Валерий Николаев - Закуси горе луковицей

• Название: Закуси горе луковицей
• Автор: Валерий Николаев
• Жанр: О войне

---

— Неужели они не осознают, что рано или поздно им придется окунуться в эту реку? — спросил Джеймс.

— А может, они найдут более разумное решение? — спросил Владимир. — Ведь форма собственности не помеха для демократии. Хотя выбор у белорусов, прямо скажем, небогатый. Жаль их…

— И все-таки мне странно и непонятно, — с запинкой сказал Джеймс, — почему вы, Владимир, сегодня, зная всю правду о гибельном пути, которым прошла Россия, остаетесь в уверенности, что социализм не так уж и плох.

Взгляды всех присутствующих скрестились на Владимире.

— Да потому, что его движение к цели, — ответил он, — можно сравнить с путешествием «Летучего голландца» в неизвестность. В его команде, в общем, как и везде, кроме молодых, здоровых и энергичных людей, немало лодырей, стариков и пьяниц. От них мало пользы. Но ни у кого нет и мысли выбросить их за борт. Потому что его экипаж — это не скопище индивидуалистов, а единая сплоченная команда. И у каждого из них есть свои обязанности. Со временем конечная цель корабля прояснится, курс подкорректируют. И пусть это мечта, легенда. Но мне такая будущность гораздо приятней, чем бег наперегонки к вожделенному корыту. Потому что мне претит животное благополучие. Поэтому я и считаю социализм перспективней, духовней и гуманней.

— Духовней?! — так и подскочил Семен Викторович. — Меня, уважаемый, удивляет ваша полная зашореность. Общество, позволившее уничтожение своих граждан, ничуть не духовней каких-нибудь дикарей, приносящих в жертву своих соплеменников. Оно, оглохшее от собственного воя, десятилетиями бросало на жертвенный камень своих самых лучших ученых, инженеров, писателей, военачальников, крестьян. Что вы на это скажете?

— Репрессивные органы отнюдь не атрибут социализма, а болезнь, которая погубила его. Суть же этого строя — в идее справедливости для всех. И она замечательна. Но вот методы ее воплощения в жизнь были непродуманными, а порой преступными, что и дискредитировало идею. А впрочем, у каждого общества свои пороки… свои ошибки и свои дурные привычки.

— Лихо! Так вы, что ж, предлагаете простить преступления Советов?

— Важно правильно оценить их и не забыть этого. В истории США подлости и преступлений уж никак не меньше. Да весь капитализм вырос на попирании морали. И даже сейчас под предлогом утверждения демократии во всем мире, ваши, господа, беспорочные Штаты продолжают наглейшим образом подрывать деятельность неугодных ему законных правительств и протаскивать в них своих марионеток и лизоблюдов. Джимми, разве не аморальна такая демократия по-американски? Из вторых рук, так сказать.

Американец взъерошил волосы.

— Я отвечу. Да, в нашей истории были и есть позорные факты. Не всё я одобряю и не всё прощаю. Но, должен сказать, я все же люблю Америку.

— Родину любить — это нормально, — успокаиваясь, заметил Володя.

— А мне не за что любить свою, — с вызовом сказал Семен Викторович. — Она мне ничего не дала. Я проработал на нее всю жизнь и остался нищим. За что мне любить ее?

— Вы извините, но любовь по расчету почти никогда не оправдывает надежд, — сказал Володя. — В моей детской жизни было не все благополучно, да и сейчас, как видите. Но я горд тем, что родился в России. Где еще есть такой народ, гостеприимство, добросердечность… А раздолье? А поэзия, песни? Кто не замечает всего этого… в общем, мне жаль его. Моя родина мне понятна во всем, даже в жестокости.

— А много ли, друг мой, вы знаете о природе жестокости? — спросил Семен Викторович. — До вашего прихода мы с Джеймсом обсуждали вопрос о причинах терроризма. А что вы думаете по этому поводу?

— Вряд ли я скажу что-то новое. Полагаю, здесь определяющую роль играют… три обстоятельства: неистребимая жажда власти, все та же примитивная жадность и неприятие чужеродного светского и духовного образа жизни.

— Ну вот, а говорили: ничего нового, — сказал Джеймс. — О последнем факторе мы как-то и не вспомнили. Вы считаете, его достаточно важным?

— По правде говоря, первостепенным.

— Поясните, пожалуйста, — попросил американец.

— Свою религиозную жизнь каждый народ организует по-своему. Одни благочестивы только в храме, а вне его — живут как хотят. Это очень удобно. У вторых вера более глубокая: они стремятся соблюдать посты, заповеди. У третьих и вовсе фанатичная: весь их жизненный уклад подчинен вере.

Существует мнение, что если Бог есть, то он — один на всех, а религии — всего лишь тропинки, ведущие к нему. И не так уж важно, кто по какому пути идет. Но верующие примириться с этой мыслью не могут. Большинство из них насмерть сжилось со своей верой, и покушение на нее воспринимает чрезвычайно остро. Потому что она — одно из немногих достояний любого народа, пусть даже самого нищего, самого малого.

— Да никто на их веру и не посягает! — с возмущением воскликнул Джеймс.

— Позвольте заметить, — подал голос Виктор, — я думаю, что глубокая и фанатичная вера одновременно и спасение, и беда. Для отдельных народов — спасение, так как она дисциплинирует общество, для человечества в целом — беда, потому что столкновение религий неизбежно подталкивает мир к войне. А к компромиссу они не готовы.

— Справедливое замечание, — согласился Некрасов. — Однако разрешите досказать своё размышление.

— Да-да, это любопытно, — сделал приглашающий жест Семен Викторович.

— Так вот, — собираясь с мыслями, сказал Владимир, — теперь о светских различиях. Восток и Запад — два полюса. У них не только религии разные, но и образ мысли, образ жизни. Одни живут строже, другие — развязней. Их взаимовлияние, в некотором смысле, пагубно для обоих. Сегодня с одной стороны хлынула пошлость, оскорбляющая чувства верующих, с другой — наркотики, способные превратить в животное любого интеллектуала. И то и другое разрушительно. Развращение народа поборниками строгой веры воспринимается, как покушение на нее. Отсюда и их безрассудная реакция.

— Но позвольте, а кто их принуждает смотреть эротику? — раздраженно спросил Семен Викторович. Не нравится? Переключи канал. И на том канале не нравится? Выключи телевизор или вообще вынеси его на свалку!

— А вам нравится? — холодно спросил Владимир.

— Мне нравится сама возможность посмотреть то, что захочется. Это — одно из проявлений демократии. И я категорически против любых ограничений.

— А я думаю, ограничения здесь естественны и разумны, — возразил Володя. — И по моему пониманию демократично лишь то, что ни в коей мере не вредит народу, не разрушает его общество.

— Дядя, а ведь он прав, — поддержал Некрасова и Виктор, — много лишнего показывают. Порою днем такую откровенную пошлость транслируют, что одному смотреть невозможно, а не то, что с детьми. Для них — это чистая отрава.

— То же самое я могу повторить и тебе, племянник: не нравится передача — выключи телевизор.

— Семен Викторович, — понизил голос Володя, — а ведь вы тоже разрушитель. Я не поверю, что вы не осознаете, что мораль — единственная в своем роде вещь, которая призвана удерживать общество от распада. И, прежде всего, демократическое.

Мохов сцепил руки и промолчал. А Виктор, желая уточнить, заметил:

— Почему же демократическое? Мораль в любом обществе необходима.

— Это да, — согласился Володя. — Но при тоталитарном режиме нормы поведения могут поддерживаться репрессивными действиями. Тогда как в демократичном обществе следует опираться на сознательность людей, ведь многое дозволено. Вот представьте себе ячейку такого общества — самую обычную семью, в которой есть бабушка, родители, двое детей. Они обитают в трех комнатах. Бабушка — верующая, желает пребывать в тишине и благочестии. Родители в разводе, но живут вместе. Отец — чиновник, демократ и волокита. Мать — учительница, атеистка, ведет здоровый образ жизни. Дочь и сын учатся, она в институте, он в школе. Обоих тяготит безденежье. И каждый из этих людей живет по своим принципам. Отец периодически приводит подружек, запирается в своей комнате и активно отдыхает. Мать бесится от ревности и уходит в секцию Йоги. Сын шантажом вымогает у бабушки деньги и уходит шататься по городу: пить пиво, играть на игровых автоматах или включает телевизор с эротическим фильмом. Бабушка вне себя от гнева, проклинает внука, но шлепнуть его не может — демократия. Сестра посматривает на экран и с удивлением отмечает, как влюбленные легко меняются партнерами. Она привыкает к этому и начинает подумывать о подработке в интимной сфере.

А теперь вот ответьте, если в этой семье нет ни ответственности, ни общей цели, ни спокойствия, ни единодушия, — разве она функциональна? А государство с такими нормами поведения и принципами? Я думаю: оно деструктивно. Джимми, а что вы думаете по поводу морали?

Американец отреагировал на этот вопрос неохотно: