Виральдини (1705–1741) зашифровал в своей опере-оратории «Ликующая Руфь» формулу вечной молодости. Адепты древнего культа «Двенадцать Голов» пытаются завладеть этой заманчивой тайной.

Борьба за Сокровенное Знание доходит до наших дней. Последователи культа охотятся за московским мальчишкой — согласно древнему пророчеству, именно он способен разгадать Тайну Виральдини. К счастью, на помощь приходят два историка — совершенно далекие от музыки люди.

В этой захватывающей детективно-фантастической истории сплетены воедино разные века, страны, судьбы, таинственные события и человеческие взаимоотношения. А мальчишке и его взрослым друзьям помогает… сам Антонио Виральдини.

Для широкого круга читателей.

---

— Не сходят, — раздалось за спиной.

Бурик обернулся. Позади стоял тот самый мужчина в темном балахоне, что встретился ему на горной тропинке и привел сюда. Бурик невольно задержал взгляд на пышной седой шевелюре — совсем как на старинном портрете.

— Это вы Бакалавр? То есть этот… Магистр? — он недовольно стрельнул глазами в сторону Джузеппе. Мол, запутал меня совсем.

— Да, таково мое звание, — спокойно ответил вошедший. — Магистр Высшего градуса. И ты можешь называть меня так же.

— Верните меня домой! У меня… мама волнуется.

— Дома тебя не хватятся еще долго. Чуть позже ты поймешь, почему.

— А что, сейчас ума не хватит?

— У тебя хватит, — спокойно ответил Магистр.

— Ну так скажите!

— А ты уверен, что у тебя хватит сил в это поверить?

Бурик растерялся. Магистр подошел ближе.

— Пока что я скажу тебе одно. А ты постарайся поверить. Ты находишься в крупнейшем в Италии исследовательском центре. Он называется «Центр Чизанелли». Или просто «Чизанелли».

— Вы что, собираетесь меня исследовать?

— Нет. В этом нет необходимости — про тебя нам и так известно больше, чем нужно.

— Врете! — Бурик с удовольствием метнул это слово в пухловатое лицо Магистра.

Тот пожевал губами и сообщил:

— Мы знаем даже то, что ты тайно влюблен в свою одноклассницу, Анну Щербакову.

Бурик принялся густо краснеть, начиная с ушей. Постепенно краска залила все лицо и шею.

— Это неправда! Я… она…

— Да, она не обращает на тебя внимания. И о ней ты никому не рассказывал. Даже самому близкому другу. Разве нет? Ты пожалел для него эту тайну. В то время как он щедро делится с тобой всем…

Бурик чувствовал себя так, словно посреди урока с него упали штаны. Проклятье! Он никогда никому не говорил о том, что ему нравится эта Анька. Он никогда и никак не проявлял своего чувства. То есть вообще никак! Они об этом узнали. И то, что Добрыне не сказал… Неужели читают мысли?

— Нет, мы не читаем мысли, — сказал Магистр прежним тоном. — Существует множество других способов, значительно более тонких и эффективных… Позволь, я продолжу свой рассказ. Дело не в том, что центр «Чизанелли» самый большой и современный…

— Мне это совсем не интересно, — выдавил из себя Бурик.

— Я думаю, тебе станет интересно, когда ты узнаешь, что комплекс этих зданий построен на особой точке… Здесь пересекаются несколько силовых линий Вселенной. Давай пока назовем так, чтобы тебе было понятнее. Тебе придется привыкнуть к тому, что локальное время здесь течет совершенно иначе — оно как бы выпадает из натурального континуума…

— Не морочьте мне голову, — утомленно сказал Бурик. Он вдруг почувствовал дикую усталость и единственное желание — немедленно уснуть.

— Подготовьте комнату… — это было последнее, что услышал Бурик сквозь надвигающийся дремотный туман.

Бурик проснулся от странного звука. Словно комар пищал, будучи загнанным в параболическую тарелку, — писк его усиливался формой ловушки и воспринимался уже как плач. Бурик нехотя открыл глаза. Комната был продолговатой, с закругленными углами. Позади Бурика размещалось окно с красивым видом на горы. Бурик не сразу понял, что оно не настоящее — это была талантливая, тщательно выполненная имитация. Под потолком горел матовый светильник. Посреди комнаты находился стол. Справа стояла прикроватная тумбочка с настольной лампой и непонятным плоским прибором. Именно этот прибор издавал звук, разбудивший Бурика.

Бурик сел на кровати, помотал головой. Попытался вспомнить события вчерашнего дня. Раннее утро, восход, первая электричка… Заброшенный парк и Колесо. Этой ночью Колесо приснилось ему. Во сне оно казалось еще более огромным и зовущим. Не было ватной тишины. Бурик вспомнил, как гудели спицы Колеса, словно гигантские струны. Какой невидимый исполин перебирал их? «Наверное, ветер», — думал Бурик. Ветер налетал порывами, лохматил парковые деревья, будто гладил против шерсти огромное усталое животное. Струны Колеса пели. Бурик внезапно понял — это был Зов. Зов в Дорогу… Надо только набрать в легкие побольше воздуха и сделать шаг…

Непонятный прибор на тумбочке продолжал зудеть голодным комаром, отвлекая от мысли о странном сне и еще более странной яви. «Да заткнись же ты, наконец! — с досадой подумал Бурик. — Кстати, а что это за аппарат?» Он взял в руки плоскую коробочку. В нее был вмонтирован цветной жидкокристаллический дисплей. Слева горела надпись «Il Pranzo.13:00. Il caffe nell Settore № 3-84»[21]. Чуть ниже высвечивалась схема прохода от буриковой комнаты.

Бурик хмыкнул, встал с постели и обнаружил, что одет не в свою одежду, а в нечто вроде спортивного костюма свободного покроя. Зеленая ткань была мягкой, движения ничем не сковывались. На груди слева была вышита яркая надпись «Il Centro CISANELLI». Возле кровати стояли мягкие удобные тапочки — как раз по размеру.

Бурик обулся, положил прибор-путеводитель в левый карман штанов (тот сразу перестал зудеть) и вышел в коридор. Обернувшись, он увидел на двери табличку: «Alessandro Burkassov» и чуть ниже «KV420-vip». Не обретя по этому поводу никаких идей, Бурик двинулся вперед по коридору. Он поглядывал по сторонам и удивлялся тому, что от прежнего беспокойства не осталось и следа.

«Странно… — размышлял Бурик. — Почему я совсем не волнуюсь?» Коридор вильнул вправо. Впереди виднелась полуоткрытая дверь, из-за нее доносилась негромкая музыка. Возле этой двери прибор в кармане издал высокий переливчатый сигнал. «Приехали…» — решил Бурик, открыл дверь и вошел.

В помещении, куда он попал, размещались несколько столов с пластиковыми стульями. На стойке справа стояли всевозможные напитки, чуть ниже расположились блюда. Все выглядело очень вкусным и притягивало взгляд. Кроме Бурика в столовой никого не было. Он взял из стоящей рядом стопки тарелку и положил в нее несколько салатов — по ложке каждого. Поставил тарелку на поднос, взял стакан чего-то газированного и отправился к ближайшему столику. Как ни странно, аппетит был. Бурик ел и пытался поразмыслить о своем новом положении. Интересно, едва у него возникала мысль о доме, о маме, как накатывала дремота — будто волна, которая старалась отдалить его от этих дум, смыть их. Через некоторое время Бурик понял, что уже почти не помнит о доме. Напоили, что ли, чем-то? Он недоверчиво покосился на стоящий перед ним стакан. Нет, не похоже. Наверное, подсунули какую-то дрянь через воздух. Вот она и не дает думать о чем хочешь… Лишь одна мысль никак не могла вылететь из его головы — это мысль о Добрыне. Она то вспыхивала в мозгу сверхновой звездой, то тихо угасала, тоже повинуясь неведомой волне, отгонявшей ненужные мысли.

Кому ненужные?!

Начиналась новая жизнь. В ней предстояло как минимум сориентироваться. А там будет видно… Хотя что будет видно? Странно, поел и опять спать хочется. Вроде ведь встал недавно…

Венеция

— Говорят, собор Святого Марка стоит с одиннадцатого века на миллионе деревянных столбов, — сказал Стас.

— Врут, наверное… — с восторгом выдохнул Вовка, восхищенно рассматривая один из самых красивых храмов в мире.

В двери что-то заскрипело, и массивная створка отворилась. Профессор Сарачено предъявил служителю нужные бумаги и жестом пригласил Вовку и Стаса войти.

В Соборе было безлюдно, грустно и торжественно.

— …Виральдини использовал планировку Собора для игры с акустическим пространством, — тихо молвил профессор.

— Каким образом? — спросил Стас.

— Он заставил перекликаться вокальные ансамбли, инструментальные группы и хоры. Этот прием называют пространственной полифонией.

— Трудно себе представить. Вот уж действительно, созидание под воздействием каких-то непонятных сил.

— Это неудивительно, — сказал профессор. — Любое творчество по своей природе медиумично. А уж тем более творчество Виральдини…

Походили по Собору, полюбовались фресками и скульптурами. Дверь в капеллу Святой Анны Павийской оказалась наглухо закрытой. Вовка подергал ручку и почему-то испытал облегчение, что именно сюда он не может попасть.

Где-то в отдалении репетировал к завтрашней мессе хор. Что именно пели — было не разобрать.

— Иногда смерть означает не только несчастье, но и неудачу… — вдруг сказал Стас, по-видимому, отвечая каким-то собственным мыслям.

«Что ты несе-е-ешь!..» — неожиданно послышалось ему в пении далекого хора.

Стас тряхнул головой, сгоняя наваждение. «Странное место этот Собор», — подумал он.

— Идемте? — спросил Вовка. Он словно не обратил внимания на сказанное Стасом.

Проходя мимо главного алтаря, Сарачено негромко произнес:

— В этом Соборе переплелись нити Времени. Говорят, в некоторых его уголках можно услышать отголоски ушедших веков. Святое место… Ведь именно здесь хранятся мощи Святого апостола Марка. Вы знаете, их вывезли из Александрии обманным путем — обложив со всех сторон… свининой!