Юрий Кургузов - Кольцо Изокарона

• Название: Кольцо Изокарона
• Автор: Юрий Кургузов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Мистический роман. Продолжение романа "Луна — Солнце мертвых".

---

Ян великодушно развел руками:

— На каком вам будет угодно. Наш гость свободно владеет всеми европейскими языками, десятком азиатских и несколькими основными наречиями Северной и Центральной Африки плюс дюжина атапаскских и алгонкинских диалектов. Выбирайте сами.

— Д-да? — Я озадаченно поскреб макушку. — Тогда, пожалуй, попробую на родном.

Ян улыбнулся:

— И это вполне разумное решение, сударь…

Глава XVII

Не знаю точно, каким именно ожидал я увидеть великого колдуна, но, покуда спускался по ступенькам и шел темными штольнями подземелья, в голове смутно маячил образ некоего первобытного жреца — грязного, лохматого, нечесаного, обвешанного до ушей побрякушками из костей, раковин, бус и камня, с лицом почему-то непременно монгольского типа — таким, видимо, рисовался моему дилетантскому воображению облик среднестатистического азиатского шамана, даже если он и носит романтический и загадочный титул — Горный Учитель. (Кстати, клетка, в которой сидела накануне пантерообразная Лилит, была теперь пуста.)

Ян довел меня до маленькой низкой двери и тихо постучал.

— Да-да, — донеслось из-за двери. — Входите!

Мы вошли, и одного-единственного взгляда на говорившего оказалось достаточно, чтобы понять, насколько я заблуждался и насчет внешнего, так сказать, экстерьера "шамана", и насчет каких-либо сверхъестественных атрибутов его несколько необычной профессии.

Передо мной стоял грубо сколоченный стол, а за столом сидел и что-то писал человек лет пятидесяти пяти, — по крайней мере так мне показалось. Одет он был во вполне европейского покроя темное платье, только на шее висел на веревочке маловразумительного вида амулет либо талисман. Черные, с сильной проседью волосы были коротко подстрижены на современный манер, и лишь конкистадорского типа усы и короткая эспаньолка придавали ему чуть диковатый и экзотический вид.

В чертах лица Учителя не было ничего монголоидного — быть может, только слегка выпирающие скулы. Темные глаза, крючковатый нос и загорелая, почти бронзового цвета кожа могли принадлежать человеку едва ли не любой национальности — от корсиканца до перса или ассинибойна, и я решил пресечь свои мимолетно-дилетантские, антропологические изыскания в самом зародыше.

И правильно сделал, потому что уже через секунду Горный Учитель сказал:

— Здравствуйте, садитесь. — И отложил перо и бумаги.

Я осторожно присел на самодельный табурет и приготовился чему-нибудь внимать, но Учитель сначала тихо обратился к Яну на неизвестном языке и только когда тот, кивнув, вышел, снова повернулся ко мне. Комнату освещал лишь неяркий свет от горевших в глиняных подсвечниках на столе двух свечей, но этого было вполне достаточно.

Итак, он повернулся ко мне и сказал:

— Чтобы не тратить зря время, сударь, довожу до вашего сведения, что о вас мне известно всё. — И, заметив мой удивленный взгляд, уже мягче, добавил: — Под словом "всё" я подразумеваю то, что относится к Кольцу Изокарона и некоторым прочим нашим общим делам. А остальное… Остальное — это ваша личная жизнь, и она меня, поверьте, совершенно не интересует.

На всякий случай я многозначительно надул щеки:

— Ну разумеется…

А он продолжал:

— Полагаю, наш друг Ян уже отчасти просветил вас насчет меня. Ежели этого достаточно, сразу перейдем к делу. Если нет — задавайте вопросы, и вы получите ответы на все, кроме тех, знание которых предполагает ту либо иную ступень Посвящения.

Наверное, с полминуты я молчал, а потом не очень смело проговорил:

— Пожалуй, кое о чем все-таки спрошу.

— Конечно-конечно, — усмехнулся он. — И даже догадываюсь, о чем в первую очередь. По-моему, вас смутил цивилизованный облик выходца с края света, и если бы здесь сидел сейчас завшивевший дикарь с трещоткой, погремушкой, барабаном и ногтями в полметра длиной, вы бы чувствовали себя гораздо комфортнее и уютнее. Я не ошибаюсь?

Какое-то время я размышлял, а после сказал:

— Да нет, ошибаетесь. Иметь дело с завшивевшим дикарем с погремушкой и барабаном, хотя я и, ей-богу, лишен предрассудков, не очень хотелось бы. Но послушайте, вы говорите без малейшего акцента, а если вспомнить слова Яна…

Он отмахнулся:

— Как раз в этом нет ничего необычного. Это лишь то, что в вашем мире называют некоторыми лингвистическими способностями, плюс, конечно, постоянные занятия и практика. В общем, труд, труд и еще раз труд.

Я несмело улыбнулся:

— Не разочаровывайте меня, не то я еще, чего доброго, разуверюсь в характеристике, которую дал вам Ян.

Он вскинул бровь:

— А Ян дал мне и характеристику?! И какую же?

— Ну-у… Короче, он сказал, что на данный момент вы — самый могущественный колдун в мире.

— Гм, вот даже как! — Его взгляд на минуту уставился куда-то в темный угол комнаты. Потом он пожал плечами: — Ну, не знаю-не знаю. Хотя полагаю, что О" Бентри из Ирландии, или Поющий Утес из Небраски, или допустим, Пандит-Синга из Пенджаба с не меньшими основаниями, чем я, могли бы претендовать на это неофициальное звание. Но в принципе, у нас, знаете ли, как и в любой серьезной профессии, тоже есть определенная специализация, и, помимо общего объема знаний и умений глобального плана, у каждого мага, шамана, жреца — да называйте нас, в конце концов, как хотите, — естественно, имеется свой конёк. Я, к примеру, весьма поверхностно знаком со спецификой вуду, но уж зато во всем, что касается евразийских оборотней, дам — как это говорится: сто очков вперед, да? — любому из вышеназванных глубокоуважаемых магистров.

— Простите, — робко произнес я. — Однако сейчас я вспоминаю, что титул Горный Учитель встречал уже, кажется, раньше в какой-то книжонке по оккультизму. Но там речь шла вроде бы о чем-то другом.

Он поморщился:

— Знаю, о чем там шла речь. В восточных районах вашей страны уже пару столетий существует некая секта… Ох, не хочу даже распространяться — это сатанисты. Обычные, пошлые, примитивные сатанисты, которые днем живут нормальной человеческой жизнью, а по ночам занимаются черт-те чем вроде массовых оргий и христианских служб шиворот-навыворот. Ублюдки, ищущие острых ощущений, не более того. Так их глава и основатель в свое время нагло назвался титулом, на который не имел ни малейшего права, а дальше это пошло по традиции. В общем, их "Горный Учитель" — маленький, местный Анти-Папа, моральный урод, извращенец и садист, понятно?

— Понятно, — кивнул я. — Но не могли бы вы рассказать о себе? Я же впервые встречаюсь с таким необычным человеком и…

— … совершенно случайно имею некоторое отношение к печати, — вдруг хитро глянул он на меня.

— Нет, ну при чем тут это… — Я смешался от неожиданности.

— Ладно-ладно, не конфузьтесь. По большому счету я не имею ничего против, и к тому же, поверьте: то, что не предназначено для широкой читательской аудитории, вы не сможете перенести на бумагу. Не найдете нужных слов, адекватных понятий, а то и просто забудете, даже в момент посещения самой ретивой из муз.

— Итак? — напомнил я.

— Итак… — Он на секунду задумался. — Слушайте, с чего же начать?

— А начните с начала, — тоном заправского интервьюера предложил я.

— То есть, детства? Хорошо, — кивнул он. — Родился я… В общем, в Сибири.

— Сибирь велика, — вежливо возразил я.

Он согласился:

— Действительно великовата, но более точных координат вам знать не следует. Так вот, отец погиб, когда мне было пять лет. Он был очень сильным знахарем, лечил людей травами, минералами, заклинаниями. Мать тоже была ведуньей… Она умерла через год после отца, я остался один и был никому не нужен. И тогда я ушел в горы. Два года жил среди зверей и птиц, изучал их повадки, характер. Тогда-то я и познал их язык…

— Вы умеете разговаривать с животными и птицами?!

— Ну разумеется, а что тут особенного?

— Ничего, — подтвердил я. — Пожалуйста, продолжайте.

— Конечно, самым трудным временем года была зима, — вздохнул он. — Но на третий снег повезло: мимо моей хижины случайно проезжали два колдуна — они ехали в тайное святилище, своего рода монастырь, переночевали, согрелись у огня, отведали моей скромной пищи, а наутро решили взять меня с собой.

— И вы согласились?

— Еще бы! Думаете, легко было эти два года? Ребенок, в горах и лесу, один… Но это были плохие колдуны, — неожиданно сказал он. — Нет-нет, не в смысле "черные", а просто неумелые. Они приехали на лошадях, но самое дурное то, что у них было ружье. Утром, когда мы уже собирались отправляться, к моей хижине заявилась знакомая медведица с медвежатами. Видимо, почуяла, что я ухожу, и пришла попрощаться.

А лошади испугались, стали храпеть, рваться из рук, и тогда один колдун схватил ружье, чтобы убить медведицу. Но я заслонил ее собой, попросил их не стрелять и сказал, что переговорю с ней.