Джонатан Кэрролл - Кости Луны

• Название: Кости Луны
• Автор: Джонатан Кэрролл
• Издательство: Эксмо ; Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33750-7

Легендарный роман мастера магического реализма, достойного продолжателя традиций как своего знаменитого однофамильца, так и Ричарда Баха; впрочем, Кэрролл не любит, когда его сравнивают с Воннегутом или Дугласом Адамсом, предпочитая сравнения с Гессе, Маркесом и прочими, по его выражению, авторами «сказок для взрослых».

Познакомьтесь с Каллсн Джеймс. Она живет на Манхэттене, любит своего мужа и дочку. Ее сны продиктованы ее жизнью — но с какого-то момента сама жизнь начинает диктоваться снами.

(задняя сторона обложки)

Это книга, от которой в буквальном смысле невозможно оторваться. «Кости Луны» обволакивают вас, будто мягкая перина после трудового дня, и вы, убаюканный, вдруг понимаете, что не в силах и пальцем шевельнуть: из матраса выросли железные челюсти и начинают смыкаться.

Стивен Кинг

Отчасти роман Кэрролла похож на сочинения Стивена Кинга… но без мрачной психоделики автора «Темной башни». Отличное чтение, остроумное, легкое, пригодное и для метро, и для тихого домашнего вечера. Рекомендуется всем, кто не погряз в безнадежном снобизме.

«Иностранец»

Прелесть романа заключается не столько даже в фэнтезийной его части… а в описании радостей нормальной, самой что ни на есть посюсторонней действительности. Редко кому из современных авторов удается описать по-настоящему здорового, симпатичного, уравновешенного индивидуума, а у Джонатана Кэрролла это получилось. Таков муж героини. Их первая ночь, их жизнь в Италии, их поездки к родителям, завтраки на маленькой кухне — все дышит жизнью. Джонатану Кэрроллу удалось конвертировать щедрость жизни в щедрость текста. Мистику можно рассматривать как приправу к этому блюду из простого натурального продукта.

Ольга Славникова

Построение сюжета более всего напоминает цикл «Темная башня» Стивена Кинга… На мой вкус, Кэрролл пишет более интересно, выпукло и более жестко, нежели Кинг. «Кости Луны» читаются на одном дыхании, в то время как для преодоления многотомных приключений героев Кинга требуется упорство недюжинное. Но главное в другом — Кэрролл не стал рассусоливать, он отжал воду и оставшийся путь до Темной Башни и ее властелина уместил на 280 страницах. Это радует несказанно…

Сергей Красиков («Пуговички»)

---

— Пепси, не садись. Штаны промочишь.

— Мам, я устал! Спать хочу!

Не в его привычках было ныть или жаловаться; видно, северный переход до железнодорожной ветки дался ему тяжелее, чем мы думали. В путь мы вышли на рассвете. Кипучий Палец сказал, что на территории Третьего Маха нам следует идти пешком, а ехать верхом ни в коем случае нельзя. Это снизило нашу скорость раз, наверно, в десять.

Поезд мог прийти в любой момент. Станции здесь не было, только пересечение дороги с узким петляющим рельсовым путем. Поезд должен был отвезти нас в Кемпински[39], столицу Рондуа, где Пепси предстоит пройти первое из главных испытаний.

Под коричневым небом, в преддверии сумерек говорить никому не хотелось. Оставалось только ждать и думать о том, что мы в этот день видели и слышали.

На севере жили Фиолетовые Джейки. И вдобавок Желто-Полосатые Дрю, евшие творожный пудинг и спавшие в ярости или в страхе перед всем на свете. От первого до последнего — яркие неоновые сполохи на фоне темного землистого ландшафта. Если бы меня попросили описать их, я бы только улыбнулась.

Знаете картинки, которые рисуют дети, когда им первый раз попадают в руки бумага и мелки? Беспорядочные красные штрихи или жирные неровные синие круги, угрожающие выйти за край листа и никак друг с другом не связанные? Джейки и Дрю являлись основными обитателями этого Маха Рондуа. Правил здесь Хеэг, но для меня оставалось загадкой, что могут держать под контролем он и его люди, кроме участка холмистой местности на карте. Не считая серых солдат и их ящериц, тут не было «живых» существ, имеющих сколь-либо узнаваемый облик.

И вот еще что: понятия не имею, на каком языке они говорят да и, собственно, как общаются — тоже, потому что, кого бы мы ни видели в этот странный день, они обязательно находились далеко и двигались в противоположном направлении.

Фелина сказала, что ей не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь видел Джейка или Дрю вблизи. Как застенчивые птицы, они чураются компании. Единственная характерная примета — их яркая расцветка.

— Если они все время убегают, зачем тогда Хеэгу армия? Кого тут завоевывать? Кто противник?

— Сама земля, Каллен. Хеэг хочет владеть Махом. Но если земле не нравится правитель, она восстает.

— Восстает? Как это?

— Посмотри на небо. Оглянись. Повсюду вокруг либо сплошная сырость, либо ярко так, что глазам больно — как Джейки.

— Но, Фелина, я помню, тут и раньше шел дождь. Тогда нам было весело.

— Каллен, ты была слишком мала, чтобы понять, что происходит на самом деле. А все начиналось уже тогда. Но мы знали, что ты не задержишься, поэтому не хотели тебя расстраивать. Мы знали, что когда-нибудь ты вернешься. Все, что ты пока видела, появилось уже после того, как ты отправилась на другую сторону.

Вдалеке пискнул свисток поезда.

— А много на Рондуа таких, как Хеэг?

— Каллен, когда пасмурно, теней не видать. Тем более перед бурей, когда темнеет повсюду. У нас уже давно пасмурно. Третий Мах — это лишь один пример из многих.

Свисток поезда опять прорезал воздух, на сей раз гораздо ближе. Пепси, Марцио и Фелина двинулись на звук. Мистер Трейси и я остались на месте.

— Когда ты была здесь первый раз, Каллен, мы возлагали на тебя огромные надежды. Но стать нашим избавителем у тебя не получилось, хотя ты подошла очень близко. Мы отпустили тебя, когда ты была ребенком, потому что дети — удивительные эгоисты и помнят только то, что для них в данный момент важно. А это всегда какие-нибудь пустяки: цвет пирога в день рождения или кто вручил открытку-валентинку на никудышной вечеринке в прошлую среду. Но взрослые помнят гораздо больше, хотят они того или нет. Когда ты была ребенком, нам было нужно, чтобы у тебя остались от Рондуа только хорошие воспоминания. В таком случае ты когда-нибудь по собственной воле привела бы к нам наследника, который будет в силах все исправить.

Его последние слова заглушил шум прибывшего поезда, замедляющийся стук колес, шипение раскаленного металла и смазки.

— Это Пепси? — крикнула я, перекрывая шум. — Это он вам нужен?

— Да! Наверно! Если повезет!

— А если вы ошибаетесь? Если это не он?

— Тогда мы все погибнем.

Кемпински показался бы чудом, не будь мы на Рондуа так долго и не повидай столько всякой всячины. По улицам расхаживали огромные животные наподобие троих наших друзей. На людях были немыслимые наряды, стайками порхали живые шляпы. Повсюду нас сопровождала самая разная экзотическая музыка — в основном пронзительная, таинственная и восточная. Подходящий фон для танцовщиц живота и глотателей огня, для прогулки по базару в Багдаде или Иерусалиме.

Я не смогла удержаться от смеха, увидев на кинотеатре афишу: «НОВЫЙ ШЕДЕВР ВЕБЕРА ГРЕГ-СТОНА — „ГОРЕ И СЫН“».

Пепси держал меня за руку и сыпал вопросами о том, что мы тут делаем и что видим. Я по возможности отвечала, но столицу помнила довольно смутно, за годы отсутствия многое подзабылось. Кое-что все же всплывало — я знала, что эта улица ведет к авеню Дремлющих Бультерьеров и что надо обязательно купить у разносчика немного спиралек, поскольку лучшей жевательной резинки тут не сыщешь, — но немногим более.

Мы прибыли рано утром и большую часть дня просто гуляли по городу, осматривали достопримечательности, пытались вспомнить, как все было в прошлый раз. Покормили крохотуль и оленей-однодневок в Зоопарке Слепых Животных, до отвала наелись маруками и напились тучевого сока в рисовых полях за городом.

Когда начали сгущаться лавандово-серые сумерки, мы двинулись к амфитеатру в центре города. Днем это здание маячило из-за каждого угла, невероятно огромное и древнее, но в превосходном состоянии. Теперь в его многочисленные ворота вливались толпы народа, и я не видела ни одного билетера.

Накануне вечером мистер Трейси сказал, что самое главное для нас в Кемпински — это сходить в театр. От того, что там произойдет, зависит, насколько долго мы задержимся в столице. Что нам там делать и что будет происходить на старинной арене, он так и не сообщил.

Мы усаживались на каменную скамью, когда гомон толпы внезапно стих: на небольшом помосте в центре арены появился человек. Одежда его была совершенно непримечательной, а голос звучал немного пискляво:

— Третий день Поиска объявляется открытым. Если соперникам и сегодня не удастся собрать Губы Ветра, следующий раунд состоится как обычно — через два месяца.

Наши соседи никак не отреагировали. Судя по всему, они знали речь ведущего наизусть и сейчас с нетерпением ждали начала соревнований.

— Будьте так добры внести модели.

В течение следующих десяти минут ассистенты в маскарадных костюмах овощей выносили на помост прозрачные, как стекло, параллелепипеды, похожие на детские кубики, только гораздо больше — больше и легче, потому что выносили их штук по шесть-семь сразу.

Когда они закончили, сбоку помоста взгромоздилась неровная куча прозрачных кубиков самой разной величины. Одни напоминали коробки для длинностебельных роз, другие превышали размерами телефонную будку.

— Мам, зачем это?

В голове у меня стало возникать воспоминание, подобно медленно всплывающей из пучины рыбе. Что мы вообще знаем? Как много позабыли? Не живет ли история Рондуа в глубинах памяти у каждого из нас, там, где всегда темно и могут таиться любые чудовища?

— Мам, ну зачем? — потянул меня за рукав Пепси.

— Однажды, Пепси, ребенок играл точно с такими же кубиками. Совершенно случайно из них сложились так называемые Губы Ветра. Стоило ветру подуть, и они начинали насвистывать идеальные песни.

— Кто, ветер или губы?

— Ну, чтобы дуть, нужны губы, верно?

— А что стало с теми губами? Они умерли?

— Давным-давно кто-то их рассыпал. С тех пор их пытаются собрать заново. Но пока что никому это не удавалось.

— А если получится, мам? Тогда песни вернутся? Наш трехрукий сосед слушал и улыбался. Перегнувшись, он произнес то, что я и ожидала услышать:

— Если у тебя, сынок, это получится, ты получишь одну из Костей Луны.

— А до соревнований допускаются только дети, да? — взглянула я на соседа.

— Естественно! Ведь их же ребенок собрал, так что снова это получится только у детей. Давай, парень, попробуй. Верни нам нашу музыку и выиграй для мамы Кость!

Он смерил нас взглядом и покатился с хохоту — и никак не мог остановиться, словно ничего смешнее сегодня не видел.

После первых изумленных возгласов над амфитеатром повисла тишина. Пепси отступил на шаг и вместе со всеми прислушался к музыке, громче и громче звучащей из составленных им кубиков. В конце концов у него вышло нечто высотно-футуристическое — и сработало. Конструкция извергала самые разные звуки, какие только можно представить: иракское горловое пение, французские детские песенки а капелла, птичьи посвисты, диско-мотивы. В какой-то момент я разобрала несколько тактов песни Фрэнка Синатры — Дэнни эту вещицу очень любил. Организация объединенной музыки, право слово. Ко всеобщему восхищению, Пепси развернулся и беспомощно пожал плечами — сам, мол, не понимаю, как это у меня вышло.