Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике

• Название: Судьба драконов в послевоенной галактике
• Автор: Никита Елисеев
• Жанр: Фэнтези

---

– Поэт, – объяснил мне король, плетью указывая на вопящего человека.

– Я знаю, – вежливо ответил я, – мне уже объяснили.

Я смотрел вверх, в небо, и видел, как чуть ниже неба, в пустом распахнутом вширь и настежь воздухе, ныряет, то складывая крылья, то вновь раскрывая, какая-то серая птица.

– Бил уток влет, – орал Поэт, -

– но попадал в людей, тогда, – он набрал полные легкие воздуха и завопил так, что я еле удержал коня:

– стал бить в людей и попадаю в уток!

– Это что, – осторожно спросил я у короля, – стихи?

Король то ли не успел ответить, то ли почел за лучшее не отвечать; тем временем Поэт попритих и забормотал:

– Свободное падение плавно переходит

В вынужденный полет. Вынужденный полет плавно переходит в свободное падение. Свободное падение плавно переходит в вынужденный полет.

Вынужденный полет… -

Поэт уставился на меня и вдруг завопил отчаянно истошно:

– И так продолжается до тех пор, покуда!.. покуда!.. покуда!.. -

Поэт отскочил в сторону, и лошади, будто подстегнутые его криком, рванули вперед, так что я не расслышал выкрикнутых Поэтом последних слов его дикого стихотворения. Грохот копыт потопил, затопил одинокий визжащий диким фальцетом человеческий голос. Впрочем, спустя некоторое время я не услышал даже, а будто бы прочел спокойные слова финала. Они словно впечатались в широкий, счастливо дышащий, распахнутый, как дверь из тюрьмы на волю, небосвод:

– Покуда не случается мягкая посадка или -

– столкновение с землей, тогда-то и выяснится, что это было? -

Свободное падение или вынужденный полет.

В конце-то концов.

А потом мы задержали коней у пещеры. Мы натянули поводья, и кони встали, роя копытами землю.

Мне нужно было переговорить с Жаком, и потому я сказал королю:

– Ваше величество, прикажите вашей свите удалиться… Для настоящего убийства, как и для настоящей любви, – не нужна толпа; толпа нужна для казни или для изнасилования…

– Папа, – недовольно сказала принцесса, – ну тебя же просят!

Король дернул щекой, поворотил коня и резко, царственно махнул свите, мол, проваливайте! дескать, вон! Вон!

Принцесса проводила взглядом умчавшуюся кавалькаду (это облако пыли, пронизанное лучами солнца и затихающим грохотом копыт), поглядела на меня, снимающего нагрудник, и заметила:

– Папочка очень зол… Я и не знала, что он это так воспримет.

– Что это? – переспросил я, настраивая датчик.

– Ну, что мы с тобой переспали…

– Аа… – я на удивление скоро нашел Контору. Рокотание, шип, стозмейный, отвратительный, становились все ближе, все явственнее – и я одновременно слышал болтовню принцессы, шип дракона, потрескивание космических пустот и развеселый голос Жака. Мне было трудно сосредоточиться, и потому, наверное, я был так груб с той, другим, третьими и четвертым.

– Жоан! – радостно вопросил Жак.

– Джек, – рассердился я, – когда ты разбираться начнешь?

– Ах, Джек. – недовольно протянул Жак и тут же добавил: – Много вас…

Принцесса наблюдала за моими манипуляциями с интересом, но без страха.

– Папочка, – сказала она, – тебя, наверное, прикончит, ты ему не понравился.

– Заткнись, – сказал я принцессе по-нашему и испугался, что она не поймет, зато поймет Жак.

Принцесса поняла интонацию и обиженно замолчала.

– Ты чего? – поразился Жак.

– Извини, – сказал я, – я не с тобой. Просто я уже у пещеры…

– Быстро, – Жак покашлял, – я вношу в реестр… Ставлю галочку. Удачи…

Он дал отбой.

Я приторочил нагрудник и подумал: "Ну до чего же конторские – хамы. "Галочку" он поставил! Чтоб потом сто раз не справляться… был да сплыл. Осталась галочка. Можно посылать нового".

Покуда я приторачивал нагрудник, принцесса раздевалась. Делала она это с истинным удовольствием.

Дракон полз откуда-то издали, чуть ли не из "сердца" планеты, и в его невидимом, но слышном ходе тоже читалось сдерживаемое, предвкушаемое наслаждение.

Принцесса стояла голая и счастливо щурилась на солнце.

"Хороша", – хотел сказать я и не успел, ибо…

Из норы высунулась огромная драконья харя с таким видом, словно хотела спросить: "А что это вы тут поделываете, добрые люди?"

Принцесса чуть отступила на шаг, прикрылась лодочкой ладони и позвала:

– Иди, иди сюда, лапонька, ну же, ну же…

Дракон выкарабкался весь. Бугристый, крокодилистый – он напоминал ожившую гору, вздумавшую притвориться ящерицей.

Для начала дракон ахнул хвостом, и я едва успел отскочить и вытащить меч.

– Рыцарь, – чуть не взвизгнула принцесса, – мы договаривались!

Змеиный раздвоенный язык выстрелил из пасти дракона.

Я чуть не выронил меч. Я все это видел, видел на экране – в день окончания карантина.

Только Мэлори, моя Мэлори не выла в предсмертной последней муке, а запрокинув голвоу, стонала в унизительном наслаждении. Я увидел, как глаза дракона налились кровью, как весь он, от когтей на корявых растопыренных лапах до острого гребня вдоль мощного хребта, напрягся, выгнулся…

Принцесса взмахнула руками.

– Аах, – этот вздох сдернул меня с места, и вовремя сдернул: еще секунда, и Кэт была бы разорвана – снизу доверху.

Меч вонзился в то самое место, какое мне столько раз снилось – меж шеей и затылком.

Но дракон не погиб, он зашипел, роя лапами землю, исходя пеной.

Он был полупарализован. Я пригвоздил его к земле, как прикалывают бабочку в альбом энтомолога…Она трепыхается так же нелепо и беспомощно.

– Не убивай, – выкрикнула принцесса.

Она лежала на земле, опрокинутая навзничь.

Две наших лошади, привычные ко многому, невозмутимо пощипывали травку чуть поодаль.

– И то верно, – сказал я, – а ну-ка в сумке, притороченной к седлу, обнаружь-ка клещи.

– Клещи? – принцесса отползла по земле прочь от места, где хрипел дракон, пригвожденный, пришпиленный моим мечом, как пришпиливают бабочек… ну, и вы знаете.

– Клещи, Кэт, клещи, – подтвердил я, – и поживее. В противном случае я проколю, продавлю ему кожу, а его смерть не входит в мои… кажется, и в ваши планы…

Принцесса вскрикнула, вскочила на ноги и уже через мгновение распутывала сумку.

"Она меня спасла, – думал я, то налегая всем телом на меч, то ослабляя нажим, – если бы я полез защищать ее честь, этот зеленый гад разнес бы меня с моим допотопным вооружением по кусочкам по всем близлежащим полям и долам, горам и низинам…"

Принцесса протянула мне блистающие на солнце серебряные огромные клещи.

– Вот, – сказала она, – вот клещи.

Сейчас она походила на перепуганную, перемазанную в грязи и крови несчастную голую униженную девчонку. Клещи были царственнее, королевственнее ее. Клещи больше походили на голую принцессу, чем она на самое себя.

Я налег на рукоять меча грудью, освободил обе руки…

Дракон чуть вздрагивал, точно интеллигентный человек, сдерживающий рыдания.

"Она спасла меня, – думал я, – если бы я прикончил этого гада, я бы лег рядом с ним".

Я уже видел вдали цепь конников, наставивших копья.

"По мою душу, – подумал я, – или… по мое тело…"

Я примерился, изогнулся и вцепился клещами в изогнутый драконов клык.

("Значит, так, – объясняли нам еще в карантине, – если уж не кокнули дракона для рыцаря, если пришпилили бедняжку, то, главное, – выдрать клык… Семь потов сойдет, но…)

Я расшатывал, тянул… Дракон, обессиленный болью, уже не корябал землю лапами, только выл. И вой его вонзался в широкое пустое небо.

Принцесса стояла поодаль, тряслась от страха, от жалости – почем я знаю?

– Ну что ты стоишь? Что стоишь? Хоть помоги, возьмись за ручки и тяни вниз. Я же придавлю, проколю… Ну же!

Принцессу трясло; ладошкой, испачканной в земле, она утирала слезы и размазывала по лицу грязь.

Я увидел снова, какая она – маленькая еще девчушка, но не пожалел ее… Я ругнулся:

– Тяни, тяни же! Человеческим языком тебе говорю…

Принцесса сквозь всхлипы спросила:

– Это ты что, творишь заклинания? Да? Ты колдун?

Только тогда я понял, что говорил и ругался на незнакомом для нее языке. Я стал подбирать слова, мучительно припоминать все, что знал, все, что учил, но… о, удивленье! – я прекрасно понимал все то, что она говорила мне, но сам не мог выговорить ни слова.

Дракон уже и не выл – хрипел. Красноватые глазки его начали подергиваться белесой птичьей пленкой.

"Кончается, – подумал я, – финал… И мне – финал… Если верить принцессе. А почему бы ей и не поверить?"

Поэт появился совершенно неожиданно. Он вдруг возник рядом с принцессой, словно вынырнул из-под земли, и сообщил, вытянув руку вперед:

Эклога на смерть великана

Великан был велик, а карлик – мал,

великан был добр, а карлик – зол,

великан был силен, а карлик – слаб, в

еликан был убит, а карлик – убийцей, великан…

Покуда Поэт дундел свое, декламировал свою эклогу, бесконечную, как коридор подземелья, я все вспоминал, вспоминал и на "…был мал" – вспомнил.