Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике

• Название: Судьба драконов в послевоенной галактике
• Автор: Никита Елисеев
• Жанр: Фэнтези

---

Она шмыгнула носом, развязала пояс…

Я аккуратно сложил латы в углу и вежливо предупредил:

– Принцесса, я чту местные обычаи, но не искушайте меня.

(Куда все делось? Куда все исчезло? Никакая не Мэлори, а просто – наглая девка, развратная сука… Они и внешне-то непохожи…)

– Ты чего? – удивилась принцесса, – папу боишься? Да он и не сунется, я ему один раз такой скандалец закатила, он с той поры зарекся мне мешать получать удовольствие. Чего ради они меня с мамой в этот мир выпихнули? Чтобы меня дракон – мня-мня-мня? Выпихнули в мир – ну и получайте…

Принцесса поднялась, легко сдернула с себя балахон, потом опустилась на четвереньки и сказала:

– Ты чего? За это дело, конечно, сжигают, но кто узнает? Завтра нас все равно дракоша слапает, слопает, сцапает…

– Ну, – я снял рубаху, – это мы еще поглядим, кто кого сцапает.

Принцесса взвизгнула и кинулась на кровать.

Я сначала не понял, в чем дело, а после сообразил: плитки… не человеческая кожа, а плитки, сходящие на нет к животу, но прикрывающие грудь лучше любого панциря.

Странно, но этот заполошный взвизг подхлестнул меня, разбередил во мне желание.

Принцесса сжалась, съежилась в комочек на кровати.

Я подошел к ней и взял за плечи.

– Ва-ва, – услышал я ее голос, – ничего себе, кавалера подсунули, где тебя откопали? Из какого болота ты выполз?

Я усмехнулся:

– Сразу и из болота… скажешь…

Принцесса немного успокоилась, протянула руку и потрогала пластины.

– А они, наверное, царапаются, да?

– Наверное, нет, – ответил я, целуя ее руку от плеча до локтя, губами и языком пробуя гладкость кожи.

***

…Принцесса зевнула и отодвинулась:

– Мужик как мужик, даром что пластинки зеленые…

Я все еще обнимал ее и все еще думал, все еще чувствовал, что это Мэлори, Мэлори, а замок, острые, узкие окна, ночь, исколотая звездами, шипение факелов и их тугой смоляной запах, все это – наваждение, морок…

– Джекки? Рыцарь, рыцарь, – Кэт затормошила меня, – ты что, уснул, а?

– Нет, – я провел по лбу рукой, – нет, я не уснул…Я…

Я не мог сказать Кэт, что некоторое время я полагал, что передо мной Мэлори, Мэлори, и потому я ждал, когда заговорит Мэлори, и не понимал ни слова из того, что говорила Кэт.

– Ты… ты, – передразнила меня Кэт, – послушай лучше, что я тебе скажу.

Я все еще с трудом понимал Кэт, потому приподнялся на локте и сказал:

– Говори…

– Говорю, – хмыкнула Кэт. – Этот зеленый, прежде чем съесть, когтем – или что у него там? – ковыряется в неприличном, так вот ты, – принцесса уперлась в меня пальцем, – прежде чем зеленый это не сделает, оружием не бряцай… Потерпи…

Я приоткрыл рот:

– Но он ведь… убьет…

– Убьет, – согласилась принцесса, – но прежде хоть удовольствие получу настоящее, а не эту… щекотку…

– И потом, – меня интересовала технология, – в какой именно момент выскакивать? В какой – бряцать оружием?.. Мне даже легче в таком случае убить дракона, чем спасти вас…

– О! – обрадовалась принцесса, – так и отлично! Получится… это… – спасительница наших девушек, жертва, принесенная другим… Погибла сама, чтобы другие могли жить спокойно и счастливо, рыцарь, – принцесса паясничала, – сделаем, а?

Я перебрался на свою кровать. Улегся, уставился в высокий потолок. Он был так высок, что, казалось, под ним вполне могли поместиться ангелы и птицы.

"Мэлори, – подумал я, закрывая глаза, – конечно, Мэлори, – и не удивился этой мысли: когда летаешь на другие планеты, привыкаешь не удивляться, – вот так же Мэлори смеялась и, казалось, думать не думала о предстоящем у разваленной стены орфеанума… И еще там пахла трава…"

– Вставайте, рыцарь, вставайте, – меня трясут за плечо, и я открываю глаза.

Кэтрин – Кэт – Мэлори стояла в белом подвенечном платое – красивая, гордая, неприступная, с небольшой короной на голове.

Холод. Царственность. Девственность. Невинность.

Мэлори… "Постой, царевич, наконец…" Вот так она читала? Нет, не так, там было и лукавство, и хитрость, а здесь?..

– Я выйду, – сказала принцесса, – а вы помогите рыцарю облачиться в доспехи.

Четверо здоровенных мужиков и король склонили головы.

Принцесса вышла из зала. Было зябко, как бывает зябко ранними утрами… Два узких высоких окна сияли ослепительно белым светом.

Я встал, прикрываясь простыней, и поклонился королю:

– Ваше величество, я оденусь сам. Благодарю вас, но помощь мне не требуется.

Король уселся на кровать напротив, поглядел с печалью мудрого всевидящего отца. Четыре здоровенных мужика стояли наготове, чуть напружив руки, словно не облачать меня в латы собрались, а вздергивать на дыбу.

Я решил не ждать окончательного королевского слова и принялся одеваться сам.

Когда я натянул фуфайку, король с упреком сказал:

– Я ведь вас просил…

Я промолчал. Мне было не до королевских просьб… и даже не до Мэлори, и уж тем более не до Кэт.

Мне становилось страшно. Страх накатывал душной темной волной…"Ведь убьет. Просто… убьет… был – и нету тебя. Дракон для рыцаря – таких и тренажеров-то нет. Так только… на экранах… порадовались, побаловались. Вот это место – затылок и шея – вот туда и врезать копьем. Его парализует. Сволочи, – внезапно разозлился я, – они об этих дикарях думают… А обо мне… Их уберегаю от шока, ах, у них "баланс" нарушится, ах… ах… такой надлом психики, а то, что у меня может быть надлом хребта с разрывом кожного покрова и кишок – это им – тьфу!.."

Король повторил:

– Я ведь вас просил… А вы… Я вот думаю… все равно дракон вас съест, так, может, сразу?

Я посмотрел на четырех здоровенных мужиков и сразу успокоился.

Я даже рассмеялся. Король, видимо, прикинул все возможные последствия такого шага и тоже рассмеялся.

Четверо мужиков смущенно улыбались.

Король хлопнул в ладоши.

– Пажи! Помогите рыцарю затянуть ремни на латах.

Я хотел было уверить короля, что в этом нет никакой необходимости, но пажи с внешностью настоящих молотобойцев взялись за дело столь ретиво и умело, нежно, сильно и ненавязчиво, что я не стал возражать.

Король опять хлопнул в ладоши:

– Кончено!

Пажи, пятясь, вышли и притворили за собой дверь.

Король критически осмотрел меня:

– Ммм.

Это было совершенно непонятное "ммм", и бог знает, что оно означало.

Узкие высокие окна, казалось, были вырезаны из белой блестящей бумаги. Лучи солнца нитевидно и мощно, застывшим потоком вонзались в пол возле моих и королевских ног.

Дверь скрипнула. В зал заглянула принцесса.

– Папа, – просто сказала она, – долго мы будем ждать?

Король ответил через плечо, не поворачиваясь:

– Как только затявкает, так мы сразу и поедем…

– Ох, – расстроилась (или сделала вид, что расстроилась) принцесса, – так он, может быть, вообще не затявкает – нам что в этом случае делать?

И стыдная, малодушная радость теплой волной чаемого уюта, покоя захлестнула меня…

"Неужели? – подумал я с постыдной надеждой. – А вдруг?.. Вдруг… не затявкает? и мы – позавтракаем, как люди, пообедаем… поживем… Целый день мне будет подарен… А может быть, и то… Может быть, просто сдохнет, такие случаи бывали – Куродо мне рассказывал. Дракон издыхает сам… Только честный отчет в Контору…

Тут-то и раздался рев, будто я своими мыслями, мечтами раздразнил, разозлил невидимого мне, далекого…

– Пожалуйста, – удовлетворенно сказала принцесса, когда рев затих, – требует даму, а у нас еще не оседланы…

– Оседлаем, – горестно вздохнул король.

– "Мэлори, – подумал я, – Мэлори".

Дорога вилась серпантином вдоль горы, потом спускалась в долину. День обещал быть жарким.

Там, где дорога стала пошире, принцесса попридержала коня и поехала рядом со мной.

– Значит, как договорились? – спросила она.

Я разозлился:

– Как получится.

– Но вы будете стараться?

– Буду, – буркнул я, – но жизнь я вам в таком случае не гарантирую.

– А и не надо, – чуть ли не весело выкрикнула принцесса, – потому что разве это жизнь? Это дрема, скука, а никакая не жизнь. Я, если хотите знать, даже благодарна дракону, он придает остроты нашим пресным будням, – принцесса засмеялась и натянула поводья. – Поэт! – закричала принцесса. – Глядите! Поэт! Поэт!

По дороге навстречу кавалькаде шел странный человек. Он был встрепан, взъерошен, одет в какой-то красно-синий линялый плащ, кроме того, он размахивал руками и вопил нечто совершенно невообразимое.

Принцесса закусила губу:

– Очень плохая примета, – сказала она, – хуже быть не может. Если бы он молчал или пел, другое дело, а он… Вопит…

Я придержал коня. Конь недовольно раздул розовые лунки ноздрей, фыркнул, топнул копытом, но остановился. Кавалькада за моей спиной остановилась тоже… К нам подъехал король. Я несколько успокоился, не так нервничал, и теперь просто жалел короля. "Дочка-шлюха – само по себе неприятно, дочка-шлюха, которую съест дракон, – неприятно вдвойне…"