Е. Григ - Да, я там работал: Записки офицера КГБ

• Название: Да, я там работал: Записки офицера КГБ
• Автор: Е. Григ
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-02112-Х

Работать «в поле» … На жаргоне сотрудников секретных служб это означает — заниматься оперативной работой. Автор, в прошлом рядовой контрразведчик КГБ, проработал «в поле» 33 с половиной года — в мобильных группах наружного наблюдения, в знаменитом «Доме 2» на площади Дзержинского (Лубянке), «под крышей» гражданских ведомств. В Москве и Нью-Йорке, в Грозном и Хельсинки, в Питере, Вашингтоне и много где еще он наблюдал за интересовавшими КГБ людьми, участвовал в разнообразных оперативных мероприятиях, а также размышлял о том, что происходило на протяжении этих 33 лет с ним, с КГБ и со всей страной.

---

А я так и забегал по потолку. Позвонил домой Лебедеву, потом Гостеву — никого, посоветоваться не с кем. Я забегал еще сильнее и даже струхнул: вот, подлец, взял материалы (наверняка, злобная клевета на наш общественный строй и советскую действительность!), отнесет их в посольство, например, — и поминай как звали…

Позвонил «Лорду» — на счастье, он оказался дома. Я верещал, как испуганный сверчок, «Лорд» же был не по-грузински, а по-эстонски спокоен. «Придется хотя бы для очистки совести слазить к нему еще разок, старик. А может, и впрямь найдем чего-нибудь стоящее».

«Да как же без санкции, без начальства…» — запищал я и вдруг понял, что это сейчас не главное. Главное — узнать, что итальянец притащил со встречи с «Р».

Мы встретились с «Лордом» у метро «Университет», там нас уже ждала одна из опермашин «семерки». Никакие вспомогательные службы с отмычками мне не были нужны — к этому времени участок был полностью «освоен», и я мог войти в любую комнату общежития практически в любое время.

Мы с «Лордом» тщательно осмотрелись и подготовились. Санто был в соседнем корпусе, минутах в десяти (плюс две-три на одышку толстяка) ходьбы от своей комнаты — риск достаточный. Ребята из «семерки» расставились соответствующим образом. «Лорд», я и один из сыщиков, поддерживавший радиосвязь с бригадой, вошли в коридор общежития — совершенно пустой. Я быстро открыл дверь ключом, полученным десять минут назад «где надо», и мы втроем ввалились в комнату, в которой я сравнительно недавно уже побывал. Сыщик сразу ткнул пальцем: «Вот этот сверток». Мы с «Лордом» аккуратно развернули его — книга, старое издание рассказов Горького, возможно, редкое. На всякий случай «прошлись» по комнате еще раз — ничего нет. Аккуратно, не спеша, облегченно вздыхая, вышли на улицу.

«Ну, завтра нам вклеют со страшной силой», — сказал я, не очень, впрочем, беспокоясь, — главное было позади. «Да ничего не случится», — невозмутимо заметил «Лорд».

«Да как же так, мы ж без санкции провернули мероприятие, которое разрешает чуть ли не Бобков?»

«Понимаешь, старик, в контрразведке надо выбирать что-нибудь одно. Либо ты работаешь, либо следуешь санкциям. Нельзя заранее испросить санкции на все. Нельзя добиться результатов, если постоянно заглядывать во все приказы и инструкции, — на работу просто не останется времени…»

На следующий день мы сначала пошли к Алексею Николаевичу, который выслушал нас совершенно спокойно (я ожидал восторгов и похвал) и сказал: «П-правильно сделали, молодцы. А то сейчас бы дергались — что передал, да куда дел». И все. Гостеву он пошел докладывать сам, и вскоре тот вызвал нас всех: Лебедева, «Лорда» и меня. Несколько минут он читал нам мораль, перечислял приказы и инструкции, которые мы нарушили вчера, и на меня, во всяком случае, нагнал некоторого страха. Потом вдруг засмеялся и сказал: «А вообще правильно. А то сейчас сидели бы, ковыряли в носу. Молодцы, что время не потеряли…»

А как же неприкосновенность жилища? А как же конституция? Ах, как все это неприлично, скажут многие.

Конечно, неприлично. Но ведь сотруднику зарубежной организации тоже не очень прилично, получая стипендию в Обществе дружбы, вербовать гражданина страны пребывания, снабжать его инструкциями и подрывными материалами — словом, втягивать в деятельность, такую же неприличную и уж совсем не дружественную…

Со временем я научился чувствовать тончайшую грань между необходимостью получить и иметь санкцию на что-либо и невозможностью получить и иметь ее всегда и в каждом случае. Это вовсе не означает, что я сплошь и рядом нарушал установленный порядок.

Дело в том, что спрашивают разрешения решительно на все те, кто не уверен в себе, кто хочет лишний раз подстраховать не работу, а себя. Начальство почти всегда понимает, о чем идет речь, и тут уж дело вкуса этого начальства: либо оно предпочитает сотрудников, которые «рвутся с поводка» и которых надо разумно направлять, иногда сдерживать (облекая подчиненных доверием, но и рискуя вместе с ними), либо оно предпочитает полностью исключить оперативный риск из своей жизни и не дает подчиненным шагу ступить, не сверившись с приказом или с инструкцией. За годы службы в КГБ я пришел к выводу, что первых больше, чем вторых. Но ненамного.

Завязывалась интересная ситуация, и я был охвачен азартом. Но занимался я не только этим делом, всего остального с меня никто не снимал и отложить в сторону не разрешал.

Помню, что в это время приезжала по линии ССОД представительная делегация квакеров из США, и вместе с сидевшими в ССОДе «под крышей» разведчиками мы вцепились в нее мертвой хваткой. О квакерах тогда было известно немного, в ПГУ мне показали небольшую справку по квакерской организации США и сказали, что Никсон — тоже квакер. Во 2-м Главке я знатоков по этой части не нашел, но там выразили уверенность, что квакеры с их влиянием и связями наверняка «завязаны» на ЦРУ. Подозревать — самое любимое и самое обоснованное занятие контрразведки. Американцев обложили со всех сторон, но ничего интересного не получили, пока не увидели у одного из них здоровенный портфель, набитый какими-то документами. Мероприятие, аналогичное вышеописанным, я провел в гостинице, где жили американцы, и через два-три дня у меня на столе высилась груда фотокопий.

Там было немало интересного о структуре и связях квакерской организации, о ее влиянии. Был, например, список стипендий молодым ученым, направлявшимся в различные страны мира с самыми разными задачами. Помню анкету молодой девушки, которая должна была защитить диссертацию на тему «Идеологические принципы Организации освобождения Палестины» и посылалась для этого в Ливан… Были ли квакеры связаны с американской разведкой, я, конечно, не установил, но то, что такие диссертации могли интересовать кого угодно, сомнений не вызывало. Возможности же у квакеров, судя по документам, были немалые, и прикрытием они могли быть весьма неплохим. Я крутился в водовороте сразу многих дел и успевал почти все.

Материалы по квакерам в Управлении с удовольствием прочли, похвалили меня за проведенные мероприятия и разрешили отправить их в ПГУ — 5-му Управлению было не до квакеров: шла весна 1968 года, уже были приведены в действие силы, не видимые и не слышимые большинству, уже заволакивали Чехословакию тяжелые черные тучи…

В ССОДе, в отделе соцстран, которым никто в 5-м Управлении не занимался, у меня, человека запасливого, были неплохие возможности. Да что там неплохие: в разной степени мне готовы были помочь лучшие сотрудники отдела. Информация, которую они поставляли, была малоободряющей. А источники были неплохие — у ССОДа в соцстранах были прекрасные контакты в различных слоях общества — снизу доверху. В достоверности информации сомневаться не приходилось — дела были плохи: западные спецслужбы резко активизировали свою работу в стране, она была наводнена «туристами» — особенно из ФРГ.

Что мы тогда знали из нашей прессы? Как она влияла на нас?

Человеческое лицо, которое так и этак примеривал чешский социализм, обнаруживало все более интересные свойства. Стоило ему, как подсолнуху к солнцу, обратиться на Запад, и оно расплывалось в искательной улыбке. Как только этот светлый лик оборачивался в нашу сторону, его черты тут же искажались в гримасе праведного гнева, благородного негодования и почти западноевропейской брезгливости по отношению к славянскому брату.

Особенно усердствовала «интеллектуальная элита». Писали, что весь социализм готовы поменять на подержанный «фольксваген». Рисовали, как увешанный автоматами Иван вонзает здоровенный нож в спину доверчиво обнимающего его Гонзы. В многочисленных статьях экономистов в доступной форме объяснялось, что если бы не иго Советов… ого-го бы! (О том, что нефть, например, у Советов покупали вшестеро дешевле, чем она стоила в цивилизованном мире, не упоминалось.)

А что же народ? А народ трудился, попивал пивечко, заедал шпикачками и рогаликами, цитировал любимого Швейка. То, что от его имени уже сочиняли некий Пригласительный Документ, народ, видимо, не волновало.

Да и то: русские солдатики из воинских частей вели себя так же, как и везде, — то есть очень плохо. Многочисленные политработники в армии занимались чем угодно, только не воспитанием, которого не хватало всегда. Офицерики приторговывали всем казенным, что плохо лежало (а оно у нас всегда лежит плохо). Руководители многочисленных дружеских делегаций, нахлебавшись дармового пива, падали лицом прямо в сукно президиумных столов…

Многое из того, что получили, мы заслужили.

А ведь в старину, когда зимой резали гусей, у чехов была поговорка: «Еднего гуса — для руса»…

Информация, которую я получал, и рядом не лежала с той, что «гнали» в Москву дипломаты, журналисты и разведчики, работавшие в Праге. Однако на некоторых моих документах и агентурных сообщениях стояла подпись Бобкова — Ф. Д. всегда аккуратно расписывался на всем, что читал.