Игорь Фесуненко - Пост Леонардо

• Название: Пост Леонардо
• Автор: Игорь Фесуненко
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1975

В книге рассказывается о жизни бразильских индейцев, о знаменитых братьях Вильяс-Боас, посвятивших свою жизнь трудному делу защиты прав индейцев.

Автор в течение пяти лет работал в Бразилии корреспондентом советского радио и телевидения, некоторое время жил в Шингу — районе, который в силу своей недоступности позволил индейским племенам сохранить в неприкосновенности древние обычаи. Личные впечатления автора легли в основу книги.

---

— Часто приходится читать, что у индейцев существует нечто вроде «культа Солнца» или «культа Луны». Это правда?

— Ничего подобного: в отличие от католических святых «герои» индейцев всегда конкретны, всегда наделены какими-то определенными «функциями». Обычно они «помогают» в строительстве хижин, в ловле рыбы, лечении больных.

Я упоминал, что у каждого племени имеются свои «герои». Однако существует один «герой» «универсальный»: ему поклоняются все племена Шингу. Это Майвутцинин — прародитель индейцев. Считается, что он жил на «священной земле»: в том месте, где Шингу берет свое начало от слияния Ронуро и Кулуэне, находится очень красивый пляж «Морена». Именно там, как утверждают легенды племен Шингу, Майвутцинин положил начало миру. Создал Солнце, Луну и людей. Хороших и плохих.

— А существует ли у них собственность?

— Да. Во-первых, племенная. Я бы назвал ее «зоной влияния». Например, камаюра живут на берегу озера. Оно считается их собственностью, и другие племена не имеют права там показываться. Правда, такие «зоны влияния» далеко не всегда устанавливаются поблизости от деревень. Ваура, например, живут на берегу реки Ронуро, но не имеют права ловить в ней рыбу, потому что эта река тоже «принадлежит» камаюра, находящимся в нескольких километрах от нее. Те же камаюра, обитая по соседству с рекой Кулизео, никогда не ловят в ней рыбу, потому что она является «собственностью» куйкура. Иолапити имеют три небольших озера на правом берегу Туатуари, и никто, кроме них, не смеет совать туда нос.

А вот территория нашего поста считается «интернациональной» — она принадлежит всем племенам Шингу. Есть и еще одна «экстерриториальная» точка: тот самый пляж «Морена», о котором я только что сказал.

— А помимо племенной, существуют другие виды собственности?

— Только личная. Правда, у них нет, как у нас, собственности на землю. Если в этом году какая-то семья засеяла делянку, то она принадлежит ей. Но если на следующий год эта семья не засеет ее, то любой другой имеет право занять эту плантацию и будет считаться ее хозяином. Поэтому индеец является собственником не земли, а того, что он взрастил на ней.

В отношении же предметов личного обихода разграничение собственности очень строгое: женщина никогда не станет даже прикасаться к вещам мужа и наоборот. Если, например, муж отсутствует, жена не имеет права дать соседу его лук взаймы. Муж, в свою очередь, никогда не сделает этого с ее мисками.

Во время «мойтара» — торгового обмена между деревнями — индейцы обмениваются только предметами личной собственности. Мужчины предлагают луки и стрелы, ножи или дубинки. Этот процесс, кстати, происходит чинно и спокойно, тогда как женщины со своими мисками и кастрюлями суетятся, шумят, спорят и даже опускаются до того, чего себе никогда не позволит мужчина: они могут иногда ругать и охаивать предложенные к обмену вещи и предметы своих «конкуренток».

— Так бывает не только у индейцев.

— Да, женщина — она везде женщина, — ухмыляется Орландо. — В соответствии с такими же принципами распределяются и семейные обязанности: жена делает свои дела, муж свои. То, что положено делать женщине, мужчина никогда делать не станет. И наоборот. Никогда ты не увидишь индейца, несущего сосуд с водой: это обязанность женщины. Мужчина колет дрова, а несет их в хижину женщина. Мужчина сажает маниоку, выкапывает ее, но перетаскивает урожай в хижину и возится с этой маниокой только женщина. Мужчина ловит рыбу, а варит ее женщина. Именно варит. Потому что если возникает необходимость зажарить рыбу, то это уже мужская обязанность. Ибо это занятие связано с вытесыванием вертела, что тоже дело мужское. Короче говоря, все у них расписано до мелочей: весь быт, вся их жизнь.

Поэтому даже брак для них — это не только союз двух любящих существ, а в известной мере экономическая необходимость. Ведь удел одинокого индейца очень тяжел: он не может варить рыбу, не имеет права готовить себе пищу и выполнять целый ряд других работ. Кто же это будет для него делать? Ну пока он молод — мать. Если он овдовел в старости, его будут содержать взрослые дети. А когда лишается жены взрослый бездетный мужчина, то ему волей-неволей приходится подыскивать себе новую подругу. И наоборот: как может прожить одинокая женщина, если она не имеет права ловить рыбу или охотиться? Кто ей наколет дров для костра? Кто принесет рыбу? Она ведь не может ее где-то «купить».

Но это я пока рассказал тебе о взаимоотношениях между мужем и женой. Еще более интересно наблюдать за отношениями между более отдаленными родственниками. Приведу такой пример: скажи, ты как живешь со своей тещей?

— Хорошо. Даже отлично.

— Ну, допустим, я тебе поверил. А сколько у нас зятьев не уживается с тещами? Сколько сложено на эту тему анекдотов? А вот у индейцев ничего подобного быть не может: муж испытывает поистине священный трепет перед родителями жены. Он, например, даже не имеет права обращаться к отцу своей жены, если тот его не позовет. И никогда не называет его по имени.

— Почему?

— Потому что это неприлично и оскорбительно. Это свидетельствовало бы о неуважении! В разговоре индеец может сказать только так: «Отец моей жены поймал столько-то рыб». И все! Больше того: он никогда даже не смотрит ему или теще в глаза, чтобы не оскорбить непочтением! Смотрит в землю. Стоит перед тещей с опущенной головой.

— Существует ли какое-то объяснение этому?

— Конечно. У индейцев всему имеется объяснение. В данном случае дело в том, что, выдавая дочь замуж, родители сохраняют на нее право собственности. В любой момент, почувствовав, что зять плохо обращается с его дочерью, отец может забрать ее обратно. И муж не имеет права протестовать, даже если они с женой прожили много лет и у них уже имеются дети.

— Представляю себе, какие результаты дало бы внедрение этого обычая в нашу жизнь!

— Думаю, что это защитило бы права женщины лучше, чем иные кодексы и своды законов о семье и браке.

Но это еще не все. Мы могли бы позавидовать и другому их обычаю: если отцу жены зять понравится, то он может отдать ему вторую дочь или даже третью. И зять не имеет права отказаться от этого «подарка».

— Значит, браки всегда планируются родителями?

— Далеко не всегда. Бывает, конечно, что родители договариваются поженить своих детей. Иногда это происходит, когда возраст «невесты» — два-три года, а «жениха» — лет семь-восемь. Они в этом случае, разумеется, дожидаются совершеннолетия. Но обычно эти вопросы решаются, так сказать, непосредственно заинтересованными сторонами. Понравились друг другу, «поухаживали», «подружились» — называй это как хочешь — и поженились.

— У них, стало быть, тоже существует это «ухаживание»?

— Да, но без свойственных нашей молодежи «эксцессов».

— Ну а существует ли у них какой-то обряд или церемония, которую можно сравнить со «свадьбой»?

— Пожалуй, нет. Иногда, если брак заключается между членами двух близких, дружащих между собой семей, родители могут устроить что-то вроде праздника. С танцами, пением. Но в большинстве случаев обряд «бракосочетания» сводится к тому, что девушка переносит свой гамак в хижину жениха. И все. Я подчеркиваю, что речь идет о племенах Шингу, потому что в других районах индейские обычаи иногда отличаются от здешних. Кое-где, например, муж идет в хижину к жене.

— А родителям жены нужно выплачивать какой-то выкуп?

— Да. Молодой муж, во-первых, обязан подарить своему тестю «урапеи» — бусы из ракушек. Это очень дорогой подарок. Чтобы сделать такие бусы, юноша затрачивает несколько месяцев: подбирает самые тонкие и чистые ракушки, полирует их, аккуратно нанизывает на ниточку, тщательно подгоняя друг к другу.

Затем около полугода он обязан помогать своему тестю на плантации. Колет теще дрова. Да и впоследствии периодически приносит родителям жены разные подарки. Наловив рыбу, например, он притаскивает самую жирную рыбину в хижину тещи. При этом, напоминаю, он с ней не имеет права разговаривать, не глядит на нее, а молча кладет подарок близ ее гамака и тихо удаляется, не дожидаясь благодарностей и восторгов. Много ли у нас, в нашем «цивилизованном» мире, таких зятьев?

— Ну а возвращаясь к «подарку», который может ему сделать тесть: он свидетельствует о том, что у индейцев развито многоженство?

— Нет, я бы не сказал, что оно «развито». Так случается, но очень редко. Хотя браки заключаются по любви, но в общем-то индеец рассматривает жену как завоевание «экономическое», жена выполняет те работы, которые он сам делать не может. Поэтому, хотя многоженство и не развито, индеец в принципе может иметь две-три жены. И это зависит не столько от доброй воли свекра, сколько от способностей самого индейца. Я, конечно, имею в виду его способность экономически содержать двух или нескольких жен: добыть для них пищу, наловить рыбу в достаточном количестве и так далее.