Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции

• Название: ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции
• Автор: Игорь Симбирцев
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3830-9

На страницах книги оживает бурное время первых лет Советской России, когда формировались новые политические институты, и прежде всего спецслужбы молодого государства. Автор подробно анализирует действия ЧК у себя дома, на фронте, в чужом тылу и за границей, особое внимание уделяя личности главы ВЧК Ф.Э.Дзержинского и его влиянию на формирование структуры и методов работы карательного органа диктатуры пролетариата в момент старта первой волны «красного террора».

---

О ночном расстреле семьи бывшего императора Николая II и последующих расправах с его родственниками по России в последнее время написано очень много, и не стоит нам повторяться. Тот неуклюжий маневр, когда сам расстрел Москва поначалу попыталась списать на инициативу местных уральских большевиков и чекистов, тоже давно изобличен перед историей многими уликами. В том числе и самая главная ссылка этого довольно топорного «алиби» на подход к Екатеринбургу колчаковских войск и возможное освобождение белыми царской фамилии не выдержала со временем критики. И подход белых был не так стремителен, они вошли в город спустя девять дней после расстрела царской семьи, и офицерские заговоры в самом Екатеринбурге оказались чекистской провокацией, да и дорога через Пермь на Москву для вывоза царской семьи в тыл оставалась свободной.

Сейчас факт прямого указания на расправу из Москвы от Ленина и Свердлова не подлежит сомнению, Уральский Совет и екатеринбургские чекисты были только исполнителями этого приказа. Сегодня документально подтверждены и выезды руководителей Уральского Совета Белобородова с Голощекиным в Москву для получения инструкций по этому поводу у Ленина со Свердловым, и их разговоры из Екатеринбурга с Кремлем по прямому проводу прямо накануне расправы. И сами большевистские вожаки в Москве, в первую очередь главный инициатор этой расправы Яков Свердлов, открыто в 1918 году признавали: расстрел царской семьи стал не столько вынужденной мерой перед угрозой подхода к городу белых, и даже не столько приговором-возмездием царю от большевистской власти, сколько символическим Рубиконом, когда пролитой кровью царя и его родных отрезали себе путь и стягивали свои повязанные кровью ряды в разгоревшейся в стране Гражданской войне, в том числе и чекистские ряды.

Факт непосредственной организации расстрела именно местной ЧК тоже неопровержим. Юровский, Никулин, Медведев, Ермаков и все другие главные расстрельщики имели отношение к ЧК и в ипатьевский подвал в ночь 17 июля 1918 года спускались в чекистских кожанках, ставших к 1918 году почти фирменным обмундированием бойцов «карающего меча революции». Участвовавшие в расстреле красноармейцы и латышские стрелки выполняли только вспомогательную роль, добивая штыками раненых и перетаскивая трупы в увозивший их из города грузовик. Все события той ночи подробно изложены самим организатором этой подвальной бойни Юровским. И практически все историки склонны этой «Записке Юровского» верить, поскольку он писал ее не для них, а по просьбе главного ленинского историка партии Петровского для секретного хранения в партийных архивах, а врать ЦК партии пламенный большевик вряд ли бы осмелился. В этой записке один из руководителей Екатеринбургской ЧК Яков Юровский, позднее переведенный в центральный аппарат ВЧК в Москву, даже жалуется на несознательность отдельных товарищей, которые бросились мародерствовать и обыскивать трупы царских дочерей в поисках припрятанных драгоценностей. Сам чекист Юровский был явно из породы дзержинских фанатиков аскетов, он все найденные у мертвых ценности поотбирал и затем по описи сдал в Москве, ему претили, судя по его «Записке Юровского», попытки присвоить эти ценности другими участниками расстрела или желания отдельных несознательных партийцев изнасиловать царских дочерей перед смертью. Обо всем этом он тоже с презрением написал в своей пояснительной записке, которую нашел позднее в партийных архивах историк Гелий Рябов и по которой он искал место захоронения царской семьи. Но какое эта принципиальность Юровского имеет значение для оценки возглавленной им жуткой акции по расстрелу царской семьи? На его могиле на престижном Новодевичьем кладбище в Москве написано «Чекист Юровский» и не написано, что он детоубийца, обрамлявший свою деятельность революционными лозунгами.

Сам глава этой расстрельной команды чекист Яков Юровский еще до революции прошел школу террора, будучи одним из самых деятельных боевиков созданной Свердловым на Урале боевой группы РСДРП. Делегировав своего бывшего подручного с опытом тайных убийств и экспроприаций в ЧК, а затем доверив ему командовать расстрелом царской семьи, Свердлов оказал явное доверие проверенному временем своему подручному. Боевиков этой уральской ячейки «экспроприаторов» из РСДРП вообще охотно брали в ряды ЧК. Среди них была известна целая семья боевиков-большевиков Кадомцевых: три брата и сестра. После 1917 года все они в Красной армии, причем сестра и двое братьев погибли в боях Гражданской войны. А самый младший из братьев, Эразм Кадомцев, оказался в ЧК, позднее входил даже в коллегию союзного ГПУ, после тяжелой болезни переведен Лениным руководить советским Госкино и умер только в 1965 году в ранге пенсионера союзного значения.

С моральной стороной этой истории тоже все понятно, это поняла еще сама советская власть после спада первого кровавого угара революции и Гражданской войны. Все остальные семьдесят лет эту историю предпочитали особенно не трогать, вплоть до стыдливого сноса Ипатьевского дома в Свердловске (переименованном в СССР из Екатеринбурга в честь одного из главных инициаторов расправы с царской семьей), по крайней мере, в ряду «подвигов советских чекистов» ее числить стало как-то неудобно. Юровский или Ермаков могли еще долгие годы рассказывать уральским пионерам о своем «подвиге» и даже спорить до самой смерти, из чьего же героического револьвера была выпущена пуля непосредственно в царя, кто первым успел взвести курок. Но официальная советская пропаганда уже без крайней надобности об этой странице революции не упоминала, и было отчего. Понятно, что расстрел десятком здоровых и не очень трезвых в ночь казни чекистов безоружных людей в темном подвале, включая девушек-царевен, больного с рождения мальчика-наследника, да и самих уже лишенных всего, кроме обоюдной и явной любви, Николая с Александрой Романовых, даже на подвиг героев Гражданской войны не тянет.

А еще до этой ночи чекисты отделили князей Долгорукого и Татищева, якобы для отправки их под стражей в Москву, после чего чекист Никулин просто расстрелял их за городом. Там же рукоятками прикладов насмерть забили и захоронили нескольких учительниц и гувернанток царевен, к «проклятому романовскому роду» никак не принадлежавших. Здесь обычный угар революционного террора, даже конкретных политических целей защиты революции не преследовавший. Да и какими революционными интересами уральские чекисты и их московские начальники смогли бы оправдать убийство больного гемофилией мальчика или дочери царя, спустившейся в эту ночь в расстрельный подвал с котенком на руках. Их трупы затем чекист и бывший каторжник Ермаков на Коптяковской дороге в лесу отделил от трупов других членов царской семьи, облил бензином и сжег в лесной яме. Ермаков хотел сжечь и другие трупы, но белые уже стягивали кольцо окружения, и пришлось бежать, поэтому трупы царевича Алексея и великой княжны Марии найдены совсем недавно и отдельно от других в полусожженном виде.

Всеми этими действиями десятилетия спустя даже советской власти уже гордиться было не очень прилично. Добивающий штыком агонизирующих девушек пьяный чекист Ермаков, раздетые догола трупы, убийство с «царскими сатрапами» не только их менее родовитой прислуги, но даже в революционном запале и отстрел несчастных царских собачек. Проще оказалось постараться все эти детали замолчать, от греха в 1977 году разрушив и сам дом Ипатьева как мрачное напоминание о свершившейся в его подвале трагедии.

Да и убийство самого бывшего царя безо всякой судебной процедуры вряд ли имеет оправдание, ведь и он к тому времени никакой угрозы ленинской власти не нес, и даже пресловутой местью революционеров за прошлое здесь не пахло, он уже больше года был лишен власти и находился в руках бывших противников. Факт же необходимости сплочения кровью этих людей собственной большевистской когорты, бывший в 1918 году таким убийственным аргументом в устах Свердлова, с годами отхода от угара революции и Гражданской войны уже не казался таким бесспорным даже для советской власти, вот и повисло вокруг трагедии Ипатьевского особняка неловкое молчание на десятилетия. Вроде бы и факт не отрицался, и его революционная необходимость, но лучше лишний раз больную тему не муссировать.

С технической точки зрения же в екатеринбургской акции заметна еще попытка вывести московскую власть Ленина и центральный аппарат ВЧК из-под обвинений, свалив вину в хаосе начавшейся Гражданской войны на самоволие местных большевиков. Ведь дело было еще до официального старта «красного террора» в сентябре 1918 года. Также за самочинную расправу с «бывшей царской сворой» местных рабочих пытались выдать бойню в то же лето в Алапаевске, где расстреляны и сброшены в шахту великие князья Иван, Сергей и Константин Романовы, а также сестра последней императрицы Элла (Елизавета Федоровна) и сопровождавшая ее инокиня Варвара, канонизированные позднее Русской православной церковью в качестве святых за их благотворительную деятельность до революции. Хотя и в пермском городке Алапаевске акция ликвидации Романовых носила явно централизованный характер, была благословлена местной советской властью, инициирована чекистами и даже проводилась при их участии. Вместе с рабочими сотрудники Алапаевской ЧК били рукоятками наганов Романовых и сталкивали еще живых в шахту. Великий князь Сергей Михайлович на краю гибели даже бросился на чекиста по фамилии Плишкин и едва не утащил его за собой в шахту, чекисты оттащили своего коллегу от жерла общей могилы, добив отчаянного князя выстрелом в голову и столкнув вниз. Сейчас твердо установлено, что этой расправой на Синячихинском заводе под Алапаевском лично руководил начальник Алапаевской ЧК Говырин, который сам в завершение бросил в шахту гранату и завалил вход в эту страшную могилу.