Радко Пытлик - Гашек

• Название: Гашек
• Автор: Радко Пытлик
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1977

Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.

Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.

---

К вечеру я добрался до Большой Каменки, вошел в первую попавшуюся избу, поклонился висевшей в углу иконе, поздоровался с хозяевами и сел за стол. На столе стояла большая миска сальмы — картофельной похлебки с клецками из пшеничной муки и крошеным зеленым луком. Хозяйка принесла деревянную ложку, положила ее передо мной и предложила откушать вместе с ними. Хозяин пододвинул ко мне хлеб и нож. Поначалу никто меня ни о чем не спрашивал. Круглые добродушные лица мордвин не выражали особого любопытства. Когда мы наелись, хозяин сказал, что я буду спать на чердаке, и только после этого завязалась беседа. «Издалече?» — «Издалече, хозяин». — «Бежишь? Да, видать, бежишь, ни онучи толком закрутить не можешь, ни лапти по-нашему, по-мордовски, лыком подвязать. Сразу видать, голубок, из Самары бежишь. Кирпич делать умеешь?» Я на авось сказал, что умею…»

Рукопись обрывается посреди фразы. Бродяжий сюжет и на сей раз имеет автобиографическую подоплеку. Последняя фраза послужила вехой для исследователей. На основе ее было установлено, что гостеприимным хозяином, приютившим Гашека, был Яков Федорович Дорогойченков, сельский писарь, ведавший строительством школы и нанимавший рабочих для обжига кирпича. В Большую Каменку Гашек скорее всего направился по совету его сына, с которым познакомился в Самаре, в редакции газеты.

Судьба, как пылинку, занесла его на необозримые просторы России, и он затерялся в многомиллионной человеческой массе.

«Красная Европа»

Благополучно завершив самое опасное свое странствие, во время которого ему на каждом шагу угрожала смерть, Гашек добрался до Симбирска, занятого 12 сентября Красной Армией, и явился в политотдел Реввоенсовета Восточного фронта. Сначала его задержали и посадили под арест по подозрению в шпионаже, в лицо его здесь никто не знал, о его деятельности в Самаре дошли только самые скудные сведения. Но благодаря заступничеству чешских красноармейцев, поручившихся за Гашека, он был отпущен. Председатель Реввоенсовета Каюров[108] дал ему для проверки ответственное задание.

Он послал Гашека в Бугульму, в распоряжение коменданта города Широкова. Тогда не было известно, освобождена Бугульма или еще находится в руках белых. Только 16 октября, в день отъезда Гашека из Симбирска, пришло донесение о взятии города.

Описывая впоследствии это полное приключений путешествие, Гашек рассказывает, что его сопровождала группа чувашей. Чтобы миновать фронт, они выбрали окольный путь: сначала плыли пароходом по Волге, потом по Каме до Чистополя. Оттуда на утопавших в осенней грязи подводах через башкирские деревни доехали до Бугульмы.

Прямые сведения о деятельности Гашека в Бугульме немногочисленны. (Недавно появились интересные воспоминания И.Ф. Риманова.[109]). В архивах имя Гашека упоминается с того момента, когда при исполнении своих обязанностей он установил контакт с политическими органами оперировавшей в этих местах 26-й дивизии 5-й армии. Политотдел дивизии заинтересовался инициативным работником. Сначала был послан запрос в ЦК Чехословацкой коммунистической партии в России. Ответ был лаконичен: «Товарищ Гашек выступил в марте из чешского корпуса. С тех пор поддерживал связь с партийными учреждениями. После занятия чехословаками Самары судьба его неизвестна. За ЦК Чехословацкой коммунистической партии Гандлирж».

На следующий же день после получения этого ответа Гашек был официально утвержден в должности помощника коменданта города Бугульмы. В конце декабря он становится сотрудником политотдела 5-й армии и работает во фронтовом штабе 26-й дивизии.

В начале нового, 1919 года, когда Красная Армия взяла Уфу, Реввоенсовет вместе с политотделом 5-й армии решил издавать большую ежедневную красноармейскую газету, которая получила название «Наш путь». Нужно было подыскать способных людей. Тут кто-то вспомнил, что в политотделе работает чешский журналист. «Товарищу Гашеку» предложили стать сотрудником газеты. Писатель, давно соскучившийся по запаху типографской краски, принялся за дело с необычайным рвением. Он взял на себя руководство типографией и добился того, что уже 11 января 1919 года вышел первый номер новой газеты.

Гашека несколько смущало, достаточно ли хорошо владеет он русским языком и стилем для серьезной публицистической деятельности. Но главный редактор газеты Василий Сорокин[110] пообещал править все его статьи. Поэтому уже в третьем номере появляется фельетон «Из дневника уфимского буржуя», где карикатурно воспроизводится образ мыслей русского реакционера. Характерно, что первой мишенью Гашека оказался мещанин, натуру которого он хорошо узнал еще в Чехии. В других статьях, сатирах и фельетонах, опубликованных в той же газете, писатель касается стратегической ситуации на фронте, международной политики, высмеивает корыстолюбие и трусость церковных сановников, неустойчивость «настроений» белогвардейцев. Хотя в этих печатных материалах он не мог полностью проявить свой талант, его фронтовая публицистика отличается свежестью, ясностью взгляда, умением просто объяснить сложную политическую проблему.

Все это тем более ценно, что при широкой организаторской деятельности у Гашека оставалось очень мало времени для работы над текстом. Он не удовлетворяется пропагандой принципов, стремится обеспечить и материально-техническую сторону издания. В архиве политотдела мы находим запись выступления Гашека, в которой тот обосновывает необходимость проведенной им реквизиции частной типографии Ицковича.

Русская революция переживала критический момент. В марте 1919 года под натиском Колчака Красная Армия оставляет Уфу. Рассказывают, что Гашек стоял у саней, на которые грузилось оборудование типографии, и покинул Уфу одним из последних. Это было напряженное время. По свидетельству второй жены писателя Александры Львовой, в лагере военнопленных, под который были отведены большие казармы у вокзала, вспыхнула эпидемия тифа и быстро распространялась по городу. Дорогой заболел и Гашек. Типография, размещенная в железнодорожном вагоне, отправлена в Белебей, армия отступает к Бузулуку. За ее продвижением следят разведывательные самолеты колчаковцев. Типография, которую переводят все ближе к Самаре, оторвалась от армии. «Наш путь» перестал выходить. А Гашек тем временем постепенно выздоравливал.

К концу апреля началось контрнаступление, типография опять присоединилась к армии. Газета стала выходить под новым заголовком — «Красный стрелок», поскольку старое название было дискредитировано отступлением. Свежеотпечатанные номера газеты разбрасываются вдоль железнодорожного полотна, чтобы их могли прочесть наступающие красноармейцы.

В июне 1919 года типография вновь разместилась в своем прежнем здании в Уфе. Когда Красная Армия взяла город впервые, к буржуазным слоям населения относились не слишком строго. Теперь, после пережитых испытаний и разгула белого террора, были приняты ответные меры: экспроприировалось имущество, контрреволюционные элементы препровождались в бывшие лагеря для военнопленных, действовали трибуналы.

Гашек со своим другом немцем Брауном тоже участвует в этих акциях. Но по возможности старается избегать крайних мер.

В тот период писатель выглядел бодро и был совершенно здоров. Бросил пить.

Став партийным секретарем ячейки РКП (б) при полевой военной типографии, Гашек проявляет такие черты характера, которые ранее оставались в тени: революционную смелость, чувство ответственности. Его оценки отдельных работников и их морального облика отличаются принципиальностью. Еще ранее в открытом письме в редакцию газеты «Наш путь» он резко критикует поведение некоего Кобусова, уполномоченного полиграфического отдела в Уфе, который в пьяном виде разъезжал по улицам города и кричал: «Вот как комиссар гуляет!» В этом же письме Гашек отмечает, что в полиграфическом отделе на ответственные должности пролезли бывшие эксплуататоры и их прислужники, которые никогда не были друзьями рабочих и, в частности, печатников.

Много времени и энергии писатель уделяет агитационной работе среди иностранцев, заброшенных войной в глубь России, — немецких, венгерских и чешских военнопленных, перебежчиков из чехословацкого корпуса. Он оказался человеком, в высшей степени подходящим для этого дела: поражал окружающих знаниями и широтой кругозора; хорошо разбирался в психологии разных общественных слоев, в свойствах национального характера. Не последнюю роль при этом играли его блестящая память и языковые способности. Он говорил по-русски, по-польски, по-немецки, по-венгерски. Рассказывают, будто позднее он научился говорить по-башкирски и усвоил несколько китайских слов, которые вставлял в свои выступления, что всегда приносило ему успех среди китайских добровольцев.