О'Cанчес - Пинка Удаче

• Название: Пинка Удаче
• Автор: О'Cанчес
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Аннотация от автора:

Мой новый роман. Место действия — современный Петербург. Действующие лица — реальные и вымышленные, писатели, политики, бандиты, школьники: Лук, Хрущев, Николай Второй, Владимир Путин, Сальваторе Реина, Вадим Тиберьевич Тушин, двойняшки Леонид и Маша… Роман отнюдь не скучен, по крайней мере, для тех, кто привык к моей манере писать. Это самый светлый из всех моих романов.

---

— Мы собирались о делах поговорить, Вадим Тиберьевич?

— Так ведь уже поговорили: конвертами обменялись, опасениями тоже. И конец делам, дальше просто беседуем. Что у тебя с тем ларьком, кстати сказать?

— Вадим Тиберьевич, к этому и веду! Вы просто гений и Шерлок Холмс: ларек тот действительно оказался дикий и никому не платил! Я на них наложил наугад, чисто для пробы, тысячу в неделю, дважды заплатили. Но — проблема у них: выгонят через три месяца, там реконструкция. Вы же в курсе. А я ничем конкретным помочь в данной ситуации не могу.

«Врешь Фунтик, наверняка ведь две тысячи им назначил, шустрик, что же ты сходу волчить начал, гаденыш (Так подумал Вадим Тиберьевич — и слегка ошибся: Захаренков потребовал две с половиной тысячи в неделю)? Вот что значит уличная ментовская закваска: этот твой шакалий степ уже не выправить, ни подачками, ни угрозами. Впрочем, мир всюду одинаков, что здесь, что в Палермо…»

— И я не могу, Вадим, тут ничего не поделаешь. Не беда, сей ларек послужит оселком, на котором ты, мы с тобой, отточим новые профессиональные знания. Ничего не хочешь добавить по этому поводу?

Мент Захаренков попал зрачками на змеиный стариковский взгляд и привычно похолодел, даже дрогнул на одно мгновение. Но собрал волю в кулак, заулыбался. Все равно ведь не проверит, что там и как.

— Угадали, Вадим Тиберьевич, как всегда угадали. Вот еще один конвертик, в нем ровно половина от двухнедельных результатов нашего с вами эксперимента. Ровно одна тысяча рублей. Не для поживы здесь, Вадим Тиберьевич, а в знак признательности и глубокого уважения. Сугубо платонически.

Этот конверт Тушин уже раскрыл и в два приема вытряс из него две пятисотенные бумажки.

— Да, Вадим… Мне только и остается, что повторять, словно старому попугаю: похожи мы с тобою, дорогой тезка, на одной волне думаем и дышим. Дай-то нам бог и дальше так. Эту бумажку я возьму, а эту верну. Как ты говоришь — не для наживы сие. Но почин дорог. И еще повторюсь в тридцатый раз: деньги — сор, но нет ничего превыше офицерской чести, взаимного доверия, человеческого бескорыстия и твердого мужского братства. Обладаем? Обладаем. Будем беречь! Погоди, сынок… Тушин выбрался, почти не покряхтывая, из-за стола, вышел из кухни, и немного погодя, вернулся, с заранее подготовленным свертком.

— Вадим! Извини меня, дорогой, за некую торжественность в голосе… Я, между прочим, сейчас и слезу могу пустить от наплыва чувств… Хочу сделать тебе подарок. Ты бы только знал, какая сейчас во мне разноголосица чувств! И жаба, что называется, душит, и радостно мне… Держи. Тебе. От меня. — Тушин заморгал покрасневшими веками и отвернул лицо в сторону, полез за носовым платком.

— Ого, тяжеленный! Можно развернуть?

— Нужно.

Покуда Вадик Захаренков ликовал и рассматривал, счастливо повизгивая, драгоценный подарок, Вадим Тиберьевич утирал глаза платком, вновь и вновь перебирая последовательность намеченных действий. Патроны тоже надобно не забыть отдать, иначе нет никакого смысла в дорогостоящем жертвоприношении.

— Это тебе не что-нибудь, а «беретта», настоящий боевой пистолет. Времена, прости господи, нынче такие, что и стражу порядка ходить по улицам неуютно без табельного ствола. Да еще и спустят четыре шкуры за неправильное применение оного. А у мужчины должно иметься личное оружие, как я считаю. В старину это был меч, или лук, или булава, а в наше время… Здесь три обоймы, но снаряжена одна. Если вдруг что — не беспокойся, ствол абсолютно чистый, без истории. Но лучше бы и здесь соблюдать предельную аккуратность… Слышишь меня, Вадим? Поставь, поставь на предохранитель и вынь обойму… и проверь ствол, оттяни затвор… Чему вас там учат, в милиции да в армии? И послушай меня, дома поиграешься. Предельная аккуратность! Прихватят — запросто навесят, что было и чего не было, сам понимаешь, как это делается. Значит, заряды. Я накопил порядка восьмисот, и мне они теперь без надобности, поэтому, в ближайшие визиты можешь перебросить частями к себе… Что?.. Так тяжелые же, за один раз не унести… Все вместе сколько?.. Учитывая разного рода брутто… на круг выйдет примерно с пуд, не меньше пуда, Вадим. Пойдем, я покажу весь боезапас.

— Ха! Минуточку… позвольте… Вадим Тиберьевич, да я за один раз все унесу! Ну конечно! Лишь бы сумка выдержала… отлично выдерживает! Я же за рулем, чего тут сложного — до багажника донести? Всё, унесу за один раз. Так, с этим боезапасом я спокойно смогу где-нибудь в лесах и пристреляться?

— Можешь, Вадим и это будет правильно. Четко мыслишь: первое дело — руку к стволу приноровить. Видишь, какая геронтологическая разница возникает в оценке событий? Я-то думаю — как бы все на части разбить да перетаскать, а ты одной левой… Я тоже когда-то был молод и силен…

Еще, и еще, и еще раз повторю, Вадим: аккуратность, осторожность! Предельная осмотрительность! Если вдруг с тобой что случится в связи с нашими делами — до смерти себе не прощу! Ты ведь мне теперь вместо сына, пойми. Кстати… Давай-ка я еще разок повторюсь: даже матушке — молчок! Чтобы она, в случае чего, могла не кривя душой сказать, перед людьми и богом: не знала, не ведала! То же и по поводу Ирины: своих любимых женщин, жену и мать, а также и сестер, и детей — категорически нельзя впутывать не только в неприятности, но даже и в саму возможность этих неприятностей. Ты глава семьи, ты теперь должен думать не только о себе, но больше — о своих близких! Спрячь ствол. Пойди, вымой руки… Уже?.. Ну-ка, покажи? Присядь, вымытые руки на стол. Можешь налить себе еще чашечку, но лучше слушай, ибо я заметил, что ты склонен в разговоре рассеиваться вниманием, отвлекаясь на пустяки. Так вот… с чего я начал?.. А, вспомнил! Будь добр, в ближайшие две-три недели, месяц — выясни совершенно четко, чтобы от зубов отскакивало, все юридические аспекты перехода имущества… недвижимого имущества из одних рук в другие. Предположим, квартира. Моя квартира. Я хочу составить завещание, согласно которому недвижимое имущество, принадлежащее мне по праву личного, или там, частного владения, — перейдет после моей смерти к людям, не связанным со мною узами кровного родства, свойства и всякими иными подобными. Так, чтобы при этом избежать или, в крайнем случае, минимизировать причитающиеся государству отчисления. Изучить все: просто наследство, дарение, якобы продажу, включая аспекты усыновления или фиктивного брака. Надеюсь, ты понимаешь намек? Матушке твоей сколько лет?.. Молодая, не логично будет… Извини за вопрос: ты ей доверяешь?

— Как самому себе! Маме я верю! — Хороший сын. Впрочем, все конкретные детали мы обсудим потом, надеюсь, я не умру в ближайшие несколько месяцев. Изучить досконально и доложить исчерпывающе! Если надо будет проконсультироваться у юриста — сходи к юристу, счет я оплачу. — Будет сделано, Вадим Тиберьевич! Я все сам улажу — и с оплатой, и с юристом, и все прочее!

Со своей любимой «береттой-92», Бертой, Вадим Тиберьевич попрощался еще накануне: разобрал и собрал, почистил, смазал, тщательно протер каждый квадратный миллиметр ствола, боеприпасов, обойм от смазки и возможных отпечатков пальцев. Тушин допустил простительную в его возрасте, но серьезную оплошность, взяв «берету» для налета на подпольных инкассаторов, так что теперь ствол засвечен, он отныне более опасен, нежели полезен. А от ненужных и опасных вещей следует избавляться незамедлительно, отнюдь не потрафляя собственному фетишизму. Пусть эти два трупа вместе со стволом потянутся за кем-нибудь другим, например, за Вадиком Фунтиком. Лучше бы огласки не произошло вообще никогда, но если вдруг что — доброе имя Вадима Тиберьевича даже и после смерти должно остаться незапятнанным. Убийство убийству рознь: «Поступок» — это одно, а разбойное нападение ради денег — совсем, совсем другое. За «Поступок» люди на века сохранят память о Тушине, за разбой — забудут с презрением. Толпе ведь не объяснишь тончайшую взаимосвязь между Вечным и суетным, святостью и грехом…

Хорошая квартира в центре города, на Петроградке, в престижном доме — с этого дополнительного крючка Вадик Фунт уже точно не соскочит. И хотя бы уже по данному пункту не будет за спиной кроить да выкраивать, рисковать, когда и так наследство само в руки плывет. И, вполне возможно, убережет от аналогичных поползновений Виталика Слона.

— Ты, вроде бы, обещал подтянуть нам, тебе в подмогу пару толковых ребят?..

— Да, Вадим Тиберьевич. Но вы сами сказали не спешить, я и присматриваюсь помаленьку, не форсируя.

— Абсолютно правильно делаешь, что не спешишь, не на вокзале. Как подыщешь — установочные данные мне, а я, мы, по нашим каналам дополнительно проверим твоих будущих помощников.

— Разумеется, Вадим Тиберьевич.

— И еще. Тут у меня, как ты помнишь, возник мелкий конфликт с этим… бандитом Слоником. Пустая перебранка, ездит, понимаешь, по двору — как не надо ездить. Но с ним отдельная песня, с ним я разберусь, здесь ты не встревай. А вот подле него пристяжь болтается, мразь, сопляки-хулиганы, об одном из них ты мне как-то говорил… Хамы трамвайные! Что я хочу: излови их под каким-нибудь милицейским предлогом и проучи как следует. Чтобы без увечий, чтобы себя не подставлять, но чтобы на годы вперед запомнили…