Николай Симонов - Сидоровы Центурии

• Название: Сидоровы Центурии
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Герои романа, живущие в конце 70-х годов прошлого столетия Москве и в Новосибирске, попадают в историю, в которой причудливо переплетаются реальность и фантастика. Оказывается, "машина времени", давным-давно существует, и ею может воспользоваться любой человек, способный мобилизовать энергетические ресурсы своего организма и активировать тонкую настройку генетической памяти. Аналогичным способом, вероятно, совершал свои путешествия в будущее великий Нострадамус и другие, менее известные, прорицатели, и среди них — талантливый аспирант Евгений Сидоров. Однако "несть пророка в отечестве своем", и открытый новосибирскими учеными С.С. Мерцаловым и А.М. Фишманом оригинальный метод глубокого погружения в воспоминания о прежних и будущих жизнях, признается компетентными органами опасным и требующим запрета.

---

— Совсем у Аркаши нервы сдали. Эта каторжная работа! Эти интриги и хамство! — шептала Мелисса, прижимаясь к Павлову.

— Давай немного отдохнем, — предложил он, едва сдерживая себя, чтобы не расхохотаться.

— Чего улыбишься, обиделась Мелисса, — знаешь, как по-итальянски называется корма у судна?

— Нет, — сознался он.

— Poppa, — сказала она, и они уже оба засмеялись.

Мелисса перешла на свое спальное место, стащила с себя сарафан, который у нее во время всей этой поездки выполнял функции верхней одежды и нижнего белья, укрылась простыней, шерстяным пледом и пожелала Павлову спокойной ночи и приятных сновидений. Павлов пожелал ей в ответ то же самое. Однако, то ли в силу мужского эгоизма, то ли по причине крайней усталости, заснул почти мгновенно. Тогда как Мелисса еще долго ворочалась, обдумывая открывшиеся перед ней перспективы выгодного замужества и полноценной сексуальной жизни. Более умного и привлекательного мужчину, чем Павлов, она до сих пор не встречала. Если, конечно, не считать Аркадия Моисеевича, к которому она испытывала настолько беспокойные чувства, что, если бы он о них узнал, то, будь его воля, безо всяких сожалений постриг в монахини и сослал в самый дальний, какой есть, монастырь. Отправил бы и в тюрьму, но там, как известно, уставы строже.

Впрочем, несмотря на дикую влюбленность в дядю Аркадия, Мелисса сознавала, что, во-первых, — дядя Аркадий женат, а во-вторых, приходился ей близким родственником. Последнее обстоятельство само по себе отравляло романтический образ ее платонической любви и превращало ее, как утверждают в подобном случае студентки МХТИ имени Менделеева, в неэквивалентное чувство. (3)

— Мы же евреи, а не Медичи, — часто рассуждала она про себя, давая зарок больше к дяде Аркадию не приставать, но длительное отсутствие полноценной замены все больше и больше порождало в ней тревогу и неуверенность.

И, вот, наконец, появился Он, то есть Павлов, и это дало ей обильную пищу для размышления:

— Мы признались друг другу в нежных чувствах и переспали. Это — валентно. Он сознался, что у него в Москве есть другие женщины, и это — не способствует активной химической реакции. Но я не дура. И это — два атома водорода в запасе. Теперь Наденька. Ну, пожила я с ней месяц. Не век же мне ей нос утирать. А вдруг, она в отместку захочет переспать с Павловым? Понятно, что за деньги. А деньги у него, разумеется, есть. Но согласится ли он на такую сделку? Дядя Аркадий точно бы согласился, но его можно понять. Как можно, например, понять Ленина, запавшего на Инессу Арманд. Для этого достаточно хотя бы раз взглянуть на фотографию Н.К. Крупской. Жена у дяди Аркадия скоро будет выглядеть не лучше или не хуже. Нет, не лучше. Нет, не хуже…

Окончательно запутав себя определениями валентности, за которые она на экзамене получила двойку, а также нелепыми сравнениями жены дяди Аркадия — тети Майи, с женой вождя мирового пролетариата Надеждой Константиновной Крупской, Мелисса заснула.

Под утро ей приснился странный сон — смешной и страшный, путаный и длинный, связанный с вождением. В прошлом году она неудачно попыталась учиться водить машину. Закончилось всё тем, что несколько недель подряд на нее кричал инструктор-антисемит — мужчина с красной мордой и железными зубами. С тех пор прошло более полугода, но на сердце так и осталась открытая рана. И сегодня она вылилась в кошмар. Будто она опять ездит на машине с инструктором. Только на этот раз мужчина не кричал. Просто завёз ее в лес, схватил за подол юбки и поволок в самую чащу. Там он привязал ее к дереву и начал домогаться. Она громко кричала, но это не могло остановить маньяка. Она почти свыклась с тем, что никогда уже не вернется домой, как рядом появился огромный медведь. Инструктор забрался на дерево, коварно бросив ее на произвол судьбы. Она освободила левую руку и схватила инструктора за ногу. Нога оторвалась, потому что оказалась искусственной. Этим-то протезом она и ударила медведя по голове, которая разлетелась на мелкие кусочки. Горе-инструктор слез с дерева, вырвал у нее из рук протез, зажал его под мышкой и поскакал на одной ноге к машине, да так быстро, что она еле за ним поспевала. Инструктор сел в машину и поехал. Она побежала за машиной, на ходу заскочила в открытую заднюю дверь и с удивлением увидела за рулем… Менахема Бегина (4), который заявил ей, что выдаст ей права, если она согласится выйти за него замуж. Она согласилась…

Открыв глаза, Мелисса приподнялась, отодвинула занавеску и выглянула в окно. Их поезд стоял на каком-то маленьком полустанке в ожидании, когда пройдет встречный или догоняющий состав.

— Морадыковский, Морадыковский, — монотонно-усталым голосом повторяла диспетчер. Мелисса перевела свой взгляд на спящего напротив нее Павлова, и невольно залюбовалась прекрасным и одухотворенным выражением его лица.

Кряхтя и чертыхаясь, спустилась с верхней полки Наденька и села рядом с Мелиссой. Одежды на ней не было никакой, если не считать узенькую полоску трусиков, которые, если что-то и прикрывали, то чисто символически. Ах, если бы подобные предметы дамского туалета существовали во времена А.С.Пушкина, то великая русская поэзия наверняка обогатилась бы такими перлами, что читать их ныне пришлось бы, держа в левой руке валидол, а в правой что-нибудь от давления!

Наденька была крайне недовольна. Мало того, что эта влюбленная парочка — Мелисса и Павлов — оставили ее наедине с храпящим Фишманом, так, вернувшись, даже не поинтересовались ее самочувствием. Не пожалели. И конечно она ревновала Павлова к Мелиссе и Мелиссу к Павлову. Вот, такое в ее чувствах, совершенно внезапно, возникло странное бисексуальное раздвоение.

Когда-то, на заре юности, у Наденьки был молодой человек, которого она безумно любила. Проводила в армию и два года терпеливо его ждала, не давая никому из мужчин даже до себя дотронуться. А когда ее любимый, наконец, вернулся, она его не узнала: он стал грубым, черствым, неопрятным и отвратительно похотливым, причем, не чуждым садистских наклонностей. И она с ним рассталась. Он угрожал ей убить ее и себя, искалечить всех ее, реальных и мнимых, поклонников, которых он и за людей то не считал, поскольку они не служили в ВДВ. В конечном итоге его осудили за развратные действия в отношении несовершеннолетней девушки — его родной племянницы, и отправили на 10 лет в колонию строгого режима, где он повесился. После этого она перестала влюбляться в мужчин, рассматривая интимные отношения с ними исключительно с точки зрения материальной выгоды.

— Как голова трещит! — пожаловалась Наденька Мелиссе и предложила чем-нибудь опохмелиться.

— От минералки я бы тоже от не отказался, — сказал Фишман, свесил вниз голову, увидел Наденьку в одних стрингах и прыснул от смеха. Наденька смущенно прикрыла грудь руками.

— Тише, еще не все проснулись! — шепотом одернула его Мелиса.

Девушки оделись. Наденька сразу отправилась занимать в туалет очередь, а Мелисса, порывшись в "закромах родины", обнаружила четыре бутылки "Боржоми", одну из которых открыла и подала Фишману. Хлебнув прямо из горлышка, Фишман почувствовал, что ему тоже пора вставать и одеваться.

Вскоре в купе остался только один Павлов, который продолжал витать во сне, постепенно возвращаясь в реальность.

Вначале он ничего не мог понять. Вроде бы он дома. На своей кровати. Потом услышал, что звенит будильник. Он протер глаза и посмотрел на время. 11.30. Встал с кровати и вышел из своей комнаты в коридор. Услышал, что на кухне работает кофемолка. Значит, отец дома. Заглянул на кухню.

— Ну, что, котяра блудливый, выспался? — спросил его отец вместо положенного "доброго утра".

— Доброе утро, батя! — поприветствовал он отца и на всякий случай поинтересовался: Мне никто не звонил?

— Как же не звонили! Полтора часа тому назад тебя спрашивала какая-то баба. Но разговаривать со мной не стала и повесила трубку.

— Я в душ сначала схожу, а потом объясню, — попросил он отца, чтобы он не торопил с расспросами.

— Да не интересуют меня нисколько твои бабы! Тебе полчаса назад с работы звонил какой-то мужик и просил передать тебе, чтобы ты не суетился, так как вопрос удалось уладить, и твоя командировка на периферию переносится на неопределенный срок, — обрадовал и одновременно озадачил его отец.

Перед тем, как принять душ, Павлов осмотрел то место на животе, которое он, приехав рано утром домой, заклеил пластырем, чтобы унять боль от ожога, образовавшегося у него после встречи с НЛО. Никакого пластыря и ожога не было и в помине. В этот миг он понял, что, наверное, сошел с ума или произошло что-то невероятное. Горячей воды в кране не было. Наверное, отключили. Пришлось обливаться холодной водой, что, кстати, помогло собраться с мыслями:

— Неужели путешествие в поезде "Москва-Новосибирск", знакомство с Фишманом, Мелиссой и Наденькой, это — только сон? Тогда что считать реальностью? Бред какой-то! А может быть кто-то или что-то решили вернуть его на целые сутки назад, чтобы он не ехал ни в какой Новосибирск и не подставлял Фишмана с товарищами? Тем более что этот Фишман показался ему очень интеллигентным и порядочным человеком. А его племянница Мелисса — такая секс-бомба, что впору голову потерять!