Александр Мартынов - В заповедной глуши

• Название: В заповедной глуши
• Автор: Александр Мартынов
• Жанр: Прочие приключения

Четвёртая и пока последняя книга цикла «В заповедной глуши». Помните! Мир, который описан тут — СУЩЕСТВУЕТ рядом с вами и может за вами придти.

---

РАСПОРЯДОК ДНЯ

7.00 — подъём

7.00-7.30 — туалет и уборка в комнате

7.30-8.00 — разминка

8.00-8.20 — завтрак

8.20–10.00 — работы по хозяйству

10.00–11.00 — военная и общефизическая подготовка

11.00–14.00 — занятия по школьной программе

14.00–14.30 — обед

14.30–17.00 — военная и общефизическая подготовка

17.00–17.10 — чай

17.10–20.00 — личное время

20.00–20.20 — ужин

20.20–22.30 — личное время

22.30–23.00 — вечерний туалет

23.00 — отбой

НЕ ТРЯСИТЕСЬ, СУББОТА И ВОСКРЕСЕНЬЕ — ПОЛНОСТЬЮ ВЫХОДНЫЕ!

— Да ну нафик, это что?! — возмутился Витька. Валька пожал плечами:

— А что, нормально…

— Я вольная свободная птица, а не… — Витька не выдержал, рассмеялся, но всё равно повторил: — Концлагерь какой-то… штрафбат…

— Да обычный график… Ты как хочешь, а я пойду умываться, — Валька кивнул на летний рукомойник, висящий на заборе.

За рукомойником был колодец, небольшие садик и огород, на котором явно недавно сажали картошку — она только-только взошла. После умывания Валька, исследовав всё это, вернулся на крыльцо, где Витька пил холодный компот из кружки и заедал остатком пряника.

— Там ещё есть, — кивнул он за спину.

Валька обеспечил себя едой и присел на перила, качая ногой. Мальчишки лениво поглядывали вокруг, чувствуя сейчас одинаково: им хорошо. Молчание нарушил Валька:

— А здорово здесь.

— Надо в деревню добраться как-нибудь, если с этим режимом время останется, — предложил Витька, обгрызая залитый глазурью край пряника. — Посмотреть, как там люди живут.

— Но вообще-то здесь бедновато живут, — заметил Валька. Витька усмехнулся:

— Бедновато — это когда жрать нечего и детей в школу не соберёшь. А я тут такого не замечал пока.

— Да, со школой ещё… — Валька допил компот. Витька насторожился:

— А что со школой?

— Ну, учиться-то надо…

— Там вон целых три часа занятий записаны.

— А кто учить будет? Да и что такое три часа, не смеши…

— Ты что, как это… — Витька наморщил лоб. — Как их называют… Ботан?

— При чём тут ботан? — разозлился Валька. — Не тормози. Знания человеку нужны, чтобы были знания. Любые. Лишних не бывает никогда.

— Полно лишних знаний, — возразил Витька. Валька слегка растерялся: он чувствовал правильность своей позиции, но доказать её никак не мог. — Зачем мне, например, знать, как правильно пишется «велосипед»? Я вот умею на нём ездить. И даже чинить. Хотя свой у меня был только… — Витька отвернулся и начал вытрясать в рот ягоды. — Ладно, проехали. Мы тут друг другу ничего не докажем… Пошли лучше покажешь мне те удары.

— Сначала в доме уберём. — твёрдо сказал Валька, — и ужин заранее приготовим.

— А ты умеешь? — насмешливо спросил Витька. — Ну то-то. А вот я умею. Помогли тебе твои косинусы с параллаксами?

— Иди ты, — неостроумно огрызнулся Валька…

…Михал Святославич явился не просто «ближе к вечеру», а уже практически в темноте, когда мальчишки опять сидели на крыльце и молчали — им почему-то разом представилось, что с лесником случилось что-то ужасное. Издалека раздался приближающийся немузыкальный рёв: «Тиха вода бжеги рвэ!..», в калитку вбежал Белок и грохнулся возле ног Вальки, а через минуту появился и сам Ельжевский. Он был один, и мальчишки по молчаливой договорённости решили ничего не спрашивать о Лешем.

— Меня ждёте? — осведомился лесник. От него пахло потом, лесом и ещё чем-то вкусным. — Надо же, давно меня никто не ждал… Приятно. Ну, пошли в дом.

В доме Михал Святославич зашевелил носом и поинтересовался:

— А это что? Что-то знакомое-е…

— Ну это… — Витька вдруг страшно смутился. — Это такая штука. Я в продуктах порылся, у вас всё было… мы приготовили… Это Егор любил… это польское, а вы же это. Поляк.

— Дева Мария Остробрамска… — Ельжевский поставил в угол ружьё. — Это… это что… бигос[18]?!?!?!

— Ну, — пожал плечами Витька.

— Это блюдо, — Михал Святославич упёр руки в бока, — могут готовить только мужчины. Женщинам и мальчишкам оно не под силу. Сейчас проверим, кто вы…

… — Но и без всех приправ литовский бигос вкусен, — процитировал Михал Святославич, отваливаясь от опустошённой второй тарелки, — в нём много овощей и выбор их искусен[19]… Это, ребята, Мицкевич написал. Замммечательный поэт, друг Пушкина… А бигос я уже года три не ел. Я вообще-то умею его готовить, да всё руки не доходят. Да и что для одного возиться — смех…

— Я думал, Витька всё на свете испортит, — со смехом сказал Валька (и он очистил две тарелки), — а он так: «Неси сюда! Режь здесь! Клади в это! Огонь убавь! Масла добавь!»

— Да ну, — Витька засмеялся тоже. — У Егора диск был. «Сто рецептов славянской кухни». Он как выпивши приходил, почему-то очень любил его смотреть. А он пьяный не буянил… почти никогда, — Витька немного нахмурился, но тут же продолжал весело: — Он на диван рухнет и смотрит. Прикалывало его это как-то, успокаивало… Я сперва злился, а потом тоже глядеть стал. Ну и как-то раз его нет и нет. а мне что-то стукнуло — дай-ка… И я борщ приготовил. Замучился не знаю как. Только закончил — он приходит. Носом так задёргал, — Витька показал, как, — и говорит: «А кто у нас был?» Он всё время боялся, что какая-нибудь из девок его оседлает, даже домой их не пускал, не из-за меня, а вообще никогда. Я говорю: «Никто.» А он мне: «Как никто, когда по всей квартире борщом с ног валит?!» Он, оказывается, борща терпеть не мог. И я эту кастрюлю неделю один ел. А потом наловчился…Он всё мясное обожал, только сам даже шашлыки готовить не умел, они у него всё время горели.

— Так, — Михал Святославич хлопнул ладонями по коленям, увидев, что Витька похмурел окончательно, — посуду сегодня моет…

— Я, — вызвался Валька. — По дням будем мыть?

— Распорядок дня видели? — уточнил ленсик. Мальчишки закивали. — Вот и отлично. Жить по нему начинаем с завтрашнего дня. Меня частенько не бывает, так что его выполнение — дело вашей совести. Ну и с собой я вас брать буду, конечно. Это Пуща, раз в ней живёте — должны её знать… Валентин, подожди с посудой. Пошли сначала с делами разберёмся.

Следом за лесником мальчишки прошли в его комнату.

— Так, — Михал Святославич деловито огляделся. — Что вам ещё нужно для счастливой жизни? А, да, — он решительными шагами пересёк комнату, открыл дверцы большого несгораемого шкафа рядом с сейфом — и оттуда мягко и сумрачно сверкнул металл. — Вот ещё что.

— Оружие? — спросил Валька ошалело, не веря в своё счастье.

— Пользоваться умеешь? — Михал Святославич прищурился. — Сейчас с этим напряжённо у вашего брата…

Мальчишки синхронно кивнули, уже не отрывая глаз от сокровищ в шкафу. Лесник достал оттуда два широких, явно самодельных, грубоватых пояса, в которые были вделаны подсумки для патронов и запасных магазинов, крепления для фляг и топориков, потом — две финки в кожаных ножнах. Передал снаряжение мальчишкам. На пряжках поясов была чеканка — бесконечно повторяющаяся, сросшаяся лопастями свастика.

— Одолень-трава, — сказал Михал Святославич. — Так её рисовали наши предки… общие предки… на своих вышивках и узорах. Одо-лень-трава — одолей врага… А вот это тоже вам. Ну-ка — покажите, как умеете обращаться.

Мальчишки невольно приподнялись. Лесник держал в вытянутых руках (без заметного усилия) две самозарядки — калашниковских десятизарядных «сайги» с плавными ортопедическими прикладами.

— Это… нам? — неверяще спросил Витька, сводя брови. Михал Святославич пожал плечами:

— Тут лес. Всякое бывает и разное случается. Ну-ну, давайте, давайте…

Мальчишки переглянулись. Валька решительно шагнул к столу и поднял глаза на Ельжевского:

— Засекайте время.

2

Раньше Витька не думал, что тропинки могут так увлекать.

Он и вышел-то с кордона просто чтобы осмотреться. Пять дней они тут — и он толком никуда не высовывался — ну а суббота «законный выходной». Валька засел с книжкой, Михал Святославич — с какими-то отчётами, и Витька, плюнув на компанию, рванул один куда глаза глядят. Увидел ныряющую в какие-то колючие кусты узкую тропку — и просто от нечего делать пошёл по ней, ощущая великолепную беззаботность. Может быть, впервые за долгое-долгое время.

Он так и шагал, глядя по сторонам и почти ни о чём не думая. Шагал через лес, где над тропинкой наклонялись яркие от солнца или почти чёрные в тени тяжёлые ветви, а у корней деревьев журчали роднички. Шагал через лужки, где тропинку почти скрывала высокая сочная трава, а солнце сверху палило с беспощадной силой, рождая дремотные, уже совсем летние запахи. Шагал по горбатым чёрным мосткам, под которыми текла медленная непроглядная вода, дышавшая прохладой. И шагалось ему легко, как будто дорога вела домой… или из дома, в который можно вернуться в любую минуту.