О'Cанчес - Пинка Удаче

• Название: Пинка Удаче
• Автор: О'Cанчес
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Аннотация от автора:

Мой новый роман. Место действия — современный Петербург. Действующие лица — реальные и вымышленные, писатели, политики, бандиты, школьники: Лук, Хрущев, Николай Второй, Владимир Путин, Сальваторе Реина, Вадим Тиберьевич Тушин, двойняшки Леонид и Маша… Роман отнюдь не скучен, по крайней мере, для тех, кто привык к моей манере писать. Это самый светлый из всех моих романов.

---

Джип еще более замедлил ход и вкрадчиво подкатил, не перегоняя, к идущим по аллее парням. Чё это у них походки сразу стали такие деревянные, а? На, чмошников, нариков, чурок и педиков вроде не похожи, а боитесь… Правильно боитесь… Давай, Мишель, поехали, чё на дождь зря вылезать?.. Поехали, в натуре, лучше у метро, под навесом кого-нибудь досмотрим. Заодно Сереге надо блёсны отдать, он там сегодня дежурит, мы договаривались… Эй, дед! Дедушка! Тебя подвезти до метро, или еще куда? Дождь начинается, промокнешь ведь?

— А?.. — Тушин остановился на голос, приложил полусогнутую ладонь к уху, прищурился посильнее и еще раз повел глазами по сторонам. Нет, это не «Совет», однозначно, и тем более не Слоник. Это простые немудрящие менты, дай им бог здоровья. — Нет, сыночки, спасибо, родные… Тут идти-то уже… Даже и промокнуть не успею… не дождь, морось одна… а я в берете… Езжайте, дай вам бог здоровья, езжайте, мне тут близко.

Всё, хватило мозга у молокососов не дергаться сегодня. Довели до метро и отстали. Не решились засвеченными нападать, за что обоим отдельное ветеранское спасибо.

Уже на выходе, у ворот, который повыше из двоих, с наколками, проорал что-то в адрес Тушина, да как раз машина мимо прогазовала и Тушин действительно не расслышал, ни слова не разобрал. Но это и не важно. Слоник. Максимальная вероятность случившегося: Виталик Слон, который зол на Тушина и, кроме того, точит на него алчный зуб: бухгалтерша ТСЖ вдруг стала по телефону выяснять у Тушина его родственные и иные связи, якобы для какой-то статистики… Но до переписи населения далеко, а он еще по «советовским» оперативным сводкам помнит, что она под Слоника работает, помогала ему перепланировку оформлять, или нечто в этом роде…

Очень хорошо. Но вот другое-то плохо: «Совет» затаился и ничем себя не проявляет. Срок ультиматума прошел, а он все еще жив. В отличие от Бори Томичева. Старперы-то они старперы, но профессионалы. Знать бы, чего они там нарешали, что против него затеяли… А может — превентивно их царапнуть, так сказать, в профилактических целях? Это будет разумно.

В Петербурге, на границе лета и весны, даже в ненастье сумерки очень долгие, а ночи не дозваться: Вадим Тиберьевич со службы вышел вечером, но засветло и домой пришел — через метро и две пешие прогулки на старческих ногах — светлым же вечером. А дома — все равно электричество приходится жечь, даже в летний безоблачный полдень, ибо шторы на окнах плотные и сплошные. Добрел до родного очага и тут же кофе затеял варить, покрепче, как можно крепче, до горечи, до вязкой: черт с ним, с сердцем, надо взбодриться, надо Вадика Фунта звать, надо Женьку-наркомана подпрячь, идея с Женькой — это реально, ибо вряд ли кто будет предупреждать ханыгу оператора из газовой котельной, слесаря по совместительству, что Вадим Тиберьевич уже табу для общения, что он уже не член общественной ветеранской организации… Тушин сунулся в ноутбук, нашел файл «котельная», дважды перечел, перепроверяя сам себя, цифры и фамилии в расписании дежурств… Фунта он прямо сейчас примет: Вадик вот-вот подойдет, как уговаривались, а к Женьке уместно ближе к ночи нагрянуть, не зовя и не предупреждая — сам до котельной доковыляет, — сегодня Женькина смена. Туда и подложит гостиничек.

В последний год повадились «товарищи члены президиума общественного совета С» проводить свои сходки в газовой котельной у Женьки Самокатова, дальнего свойственника одного из членов президиума. Женька — бывший художник, бывший поэт-бунтарь, пустоцвет, наркоман и трепло, сидит на беляшке, на чернушке, на конопле… да на любой дурерасширяющей дряни, какая в руки попадет. Когда нет джефа, первитина — пьет портвейн (или вермут — в предлагаемом ларьками качестве это одно и то же), есть первитин или конопля — от алкоголя нос воротит. Тот же и с герычем. Больше всего на свете из благ земных и ценностей духовных, предпочитая любому остальному, Женя-Кокс жалует опиаты, а именно доморощенные кокнар с героином, хотя утверждает, что «он человек кокса», идейный кокаинист и контркультурист. Только идейность сия сомнительна — кокаин для него дорог, а стихов и картин Женька давно не пишет, равно забив болт на культуру и контркультуру. Может, и трепыхался когда-то, пока не опустился окончательно… Действительность проста: ветераны достают ему бесплатное ширево-курево-бухалово — а он им обеспечивает для собраний бесплатную крышу над головой, относительное тепло, приватность, конспирацию… И Тушину там доводилось бывать-заседать… пока он не рассорился с этими трусливыми идиотами.

* * *

Они со мной по-человечески — и я с ними по-человечески, так что пусть не обижаются. В то время как сентиментальностью легко отравить любую идею. Итак, у нас на сегодня паленый ствол, подсобные средства, подлые щенки, дополнительный крючок… и субординация.

— Вадик! Здравствуй, дорогой! Соскучился, не скрою. Выглядишь молодцом! Плечищи-то, а!? Проходи, проходи без церемоний на кухню, и не надо обувь снимать, я тебя прошу… настоятельно прошу, как старший по званию. Кофейку?.. Договорились, чайку заварим, плохого не нальем. Как мама, как… Ирина? Обе хорошо? Очень хорошо. Ладно, давай сначала о делах, а потом уже просто поболтаем, с легким и радостным сердцем. Вот конверт, в нем как обычно, в евро. Если что — начнем класть рубли. Не будешь пересчитывать? Спасибо за доверие, сынок. Расписок не надо. Принес?

Сержант Захаренков сегодня в гражданской одежде, в костюме без галстука, старик почему-то невзлюбил, когда Вадим «в погонах» к нему приходит. Ладно, старость надо уважать, переодеться нетрудно. Захаренков вынул из внутреннего кармана пиджака ответный конверт, но раскрывать его не стал. А в конверте том сплющенный полиэтиленовый пакетик, тройной полиэтиленовый пакетик, они по типу матрешки вложены один в другой, а в последнем пакетике порошок, завернутый в «золотинку», в фольгу от шоколадки, буроватый порошок, дешевый туркменский героин.

— Только… Вадим Тиберьевич… ради всего святого! Это я у своих ребят, так сказать, у «смежников» разжился, по бартеру, для «подброса», ну, иногда нам нужно при себе иметь, чтобы отморозки при задержании не кочевряжились… а ребята из вещдоков, естественно, слямзили, откуда еще, они ведь не торгуют… Не хотелось бы, чтобы кто-то размотал эту ниточку…

— Нет, Вадик, ты что! Ты ведь мне как сын, да лучше я себя предам! Нет, не беспокойся, будет так: я добыл, я принес, а вы распоряжайтесь, товарищи президиум, откуда взял — не вашего ума дело. На улице нашел и подобрал. Мы люди старые, консервативные, наркоманов среди нас нет, слава советскому народу, так что… Идиоты и маразматики есть, а наркоманов нет. Наш ответственный секретарь получит от меня этот гнусный порошок и отдаст его — уж не знаю, разом или частями — некоему несчастному, нашему товарищу, калеке и онкологическому больному, чтобы тому продержаться без мучений оставшиеся дни. Врачи да хосписы, да официальные обезболивающие средства нынче весьма дороги для простого человека, поэтому нищета диктует свои законы, вынуждает изворачиваться. Может, ты полюбопытствуешь узнать — кому именно предназначено сие? Хочешь, вместе съездим, навестим? Нет? Мы с тобою подозрительно часто мыслим похожим образом, Вадим, я бы тоже не хотел этого знать и слышать, но — увы, в курсе. Я тебе что-то должен за порошок?..

— Вадим Тиберьевич, обижаете!..

— Тогда просто спасибо. Послезавтра передам по назначению. Ты бы только знал, как меня достает их досужая болтовня… там, на наших посиделках… Я тебя нарочно как-нибудь приведу… Что?.. Хе-хе-хе… Верю, что не хочешь, сам такой. Здесь много? Я ведь не разбираюсь.

— Примерно десяток «чеков», все уже разбодяжено, готово для ширяния.

— Угу, десять стандартных доз, годных к употреблению. Понятно. Ты, я смотрю, тоже взялся без сахара пить? — Вадим Тиберьевич, чай такого качества, как вы готовите, грешно портить чем бы то ни было. Про Ирку я молчу, но мама у меня всегда хороший чай заваривала, да только ей до вас… Дадите рецептик? Я ей подскажу — она будет счастлива!

— Так ведь… кх… разобраться — и нет никакого особенного рецепта. Мы же это обсуждали. Но… Хорошо, Вадим, я подумаю и шаг за шагом опишу: сколько какого чая, сколько воды, как и в чем кипятить — обязательно фарфор, последовательность самой заварки… Не сегодня, ладно? Я изложу все максимально подробно… Устраивает? Вот конфетки, вот печенье, все мягкое. Ну, как хочешь. Что, извини? Я не расслышал последнюю фразу.

— Мы собирались о делах поговорить, Вадим Тиберьевич?

— Так ведь уже поговорили: конвертами обменялись, опасениями тоже. И конец делам, дальше просто беседуем. Что у тебя с тем ларьком, кстати сказать?

— Вадим Тиберьевич, к этому и веду! Вы просто гений и Шерлок Холмс: ларек тот действительно оказался дикий и никому не платил! Я на них наложил наугад, чисто для пробы, тысячу в неделю, дважды заплатили. Но — проблема у них: выгонят через три месяца, там реконструкция. Вы же в курсе. А я ничем конкретным помочь в данной ситуации не могу.