Феликс Крес - Брошенное королевство

• Название: Брошенное королевство
• Автор: Феликс Крес
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46406-7

Глорм, бывший король Громбеларда, страны вечных дождей и суровых гор, решает вернуться в свой сожженный и разрушенный дом, в свое королевство. Чтобы вновь завоевать трон, ему нужно преодолеть не только сопротивление бесчисленных орд разбойников, хозяйничающих на громбелардских просторах, но и козни Имперского трибунала, не желающего терять власть на подконтрольных ему территориях. Мудрый Таменат, отец Глорма, также отправляется в Громбелард. Его забота — понять причины охватившего весь мир неустройства. Для этого ему нужно найти стража законов, бессмертного носителя знаний, замурованного когда-то в одном из подземелий бывшей столицы. Ведь если законы мира потеряют свою священную силу, сам мир провалится в пропасть, а вместе с ним и населяющие его народы, включая королей и их подданных.

---

— Ваше высокоблагородие… Арма… Ты что, шутишь надо мной?

— Ленея, разве ты не понимаешь? Мы обе хорошо разбираемся в людях… что с тобой случилось, почему ты ничего не видишь? Как такое может быть? Аскенез не дурак, ему не хватает опыта и верных, преданных людей, ничего больше! Вместо этого советники управляют им, пользуясь его трудолюбием и… ну да, наивностью. Ты хоть представляешь, какую ему выбрали жену? А тем временем, если дать ему шанс и поле для деятельности, поддержать хоть немного, то вскоре его способности заметят все и везде, даже в Кирлане! Он умеет признаваться в собственных ошибках, просил у меня совета. Мы разговаривали о…

Жемчужина не перебивала ее ни единым словом, поскольку наместница была права. Обе разбирались в людях. Она просто не понимала, как могла столь долго оставаться глухой и слепой. Невольница с сертификатом Жемчужины всегда должна слушать, смотреть и думать. А она… она и в самом деле не думала.

Наместница все говорила и говорила. Невольница все слушала и слушала.

— И что теперь? — спросила она в какой-то момент. Вопрос был обращен в пустоту — она ни о чем не спрашивала наместницу.

Но наместница замолчала.

— В каком смысле — что теперь?

Ленея внутренне собралась.

— Ты влюбилась, Арма. Ты об этом знаешь? Безнадежно, будто пятнадцатилетняя. И так же глупо.

Блондинка остолбенела, а потом возмутилась:

— В кого? В представителя?

— Нет, конечно, — возразила невольница. — Не в представителя. Ваше высокоблагородие, ты влюбилась в беспомощного и беззащитного мальчишку, который остался один против всего мира, которого используют и который нуждается в опеке. Собственно, это даже не любовь. Увлечение. Подобное, увы, случается. Особенно с женщинами нашего возраста, — она подчеркнула «нашего», поскольку, хотя и была немного младше своей госпожи, хотела смягчить смысл сказанного. А смысл был примерно такой: «Старые бабы, Арма, любят чувствовать себя матерью по отношению к более молодым и слабым, чем они, мужчинам. Особенно когда они одиноки и у них нет своего собственного потомства. Таким бабам порой легко задурить башку».

Она смотрела на наместницу, зная, что сейчас будет.

— Ты с ума сошла. Или еще хуже — что-то затеваешь. Что там? Увлечение? В жизни не слышала подобных глупостей. Может, все же соизволишь как-то объяснить?

Слова ее прозвучали по-настоящему угрожающе.

— Я знаю этого человека всего неделю, — добавила она еще более грозно.

Неделю, ну да, это действительно все объясняло… Чтобы задурить себе голову, обязательно нужно семнадцать или даже двадцать месяцев. Жемчужина не была девушкой, купленной вчера в невольничьем хозяйстве. К своему возрасту она накопила немалый опыт. Но, посмотрев на возмущенную госпожу, она лишь покачала головой и слегка улыбнулась, после чего… сложила оружие.

— Может быть… может, я и в самом деле сошла с ума, — почти беззаботно сказал она. — Прости меня, Арма. Не сердись, я… обдумаю то, что ты сказала о князе. Не исключено, я действительно опрометчиво его оценила.

Наместница смотрела на нее с явным недоверием. Белый флаг, развернутый столь шумно, выглядел весьма подозрительно.

— Тогда зачем ты мне рассказываешь какие-то бредни?

— Прости, — повторила невольница. — Ты уже несколько дней косо на меня смотришь. Я искала причины и, похоже, слишком далеко зашла.

— Мне тоже так кажется.

Она показала пальцем на платье. Этим утром они уже больше не разговаривали.

В занимаемых трибуналом зданиях продолжалась утренняя суматоха. Наместница в сопровождении гвардейца прошла через несколько комнат, коротко отвечая на приветствия; урядников она едва замечала, просителей вообще игнорировала. Перед дверью ее кабинета, рядом с дремлющим гонцом, уже ждал какой-то урядник, в самом же кабинете — второй наместник. У окна точил перо писарь. Ее высокоблагородие окинула взглядом заваленный документами стол (никто не смел на нем убирать, она это запретила), и ей стало нехорошо. Она настолько уже была сыта по горло ежедневной нудной работой, что тут же затосковала по старым временам и давним друзьям, которые где-то там, в Тяжелых горах, все еще ждали ее решения. Решения, которое она уже приняла.

Сев за стол, она выжидающе посмотрела на своего заместителя. Кроме Леней, с которой она давно сжилась, у нее здесь вообще не было друзей — только сотрудники. Она ни к кому не обращалась по имени, ни с кем не встречалась за пределами этих стен. Когда-то, еще во времена Верены, она дружила с несколькими людьми из ее окружения и оставалась в довольно близких отношениях с самой княгиней. Кроме того, она питала… гм… явную слабость к своему предшественнику, обязанности которого перешли к ней. Они подружились, по-настоящему искренне. Но как же давно это было!

Второй наместник что-то говорил, но замолчал, заметив, что начальница вообще не слушает. В конце концов она заметила его многозначительное молчание и поняла, что не может так поступать, поскольку потеряет авторитет и, соответственно, влияние на что бы то ни было. Кто-то должен заниматься делами трибунала. Все важные решения принадлежали ей, ибо так постановила она сама. Но трибунал на самом деле мог обойтись без ее высокоблагородия Армы, и она знала об этом лучше, чем кто-либо другой. Немало карьеристов, до сих пор придавленных ее жестким руководством, готовы были рискнуть и помочь ей принять решение, лишь бы как-то себя показать, блеснуть, снискать значимость и влияние. Хотя бы этот, второй наместник. Человек по-настоящему неглупый, смелый… и наверняка уставший от роли вечного советника, от которого, собственно, ничего не зависело.

— Прошу прощения, — спокойно сказала она, беря первый попавшийся лист; бросив взгляд на текст, она положила его и снова посмотрела на наместника. — У меня есть причины для того, чтобы впадать в задумчивость, но сейчас я слушаю.

— Я говорил, ваше высокоблагородие, что речь идет скорее о несправедливом обвинении, чем о реальных злоупотреблениях. Многие поставщики добивались этого контракта, и ничего удивительного, если кто-то теперь пытается помешать конкуренту. Ни открыто проведенная проверка, ни тайное расследование не обнаружили злоупотреблений. Провиант, доставляемый морской страже… скажем так, вполне приличного качества. Он мог бы быть и получше, но не за эту цену. Рыба — это прежде всего сельдь в бочках. Более благородные сорта морская стража позволить себе не может. Но это уже нас не касается.

— Их интендант не заявляет претензий к результатам проверки?

— Он входил в состав комиссии. Не заявляет.

— Ну тогда возьмитесь за того, кто обвинил поставщика в нечестности. У нас нет времени заниматься фальшивыми доносами завистников. Делу дать огласку, поскольку это уже не в первый раз. Все в Лонде должны понять, что прежде чем облить кого-то грязью, следует сперва дважды подумать. А потом отскребать эту грязь, лучше всего с помощью кошелька с серебром.

— Вопрос в том, не напугаем ли мы таким образом кого-нибудь, у кого может быть для нас что-то действительно важное.

— Отчасти верно, — согласилась она. — Но, ваше высокоблагородие, попробуем все же найти золотую середину. Мошенники не должны чувствовать себя безнаказанными, но и мы не обязаны задыхаться под лавиной ничем не обоснованных доносов. А мне кажется, что их все больше, в то время как мошенников, напротив, все меньше. Когда в последний раз подтвердились обвинения, подобные тем, о которых мы сейчас говорим?

— В самом деле, давно, — на этот раз согласился он. — Хорошо, ваше высокоблагородие, я отдам соответствующие распоряжения.

— Что-нибудь еще?

— Да, выплаты, вернее, премии. У меня тут список урядников, которым следовало бы выразить признательность.

Она бросила взгляд на поданный ей листок.

— В начале я поместил двоих, о которых мы упоминали. Третий, — он показал пальцем, — тоже наверняка стоит дополнительного золотого. Остальных назвали их начальники, так что решение оставляю вашему высокоблагородию.

— Хорошо, это не срочно, я решу в течение нескольких дней.

Наместник отступил на шаг и слегка поклонился в знак того, что больше у него ничего нет. Она отпустила его и перевела взгляд на урядника, который до этого ждал за дверью, а теперь осторожно заглядывал внутрь, спрашивая глазами, можно ли уже войти. Пожилой мужчина, ни имени, ни заслуг которого она не могла вспомнить. Некто… а может быть, никто. Она показала ему на место перед собой. Он вошел.

— Ваше высокоблагородие, — начал он, поняв, что можно говорить, — я пришел по договоренности со следователем Портового квартала.

Она вспомнила. Перед ней стоял урядник, назначенный на борт одного из кораблей морской стражи. Действительно, никто. Человек, который допрашивает взятых в плен морских разбойников. Но громбелардскому флоту не часто приходилось иметь дело с пиратами, а значит, для этого человека не часто находилась настоящая работа.