Максим Лучинин - Повестка в космос

• Название: Повестка в космос
• Автор: Максим Лучинин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 978- 5-699-44993-4

Война случилась неожиданно. Так же неожиданно свалились землянам на голову истанты со своими галактическими технологиями, проблемами выживания цивилизаций и нечеловеческой логикой принятия решений. Вот только что Гришка Ивашов и его друзья-коллеги сидели в конторе, не спеша доделывали проект, и вдруг… военкомат, сборный пункт, пустынная планета Ка-148, где их вместе со сйерками, диштами и всякими прочими кэссами превратили в бойцов вселенской армии, сражающейся с Красными Зед — саранчой, пожирающей целые звездные системы. В одном из боев станция, куда Григория определили координатором, закончила свое существование, положив начало его скитаниям и приключениям в очень, очень далеком космосе…

---

Я не удержался и заплакал.

2

Нагромождение контейнеров, бочки, огромные кубы студней, завернутые в маслянистый рубероид, — они пользовались здесь большой популярностью как средство перевозки различных жидкостей, — всевозможные ящики, цистерны, обрывки старых цепей и канатов, — хаос порта постепенно заканчивался и переходил в поселение. Границу, где заканчивался причал и где начинались лачуги местных обитателей, определить невозможно. Кое-кто ютился прямо в щелях между старыми металлическими коробами, брошенными хозяевами и выпотрошенными мародерами, — спали на кучах тряпья, им же и укрывались. Кто-то жил в самих контейнерах, размером побольше. Чем дальше от главных грузовых причалов, тем сильнее зарастали пространства крышами и натянутыми тентами, тем глубже уходили в темноту лабиринтов проходы и черные щели, служащие убежищем и жильем для местных обитателей.

Возвращаясь домой, я всегда старался держаться наиболее открытых пространств, даже не помышляя о том, чтобы свернуть куда-нибудь в сторону. И сейчас, как обычно, я шел почти по краю причала, оставляя по правому боку начинавшиеся дебри портового Вавилона. Сумерки слепили глаза. Темнело здесь довольно быстро. Я ускорил шаг, то и дело перепрыгивая через мусор и канаты. Сломать ногу проще простого — никто и никогда не убирался тут. Отовсюду доносился невнятный

шум, голоса, крики. Темные пространства между контейнерами пугали движением неясных силуэтов.

Кто бы мог подумать, что изнутри порт окажется таким хаотичным, шумным и грязным. Мы плыли на корабле Чингачгука — и вдали, внизу, показалась длинная и белая полоса, проступающая из дымки. Мне она почудилась почти сказочным городом на воде: по мере приближения становились видны небольшие белые башенки, и казалось, что это обитель каких-нибудь необычайных существ, красивых и незнакомых. Когда же пелена, застилающая горизонт, окончательно расступилась, у меня не оставалось сомнений, что индеец везет нас в сказку.

Увидев открывшуюся картину, я понял, что могу с чистой совестью забыть всю физику, которая еще сохранилась в моей голове со времен школы и института. Мир, где поверхность океана расположена под углом к земле, где небо похоже на потолок, к которому можно приблизиться и чуть ли не потрогать, где космос открывается дырой в атмосфере прямо перед глазами, — в этом мире Эйнштейн, наверное, занялся бы коллекционированием анекдотов. Возможно, его гений и мог объяснить такие выкрутасы, но лично я решил и секунды не думать о том, как все это возможно, чтобы не травмировать мозг.

С противоположной стороны изящной полосы причала висели в воздухе корабли. А за ними море уходило вдаль и резко обрывалось в черной, сияющей звездами дыре. Космос начинался не вверху. Открытым настежь окном он пугал прямо впереди. Что там было? Край света? Невероятный водопад? И куда падала вода? В космос? Я понял, что нахожусь в мире, плюющем на правильность. И я плюнул на правильность вместе с ним, оставив себе лишь восторг удивления. Когда один из кораблей вдруг медленно сдвинулся с места и, мощно набирая скорость, рванулся прочь, прямо в черноту космоса, рот мой открылся и больше не закрывался.

Порт — возведенная в море неподалеку от дыры в космос довольно узкая полоска длиной не один десяток километров — оказался пересадочной станцией, базой, временной стоянкой для космических кораблей всех мастей и размеров.

Я чувствовал себя довольно опытным парнем. Еще бы! Участвовал в космической войне, пережил гибель военной станции, чудовищный взрыв, — настоящий солдат удачи! Но тут я осознал, что, по сути, остался тем, кем был, — обычным землянином, который видел множество фантастических фильмов да смотрел по телевизору репортажи с орбиты. Пережитое со мной — лишь эпизод. Здесь я увидел настоящую, всамделишную жизнь. Повседневное существование в мире, где полеты в космос — обыденное дело. Жизнь, где каждый день из звездной черноты приплывают огромные дуры кораблей, швартуются, муравьиные толпы существ облепляют их и начинают погружать, разгружать, ремонтировать. Мысли и представления в моей голове начинали перемещаться, как части лица Чингачгука, — картина мира перестраивалась, и сознание начинало мириться с тем, что мир может быть совсем другим, чем тот, к которому оно привыкло за годы своего существования.

Кстати, интересно, где-то сейчас старик Чингачгук?

Достигнув причала, я помог ему пришвартовать цистерны. Сохраняя спокойствие при управлении кораблем, ступив на землю, Чингачгук снова включил свой вечный двигатель, и я больше не видел его без движения ни секунды. Впрочем, вместе мы долго не пробыли. Покончив с закреплением груза, старик резво направился куда-то. Мы с Ари, чувствуя себя как туземцы Амазонии, внезапно угодившие в центр Москвы, одновременно схватили его за руку. Нашу просьбу рассказать, что здесь и как, старик понял, но ему было конкретно некогда. Нас оглушил треск ломающихся деревьев, в котором мы разобрали только отдельные Фразы. Старик торопился, «брага могла испортиться, идите в центр, много людей — много помощи» и тому подобное. Стало ясно, что больше мы ему не нужны и могли проваливать на все четыре стороны. У меня возникло желание напомнить, что если бы не я, то черта с два бы он получил свою брагу, ведь именно я запустил процесс Великой Жатвы. Но такой монолог был мне не под силу. После минуты попыток родить хоть что-то осмысленное я плюнул и махнул старику рукой: «Прощай!» — это слово я уже знал. Не медля ни секунды, Чингачгук развернулся и ушел. Последнее, что я видел, — как прямо на ходу его высокая фигура вдруг повторила тот же трюк, в котором раньше упражнялось только лицо. Отдельные части шагающего прочь старика вдруг задвигались и словно поменялись друг с другом местами. Он уменьшился в росте, сзади появился выступ, не стало видно рук. «Старый черт», — только и смог прошептать я. Может, и к лучшему, что мы расстались. От такого трансформера неизвестно, чего ожидать.

Каменная лестница вела почти к самой воде. Поскользнуться в сумерках на мокрых ступенях — раз плюнуть. Перил здесь отродясь не водилось. Назойливые волны плюхались в бок лестницы одна за другой, обдавая иголками капель.

Я спустился с главной площадки порта на уровень ниже, откуда начинался город на сваях. Срастаясь с камнем причала, выходя из него как отросток аппендикса, такой же узкой полосой, как сам порт, уходила вдаль мешанина домов, построек и сараев — пристанище большинства местных обитателей. Несмотря на жуткие условия, иметь жилье здесь считалось удачей по сравнению с крысиной жизнью среди старых складов. И жизнь здесь кипела намного более бурная, чем наверху.

Настил, как и все вокруг, построенный то ли из дерева, то ли из железа — я так и не понял, что это за материал, — тянулся узкой прибрежной улочкой. В полуметре под ним билось о столбы море. Темные тени длинных лодок покачивались по левую сторону — главное транспортное средство многих здешних обитателей. Большинство уже вернулось домой, но некоторые еще только подплывали. Воняло сыростью, старостью, кислыми щами. Отовсюду скрежетало, кто-то орал. Низкие фигуры суетились под навесами. То и дело перед глазами выплывали из темноты торчащие балки, и мне приходилось уворачиваться и нагибаться, чтобы не налететь на них лбом. Весь город строился абы как, каждый лепил себе жилье как мог, пристраиваясь к существующим конструкциям. В результате получился вонючий муравейник, забитый живностью и просыревший насквозь.

Скрип настила под ногами и шум разговоров резали уши. Я порядком вымотался за день, глаза слипались. Какой на хрен из меня грузчик! Я же офисный червь, всю жизнь за компьютером. За две недели, что мы здесь, я содрал десять поколений мозолей на ладонях. Хорошо хоть заживает быстро.

Пожалуй, первый раз в жизни я оказался в ситуации, когда надо думать самому, как зарабатывать на жизнь. Школа, институт — там думать не надо: что говорят, то и делай. Потом работа подвернулась подходящая, а там — то же самое: сказали — сделал. А не сказали — сидишь, куришь. Красота! Растительное существование…

Когда к вечеру первого дня мы с Ари устраивались на ночлег за старым пакгаузом, отчаяние заполняло меня почти под завязку. От голода кружилась голова, рот пересох. Ноги от целого дня ходьбы отваливались заживо. Тот первый день был самым тяжелым. До сих пор вспоминаю его с ужасом.

Порт был огромной бесконечной площадкой, предназначенной для приема кораблей. Воздух трескался по швам от лесопильных криков живности и звенящих шумов погрузочных механизмов. Лязгали контейнеры, смачно плюхались кубы студня, звенели цепи. До нас никому не было дела. Мы шатались вдоль причала, поглощая окружавшее. Ари озиралась с любопытством, я же — обалдевал.

Корабли, множество космических кораблей! Ничего похожего на творения истантов. Стройные фрегаты здесь были не в чести. Глаз натыкался на нелепые формы: сросшиеся картофелины, цепочки резаных кубов, нелепые катамараны. Натыкался — и застывал, пораженный. Уродливая форма содержала в себе фантастическое содержимое. Когда черная мрачная картофелина величиной с многоэтажный дом срывалась с места, срезая воду фейерверком брызг, в душе вспыхивал восторг. Мощь не нуждается в красоте, а настоящая мощь красива всегда.