Юрий Лобанов - Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990)

• Название: Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990)
• Автор: Юрий Лобанов
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Гражданская оборона» — культурный феномен. Сплав философии и необузданной первобытности. Синоним нонконформизма и непрекращающихся духовных поисков. Борьба и самопожертвование. Эта книга о истоках появления «ГО», эволюции, людях и событиях, так или иначе связанных с группой. Биография «ГО», несущаяся «сквозь огни, сквозь леса...  ...со скоростью мира».

---

Уже в своем названии песня содержит прямую ссылку на «Апокалипсис Иоанна Богослова». Армагеддон, как известно, — место, определенное Богом для последней битвы со злыми духами и для окончательного их поражения. Битва эта описывается Иоанном в самых кровавых и, в то же время, эстетически эффектных картинах, достойных голливудского фильма ужасов. Все эти монстры и змеи-горынычи способны не столько напугать современного читателя, сколько, в лучшем случае, доставить ему несколько захватыващих, щекочущих нервы минут.

Летов же, напротив, не пытается поразить нас красочными сценами голливудского масштаба. Его Армагеддон — не фантастическое поле боя драконов и ангелов, а повседневная, размеренная жизнь. Однако, как движущиеся в едином ритме колеса поезда способны уничтожить то, что случайно окажется у них на пути, так и налаженная повседневность таит в себе разрушительную силу, которая вполне может составить конкуренцию всем библейским монстрам вместе взятым.

Вот и «злая собачка», которая «умерла восвояси», узнала эту силу на собственной шкуре. Кто эта собачка? Неудачник, исключенный обществом из своих рядов, или бунтарь, чей протест не захотели слушать? Быть может, он и вправду «являлся тринадцатым апостолом», но это уже все равно невозможно установить. По крайней мере «народ», который предстает в песне как собирательный антагонист романтического героя-одиночки «собачки», не намерен из-за такого пустяка нарушать привычный ход своей жизни:

А народ расходился
Укоризненно цокая
Справа налево
Слева наоборот

«Армагеддон» — символ конца света — не случайно соседствует в названии песни с веселеньким словечком «Попс». Попс становится метафорой, иллюстрирующей благополучное внешне, но разлагающееся изнутри общество. Люди и не заметили, как равнодушие пропитало их насквозь, лишило их человечности. Повседневность плавно перешла в светопреставление, а они и не обратили на это внимания:

И никто не боялся
До дрожи до сумерек

«Только злая собачка/ И дырявая форточка» — то есть элементы реальности, нарушающие спокойное течение жизни и потому усиленно вытесняемые из общественного сознания — свидетельствуют о приближении конца.

Как футболист, который видит перед собой красную карточку судьи, но, увлеченный игрой, игнорирует ее, продолжая нарушать правила и отказываясь покинуть поле, так и изображенные Летовым люди не хотят осознавать, что правила игры под названием жизнь, которые заключаются в гуманности и сострадании к ближнему, давно нарушены, и «черно-белая карточка» Страшного Суда уже показывает им близость «финальной точки». Впрочем, стоит ли бояться этой «финальной точки», если она сигнализирует конец эпохи греха и страдания? Но в этом-то и особенность летовского Апокалипсиса, что за финальной точкой не следует ни начало нового мира, ни даже окончательное крушение старого. Как заезженная пластинка, застряв на одном месте, не может без посторонней помощи ни замолчать, ни продвинуться дальше, так и человечество, перестав уже фактически быть человечным, продолжает влачить, как бы по инерции, свое лишенное смысла существование.

В изображенном Летовым мире ничто не свидетельствует о наличии Бога, по крайней мере он не выполняет свою главную функцию руководства всем происходящим на земле, поэтому люди сами вынуждены брать на себя роль «хозяев жизни». «Убежденные жители» — это мы все, ведь нам ничего не остается, как заменить уклоняющегося от своих обязанностей Бога, нашими идеалами и убеждениями, которые — увы — как не раз уже показала история, слишком часто заводят нас в тупик, вместо того, чтобы показать выход из лабиринта мучающих нас вопросов.

Убеждения — это ложные знаки дорожного движения, гостеприимно расставленные на нашем пути: если мы не поверим им, то будем вечно блуждать в поисках тех благ, которые они нам обещают, но если пойдем в указанном ими направлении, то окажемся перед обрывом. И тогда мы сможем выбирать только из двух зол: прыгнуть вниз или остаться стоять на месте.

Мир, как нам показывает его Летов, уже соскользнул одной ногой в пропасть, но успел в последний момент уцепиться рукой за край обрыва и ни за что теперь не согласится разжать ладонь, продлевая таким образом на неопределенное время свое практически подошедшее к концу существование. Неудивительно, что в этом повисшем над пропастью мире не может быть ничего реального: живущим в нем людям осталось только «воровать друг у друга сон», представляя себе при этом, что они отвоевывают у своих ближних право на некие реальные блага. Но о чем же эти сны?

О бумажных цветочках
И проколотых мячиках
Новогодних открытках
И прочем одиночестве

«Бумажные цветочки», «проколотые мячики», «новогодние открытки» — вот они наши маленькие радости, красочные и жалкие, как отбросы вскормленной рекламными роликами цивилизации. На эту-то разноцветную помойку мы и бежим наперегонки, расталкивая друг друга локтями и лишь усугубляя тем самым с каждым шагом свое «одиночество».

Мир рушится у нас на глазах, и Летов, который как поэт особенно чутко воспринимает действительность, не может в этой ситуации быть всего лишь зрителем, описывающим разворачивающуюся перед ним катастрофу с холодной отстраненностью репортера, присущей библейским певцам Апокалипсиса. Он наблюдает за концом света не с некой смотровой площадки, которая могла бы дать ему ощущение собственной безопасности, а прямо из непосредственного эпицентра событий. Поэтому в третьей строфе песни мы не находим уже больше законченных фраз.

Человек, находящийся в охваченном пожаром доме не может дать цельного и стройного отчета о пожаре. Так и Летов не пытается создать универсальную, панорамную картину крушения мира. Время раздумий о причинах и следствиях надвигающейся катастрофы безвозвратно ушло. Теперь надо успеть назвать своими именами летящие нам на голову обломки цивилизации, пока они не придавили нас так, что мы уже не сможем больше ни петь, ни говорить:

Невоенная тайна
Скрупулезная лирика
Удаленная опухоль
Утоленная похоть
Партизанская зависть
Природная ненависть
Воспаленная логика
Мускулистая сказка

Ужас Апокалипсиса в изображении Летова состоит именно в его обыденности, в том, что он незаметно вкрадывается в нашу жизнь, без громов и молний, без трубных звуков с небес и даже без справедливого Страшного Суда. «Монетка», которая «упала третьей стороной» — образ, повторяющийся на протяжении всей песни — становится символом нашего страха перед будущим в этом мире, скорость распада которого увеличивается каждую секунду в геометрической прогрессии. Мы не можем представить себе дальнейшего развития событий, как не можем представить монетку, падающую «третьей стороной». А может быть, она и вправду уже упала, и мы, парадоксальным образом, живем уже сейчас такой жизнью, которая находится за рамками наших представлений?

Как мы видим, Летов, продолжая традицию библейских апокалиптических текстов, во многом видоизменяет канон этого жанра в соответствии с условиями современной действительности. Однако, как же обстоят дела с ободрением верующих, то бишь слушающих, о чем так заботились библейские пророки, излагая свои версии конца света? Неужели Летов в отличие от своих предшественников хочет лишь напугать публику мрачными картинами, рисуя закат «старого» мира и ни одним словом не намекая на возможное перемещение человечества в «новый», лучший мир? На что же после этого остается надеяться?

Да, действительно, Летов не дает нам никакой надежды на светлое будущее, потому что надежда — это всегда признак слабости, это укол заморозки для тех, кто боится боли от ударов, наносимых жизнью. Но ободрить слушателей ему все-таки удается, да еще как: он делится с нами своими душевным страданием за происходящее в мире, вовлекая нас таким образом в процесс сострадания и сочувствия, а также давая нам ощутить собственную ответственность за то, что творится вокруг. Это наш путь, если не к светлому будущему, то, по крайней мере, к настоящим, а не «пластмассовым», человеческим чувствам, а значит к жизни. А путь, как писал Франц Кафка, и есть цель…

Неведомый путь панк-развития, а может быть просто ссора с коммерсантами из руководства «Студии-8» стало причиной переезда в январе 1989 г. ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ в Ленинград, куда ее давно зазывал хитрый менеджер Фирсов. Хотя получил он совсем не то, что пытался привезти в город на Неве: еще до переезда в ГР.ОБЕ произошли перемены. Неизвестно, вследствие ли апокалиптических настроений или по какой-либо другой причине, но после записи альбома и репетиций на вилле Данилы Ершова в составе остаются только Егор Летов и Аркадий Климкин. Игорь Староватов был удален Егором из группы «…за то, что он срывал репетиции», Джефф Жевтун позднее ушел сам. Последний концерт вместе с Янкой, Джеффом и Климкиным состоялся в ленинградском зале «Время», в котором помимо ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, выступали такие известные коллективы, как ВОПЛИ ВИДОПЛЯСОВА, НЕ ЖДАЛИ, АУКЦЫОН и ИГРЫ.