Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

• Название: Проблема личности в философии классического анархизма
• Автор: Петр Рябов
• Жанр: Философия

---

Как подметил еще Алексей Боровой, «это гипертрофированное представление о творческой силе масс в учении П.А.Кропоткина невольно привело не только к недооценке роли личного начала в общественном процессе, но и к противоречивой постановке самой проблемы личности» (54; 51). Совершенно очевидно, что, ненавидя государство, как насильника, будто бы объективирующего абстрактный общий интерес, и реально угнетающего людей, мы не должны идеализировать ни народа, ни догосударственных форм его организации, не должны ставить на место низвергнутого кумира Государства такой же абстрактный фетиш Общества. Общество свободных людей не породило бы рабства, не породило бы государства, и не терпело бы того зла, которое оно терпит по сей день. Не всякое творчество масс свободно и осмысленно. К сожалению, и в этом вопросе Кропоткин разделил прогрессистские заблуждения социализма XIX века. Увы, здесь он выступал не только не в роли пророка, способного предвидеть грядущее, но порой слепо не видел происходящего.

Очевидно, что в созданной мыслителем поэтической, но не вполне соответствующей истине картине борьбы социальных макросил: Народа и Государства, личности опять не находится места. Напротив, она всячески полемически принижается Кропоткиным, критикующим как культ «героев», так и «своеволие отдельных личностей». Подсознательно проводится мысль: народ всегда прав, но отдельные злонамеренные личности, пытающиеся из него выделиться, служат делу реакции.

Критикуя «героев», Кропоткин отчасти сам себе противоречит, когда, говоря о революции, посвящает несколько теплых страниц «революционному меньшинству» – одиночкам-бунтарям, готовящим социальную бурю: «Революции всегда делаются меньшинством» (168; 40, см. также 181; 90). Вот как описывает Кропоткин представителей этого меньшинства, воодушевляющих и поднимающих народную массу на борьбу: «Люди чувствующие, люди, которые не удовлетворяются словами, а стремятся осуществить свои мысли в жизни, неподкупные характеры, для которых дело неразрывно связано с мыслью, для которых тюрьма, изгнание, смерть – лучше, чем жизнь несогласная с убеждениями, люди отважные, которые знают, что для успеха необходимо уменье решиться – являются застрельщиками. Они начинают сражение задолго до того времени, когда возбуждение в массах станет настолько сильным, чтобы они открыто подняли знамя восстания и пошли с оружием в руках на завоевание своих прав» (181; 375).

Философская слабость Кропоткина и его неспособность понять и поставить проблему личности на философском уровне, странным образом сочетается у него (как у Годвина и у Прудона) с замечательной разработкой либертарной социологии и гуманной этики.

Скажем несколько слов о том месте, которое личность должна занимать в анархо-коммунистическом обществе, программу которого детально обосновал Петр Алексеевич. В этом обществе предполагается сочетание максимальной свободы личности с ее социально-экономическим обеспечением: «довольство для всех», небольшой рабочий день (5 часов), приятная работа, сочетающая умственный и физический труд [108], свобода от внешнего принуждения и насилия, всестороннее образование (о нем см., например, 180; 193-208), наличие обширного досуга, освобождение женщины. Принципы экономической жизни этого общества таковы: «каждый по своим силам, каждому по его потребностям» и «свободное пользование тем, что имеется в избытке, разделение того, в чем может оказаться недостаток; при этом будет оказано преимущество детям, старым и слабым» (цит. по 421; 148, 149).

Подчеркнем, что, в отличие от годвиновского и прудоновского аскетических и патриархальных проектов, Кропоткин считает необходимым освобождение женщины [109], гарантии членам общества не просто минимума, но «довольства», не просто труда – но досуга. В отличие от Годвина и Прудона, Кропоткин уже не заявляет, что все люди по существу одинаковы (но уверен лишь в том, что все люди – одинаково хороши, и общественный инстинкт в них преобладает), а потому пишет: «А так как все люди и не должны быть похожи друг на друга (разнообразие вкусов и потребностей есть главное условие человеческого развития), то всегда найдутся люди, – и это вполне желательно, – потребности которых будут в том или в другом направлении подниматься выше среднего уровня» (182; 115), и кропоткинская программа предусматривает удовлетворение и этих потребностей людей.

Кропоткин признает, что: «Полное развитие личности и ее личных особенностей может иметь место… только тогда, когда первые, главные потребности человека в пище и жилье удовлетворены, когда его борьба за жизнь, против сил природы упростилась, когда его время не поглощено тысячами мелких забот о поддержании своего существования. Тогда только ум, художественный вкус, изобретательность и вообще все способности человека могут развиваться свободно» (167; 53). Таким образом, кропоткинская программа предполагает обоснование свободного общества свободных личностей, материальное обеспечение членов общества, горизонтальные и добровольные связи между ними и гуманную, альтруистическую этику.

Формулируя свою «формулу прогресса», Петр Алексеевич полагает, что прогресс состоит «в наиболее полном освобождении личности, в самом широком развитии инициативы личности и общества, и в то же время – в ограничении отправлений государства, а не в расширении их» (цит. по 161; 105). Резюмируя свои предложения, Кропоткин провозглашает: «Таким образом, человек был бы способен достигнуть полного развития своих способностей: умственных, художественных и нравственных, не будучи скованным изнурительной работой на монополистов или раболепством и инерцией ума большинства. Он мог бы, таким образом, достигнуть полной индивидуализации, которая невозможна ни при существующей системе индивидуализма, ни при системе государственного социализма в так называемом «народном государстве»» (165; 4). На смену вертикальной организации общества придет горизонтальная, на смену управлению – соглашение, обычаи заменят законы, воспитание – наказание, привычки – администрирование, на место мертвых и тесных форм старого государства придут вечно изменчивые и живые свободные союзы свободных личностей.

И все же, помимо слабости философского обоснования этой программы, она внутренне противоречива сама по себе: постоянные оговорки Кропоткина о невозможности планировать будущее общество, сочетаются у него именно с таким планированием, детальной регламентацией, что, на наш взгляд, органично присуще государственно-авторитарным вариантам социализма, но никак не анархизму. Когда социалисты-государственники: Т.Кампанелла или В.Вейтлинг в своих работах описывают – как будут одеваться люди будущих «городов Солнца», о чем будут думать и по какому графику жить, – это естественно для их государственнических утопий; но, к сожалению, от подобных элементов несвободны и работы Кропоткина «Хлеб и Воля», «Поля, фабрики и мастерские». Если М.А.Бакунин понимал, что подобное прожектерство не приемлемо для анархизма, расчищающего дорогу человеческой инициативе и убирающего преграды для свободы личности, то Кропоткин, с его стремлением все «позитивно» и «конструктивно» построить, обосновать, систематизировать и расписать, на наш взгляд, пришел к вопиющим противоречиям и был обречен на неудачу.

Как справедливо отметила Н.М.Пирумова: «Общая картина будущего, представленная в книге «Поля, фабрики и мастерские», скорее выражала идеал не анархизма, а казарменного коммунизма. Недаром эта книга так понравилась В.И.Ленину и Н.К.Крупской» (289; 41).

Но, к чести Кропоткина, подчеркнем, что он, во-первых, представлял себе будущее общество как постоянный и изменчивый поток жизни, во-вторых, честно и всерьез задавался вопросом: не грозит ли предлагаемый им коммунизм порабощением личности и, в-третьих, глубоко проанализировал причины неудач многочисленных попыток создания коммунистических общин, предпринятых в XIX веке.

Кропоткин считает федерализм частиц, элементов, индивидов – естественной формой объединения в природе и в обществе, оптимально соответствующей закону взаимной помощи. Будущее общество представляется Кропоткину множеством союзов общин в различных сферах жизни (экономической, духовной и пр.), которые взаимопересекаются, распадаются, вновь образуются и создают живую ткань социума; при этом прямые отношения между людьми не опосредуются властью: «Такое общество непременно стремится к наиболее полному развитию личности, вместе с наибольшим развитием добровольных союзов – во всех их формах, во всевозможных степенях, со всевозможными целями – союзов, постоянно видоизменяющихся, носящих в самих себе элементы своей продолжительности и принимающих в каждый данный момент те формы, которые лучше всего соответствуют разнообразным стремлениям всех. Это общество отвергает всякую предустановленную форму, окаменевшую под видом закона; оно ищет гармонию в постоянно-изменчивом равновесии между множеством разнообразных сил и влияний, из которых каждое следует своему пути и которые все вместе, именно благодаря этой возможности свободно проявляться и взаимно уравновешиваться, и служат лучшим залогом прогресса, давая людям возможность проявлять всю свою энергию в этом направлении» (167; 16). «Таким образом – никаких властей, которые навязывают другим свою волю, никакого владычества человека над человеком, никакой неподвижности в жизни, а вместо того – постоянное движение вперед, то более скорое, то замедленное, как бывает в жизни самой природы. Каждому отдельному лицу предоставляется, таким образом, свобода действий, чтобы оно могло развить все свои естественные способности, свою индивидуальность, т.е. все то, что в нем может быть своего, личного, особенного, другими словами – никакого навязывания отдельному лицу каких бы то ни было действий под угрозой общественного наказания или же сверхъестественного мистического возмездия: общество ничего не требует от отдельного лица, чего это лицо само не согласно добровольно и в данное время исполнить. Наряду с этим – полнейшее равенство в правах для всех» (182; 287-288, см. также 380; 487).