О'Cанчес - Пинка Удаче

• Название: Пинка Удаче
• Автор: О'Cанчес
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Аннотация от автора:

Мой новый роман. Место действия — современный Петербург. Действующие лица — реальные и вымышленные, писатели, политики, бандиты, школьники: Лук, Хрущев, Николай Второй, Владимир Путин, Сальваторе Реина, Вадим Тиберьевич Тушин, двойняшки Леонид и Маша… Роман отнюдь не скучен, по крайней мере, для тех, кто привык к моей манере писать. Это самый светлый из всех моих романов.

---

Все чисто на подходах и подъездах к строительному аттракциону «Пирамида Хуфу». Современных коллег из современной «наружки» он, конечно, вряд ли бы вычислил, ибо возраст, а бывших — пенсионеров «советчиков» — с закрытыми глазами обнаружил бы… наверное… И всяких там Фунтиков да Слоников скорее всего засек бы. Что ж, уже какой-то клочок ясности с приставучими сопляками: слежка не тотальная, дилетантская.

И сегодня дополнительное тому подтверждение: эти двое, особой выдумки не проявив, точно так же сидели на своих насестах и ждали, пока он выйдет на аллею. Но в этот раз Тушин пренебрег асфальтом и двинулся по боковой дорожке, несмотря на то, что она успела подмокнуть от дождика, мелко заморосившего с полчаса назад. Казалось бы — какая разница, с оперативной точки зрения, ан нет: простейший сдвиг возможного эпицентра событий на десять метров в сторону, за редкую двойную череду широкоствольных деревьев — и размер возможной аудитории, вероятность присутствия потенциальных свидетелей, сокращается в разы… во многие разы. Чтобы избежать участи жертвы, предпочтительнее бы наоборот — увеличивать сию вероятность своими действиями, но Вадим Тиберьевич давно и жестко рассержен на всех тех, кто мешает ему доживать последние дни земного бытия, а главное — подготавливать его последний «Поступок». Так что… пусть эти юные подонки сами хлебнут, пусть на себе распробуют участь жертвы. День будний, час поздний, аттракционы закрыты, небесное пространство над городом низко зашторено во все стороны, по самый окоем, будущими хлябями, которые сейчас не облака, и не тучи, и не туман, а единое серое ненастье… вот-вот хлынет!.. Люди и разбежались кто куда. Впереди мужик в синей строительной робе поверх тельняшки — мимо Тушина стук-шлеп, стук-шлеп, сапожищами по мокрой траве скользя, и куда-то чешет в сторону метро, на четверть кабельтова уже обогнал… За бутылкой, это без сомнения. Парочка средних лет под мужским зонтом по аллее навстречу прошла, ругаются друг на друга, отсюда слышно, а зонт дрянной, обвисший с одного боку, дряблый.

Тушин идет, осторожно огибая только что натекшие, словно проступившие из под земли, узкие лужицы, по натоптанной, пока еще умеренно влажной дорожке, и эти двое тут как тут, слева сзади от него, метрах в восьми… С асфальта сходить не пожелали… Тушин остановится высморкаться — и конвоиры доморощенные немедленно тормозят, не желают его догонять-обгонять… Все как в прошлые два раза, только тогда они хыкали да гыкали, да по спине друг друга стукали, а ныне очень уж напряжены.

«Вот что, Раф! Слонеус нами недоволен, что мы, типа, долго менжуемся и никаких результатов по теме не выдаем. То есть, вообще по нулям, говорит. Это стремно для нас, потому что он чувак справедливый, но резкий. Поэтому предлагаю активизироваться, только — по-умному, без статьи и срока. Типа, конкретно придвинемся к старцу и еще раз воздействуем на него вербально. Только добавим энергетики. Что?.. Ну, орально, криками — чтобы тебе было понятнее. Подберемся как можно ближе, вплотную, гаркнем прямо в лицо, обматюкаем… Но — лично к нему не прикасаясь, понял? Как если бы под камерами наружного наблюдения. Дескать, а мы что? А мы ничего! Сказали дедушке, что у него, типа… что-то вот-вот выпадет, типа кошелька, палки… А он испугался… Нет, не так: мы увидели, что дышит тяжело и спросили: дедушка, вам помочь, а ему плохо стало. Понятно? Если сдохнет на месте — очень хорошо: и ему, и нам, и шефу от этого будет одна только польза. У Виталика интерес — квартира. Выкрутит ее, типа в наследство, либо еще как — глядишь, и нам перепадет зелени тонна-другая… каждому. Пень свое пожил, теперь нам пора».

И вот эти двое р-раз, было, дернулись — поперек аллеи в его сторону… — и осеклись, дальше пасут. Похоже, будет нападение. Значит, либо Слоник, либо «Совет» заказчики, ибо Фунтику от него очередной грант получать на днях, не станет Вадик досрочно душить золотоносную курицу… Нет, это не Фунт, в любых подозрениях надобно знать меру, иначе — труба всем делам и планам. Но Вадика уместно будет дополнительно подмазать и замазать. Не забыть, не забыть, запомнить: Вадим Захаренков, замазка и подмазка, стволом и деньгами, и… еще чем-нибудь. Это хорошая мысль.

Вадим Тиберьевич, опершись левой рукой на трость, остановился отдышаться, а правой полез за носовым платком во внутренний карман куртки, просторной, кожаной, непромокаемой. У некоторых вещей странная судьба: совершенно очевидно, что куртка переживет своего владельца, в целости и сохранности, практически не старея, но столь же очевидно, что превратится в никому не нужный помоечный хлам сразу же после смерти хозяина. Будничная жестокость бытия. Как сердце чувствовало, что сегодня надо именно «Макарова» брать. Ладонь легла на мелкоребристую рукоять пистолета, палец негибко и нечувствительно потрогал-проверил предохранитель… черт его разберет… вроде бы, если память не подвела, он его как сбросил после обеда, на прогулке-моционе, так и не ставил обратно… Положит обоих, а лучше одного. Плохо только, что не отмазаться будет от инцидента и следствия, дело-то плевое, размотают мгновенно, следы тут никак не замести. Но зато по следам четко будет видно, что — да: пасли, шли параллельно (это они шли и громко угрожали словесно, оскорбляли… как от них убежишь, с костылем-то, в восемьдесят пять лет… они молодые, сильные… из прохожих никто и не пытался заступиться… за что, почему — не ведаю, надеюсь, что это вы мне объясните — за что, по результатам следствия), потом делали попытки идти поперек, то есть, сократить расстояние, почва достаточно влажная, отпечатки должны, должны быть… Они напали, он защищался. «Макаров» именной, наградной, легальный, а что при себе носил — так это один раз, именно сегодня, потому что те двое за ним охотились, неоднократно ему угрожали… На работе подтвердят, он (на всякий случай… не конкретизируя где и когда… чтобы Коля Анциферов вспомнил, в случае чего, или не вспомнил, пропустил мимо ушей старческое брюзжание, если проблема рассосется без последствий) мимоходом и недоуменно жаловался на такой факт… Вот он и… в порядке самообороны… Как выяснилось — не без оснований опасаясь… В крайнем случае, возьмут подписку о невыезде.

Если все рассчитать, подпустить их поближе и расстрелять в упор, то и «Макар» сгодится, промаху не даст. Правильнее бы, конечно, тяжело ранить либо вообще наповал, но наповал — увы, только одного из мерзавцев, все равно кого, любой из них на сие сгодится, другого же в данном раскладе лучше бы прострелить, куда-нибудь в плечо, и поберечь, пусть живет на радость маме и дает показания на заказчиков, пусть живет, не жалко, ибо все равно выбывает из событий однозначно и навсегда…

— Пошли, Раф!.. Стой!.. Шухер, шухер…

Ринулись, было, Игорек с Рафом, выполнять намеченное, но — алярм! — сделали неглубокую петлю по мокрой траве и обратно вернулись, на асфальт аллеи… Что такое? Тушину пришлось высморкаться в несколько приемов, чтобы попутно уважить больную спину, совершить четверть оборота на неуклюжих ногах… Проклятый возраст!.. Ах, вот оно что…

Джипок милицейского патруля выкатился на центральную аллею медленно, почти неслышно, так что Игорек заметил его с некоторым опозданием, однако успел среагировать и притормозить развитие операции. Наитие подсказало ему макисмально правильный в этой ситуации ход:

— Стой, Раф, сплюнь, закуриваем, прикуриваем, их не видим, дистанцию увеличиваем. Пусть дед хотя бы на несколько метров отойдет…

Тушин взвесил про себя несколько основных вариантов продолжения. Можно было бы, конечно, испугаться, позвать милицию на помощь и объяснить, что эти двое следили, угрожали. Но отпустят ведь шакалов — ничего криминального по факту не случилось. Зато те, кто их послал, совершенно бесплатно поймут, что Тушин их засек, расколол и будет теперь настороже… Нет, он ничего не видел. А, собственно говоря, других-то вариантов и нету, остальное — несущественные бредни. Даже если «луноход» проедет мимо, никого не зацепив, и все вновь продолжится по намеченному сценарию, менты потом, в случае чего, профессиональной памятью воссоздадут обстановку, и тогда количество следственных вопросов к Тушину не превысит приемлемые пределы. Однако, лучше бы избежать конфликта, хотя, конечно, если абстрагироваться от интересов дела, он бы не колеблясь, даже, пожалуй, с удовольствием, расстрелял бы обоих. Но это все эмоции, тюрьма ума — эмоции, от которых один вред при недостаточном контроле сознания. Предположим, что и не посадят, и поверят, но подготовка к «Поступку» резко осложнится. Поэтому, если милиция профилактически подберет этих двоих и протрясет — флаг им в руки, а он здесь ни при чем, ему, в его без нескольких дней восемьдесят пять, простительно будет старческое неведение и невнимательность… Тушина вдруг пронзила насквозь острая боль догадки: и милиция, и отморозки — звенья одной цепи! Всё у них сейчас будет в одном флаконе, как говорится, и несчастный случай, и свидетели, и стражи порядка на месте! Все сходится! Стрелять!.. Нет, погодить… до последнего выждать… Если что — сначала ментов, целить в головы, поверх возможных бронежилетов, чтобы наверняка. Проклятый «Макар» — обойма невелика!