Михаил Фомичёв - Путь начинался с Урала

• Название: Путь начинался с Урала
• Автор: Михаил Фомичёв
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

В годы Великой Отечественной войны трудящиеся Свердловской, Челябинской и Пермской областей создали, вооружили и укомплектовали Уральский добровольческий танковый корпус, который затем был преобразован в 10-й гвардейский. Автор книги командовал 63-й гвардейской Челябинской танковой бригадой этого корпуса. Она сражалась в Курской битве, участвовала в освобождении Украины и Польши, в штурме Берлина и одна из первых ворвалась в Прагу. О боевых делах бригады, героизме ее воинов и рассказывает дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант танковых войск в отставке Михаил Георгиевич Фомичев. Его воспоминания, написанное в стиле репортажа, впервые были опубликованы Южно-Уральским издательством в 1969 году под названием «Огненные версты». Данное издание переработано и дополнено автором.

---

Несколько дней мы удерживали дорогу Орел — Карачев. Бригада, другие части наших войск в ожесточенных боях обескровили в этом районе гитлеровцев. Понесли ощутимые потери и мы. Ряды челябинцев поредели. По пальцам можно было сосчитать оставшиеся в строю танки и автомашины.

Тридцать дней из пятидесяти, в течение которых продолжалась Курская битва, наша бригада провела в непрерывных боях. Уже одно это потребовало от танкистов-челябинцев исключительной выносливости и выдержки, неиссякаемого наступательного духа. Мы несколько ран ходили в наступление, отражали многочисленные контратаки противника, которые часто заканчивались рукопашной схваткой. И всегда люди бригады держались стойко, дрались мужественно.

Участие в Курской битве — одной из величайших битв Великой Отечественной войны — вызывало чувство гордости у всех моих однополчан. Ведь в этой битве был сломан хребет гитлеровской армии.

Размышляя о минувших боях, я приходил к выводу, что нам и впредь следует совершенствовать огневую выучку, учиться осуществлять на поле боя гибкое маневрирование. Оставляла желать лучшего и маскировка танков. Все это и многое другое вытекало из опыта боев на Курской дуге.

Через два-три дня мне удалось съездить в Орел. Город-красавец лежал в руинах. Я с трудом отыскал Садово-Монастырскую улицу. Здесь в доме номер двадцать девять я снимал когда-то квартиру. Меня тепло встретила хозяйка Анна Андрияновна. От нее я узнал о судьбе ее двух сыновей — Юрия и Игоря. Они служили в Красной Армии.

Вечером долго бродил по темным исковерканным улицам. От боли сжималось сердце, и я мысленно поклялся отомстить фашистам за все их злодеяния.

Вперед, на запад!

Мы — гвардейцы!

29 августа 1943 года наша бригада, как и другие части 30-го Уральского добровольческого корпуса, была выведена в резерв. Наступила короткая передышка. Поредевшие подразделения бригады временно разместились в недавно освобожденном селе Широкое, Орловской области. Задымились бани, парикмахеры, которые нашлись среди бойцов, помогли товарищам привести себя в порядок. По вечерам голосисто переливались трели гармошек. Дни стояли на редкость погожие, теплые. Осень выдалась на славу.

В село возвращались жители. Они охотно угощали бойцов помидорами, огурцами, фруктами, а те делились с ними солдатским пайком. Вспоминали минувшие бои, погибших товарищей.

Мне хорошо запомнился день 10 сентября. С утра я был занят разработкой документа для штаба корпуса. В штабной автобус вошел бригадный почтальон рядовой Григорий Онуприенко. Он был с мешком, в котором оказались письма, не врученные бойцам и командирам, погибшим в боях.

— Что с ними делать, ума не приложу, — сказал Онуприенко.

Писем было немало. К адресатам они так и не попадут, и те, кто писал их, никогда уже не получат ответа. Передо мной и сейчас, как наяву, сиротливо лежат эти треугольники…

В деревне мы пробыли около двух недель. Затем разместились в густом сосновом лесу примерно в сорока километрах западнее Карачева. Застучали топоры, завизжали пилы. Бойцы отрывали землянки, сооружали себе жилье. Нам предстояло готовиться к новым боевым действиям.

А тем временем советско-германский фронт отодвигался все дальше и дальше на запад. Теперь мы уже были в глубоком тылу. Всюду видны следы минувших боев: обгоревшие фашистские танки, остовы автомашин, опрокинутые в воронки от авиабомб.

Командование бригады принимало все меры, чтобы быстрее наладить боевую учебу, жизнь и быт воинов. Саперы обезвреживали мины, бойцы других подразделений вытаскивали с территории палаточного городка поржавевшие мотки проволоки, исковерканные противотанковые орудия, засыпали воронки.

В конце октября позвонили из штаба корпуса:

— Принимайте молодое пополнение.

Спустя день-два пополнение уже было в нашем лесу.

Вместе с начальником политотдела Богомоловым мы вышли на полянку, где выстроились прибывшие бойцы. Новички выглядели молодцевато. На них красиво сидело новое обмундирование, ладно было подогнано снаряжение.

Мы остановились возле коренастого парня.

— Откуда прибыли? — спросил я.

— Из Челябинска, на тракторном работал.

— Все мы тут челябинцы, — весело отозвался другой боец.

— Вот и хорошо, товарищи. Надеюсь, будете достойной сменой павшим в боях героям.

— Это дело нашей чести, — ответил правофланговый, и его дружно поддержали новобранцы.

Когда распустили строй, нас окружила большая группа молодых бойцов. Разговор зашел о минувших боях. Я рассказал воинам о том, как храбро сражался челябинец сержант Дмитрий Николаев, взорвавший себя вместе с гитлеровцами связкой гранат, как метко бил по врагу из пушки бывалый солдат Петр Левшунов, с какой отвагой прикрывали боевые порядки танков от воздушного противника мотострелки батальона автоматчиков.

— И мы беспощадно будем бить гитлеровцев, — заверяли молодые бойцы.

— Верю вам, а пока что надо настойчиво учиться военному делу, посоветовал я.

Начал прибывать и офицерский состав. На должность командира первого танкового батальона был назначен майор Гой (капитан Чирков возглавил штаб). Вместо тяжело раненного в бою капитана Голубева командиром батальона автоматчиков стал капитан Приходько, а начальником разведки — старший лейтенант Валеев.

Расширился и штатный состав бригады: был введен третий танковый батальон, командиром которого стал капитан А. А. Маслов, а начальником штаба — старший лейтенант Злобин.

Сменились и мои заместители. Подполковника Панфилова заменил майор А. С. Кришталь, начальником штаба был назначен подполковник Я. М. Баранов, а вместо инженер-подполковника Ильина заместителем по технической части стал майор М. С. Дуэль. Прибывшие офицеры оказались опытными, хорошо знающими свое дело.

Бригада получила несколько учебных танков. В короткие сроки были оборудованы стрельбище, полигон, танкодром. Штаб, возглавляемый подполковником Барановым, разработал план боевой учебы, организовал занятия, добивался, чтобы каждая минута учебного времени использовалась для совершенствования боевого мастерства.

Мне нередко приходилось бывать на учебных полях, и я видел, с каким рвением готовили себя к последующим боям и воины-фронтовики, и прибывшие новички. И в этом немалая заслуга офицеров штаба и политотдела бригады. Они сумели пробудить у бойцов стремление быстрее овладеть своей специальностью.

23 октября 1943 года наш танковый корпус за успешное выполнение боевых задач на Курской дуге был преобразован в 10-й гвардейский Уральский добровольческий танковый корпус. Соответственно и все части корпуса были преобразованы в гвардейские.

197-я бригада стала 61-й гвардейской Свердловской танковой, 243-я бригада — 62-й гвардейской Пермской танковой, а наша 244-я бригада — 63-й гвардейской Челябинской танковой. 30-я мотострелковая бригада была переименована в 29-ю гвардейскую мотострелковую. Воины-челябинцы с гордостью стали говорить: Мы гвардейцы! На митинге, который состоялся в честь вручения бригаде гвардейского Знамени, выступили многие бойцы, сержанты, офицеры. Страстно и взволнованно звучали их голоса. Здесь же было принято письмо землякам. В нем воины бригады, как и всего корпуса, сообщали о том, как в первых боях выполняли наказ трудящихся Урала. В письме говорилось:

Уральцы, родные наши! Созданный вами 30-й Уральский добровольческий танковый корпус преобразован в 10-й гвардейский Уральский добровольческий танковый корпус. Это великая честь и высокая награда нашему соединению за проявленную отвагу в боях за Отечество… за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава… Это также честь и слава вашему героическому самоотверженному труду… Вы, не досыпая ночей, напрягая всю силу воли, изготовляли сверх плана и на свои личные сбережения грозные танки и самоходные пушки, катюши, артиллерийские орудия, минометы и автоматы, все прекрасное вооружение и оснащение. Вы одели и обули нас в далекий боевой путь и согревали нас в сражениях ласковой вестью, теплотой и заботой о наших семьях[5].

В заключение гвардейцы клялись землякам, Родине, что и впредь будут беспощадны к врагам, отомстят за смерть друзей.

Бойцы и командиры, отличившиеся в боях, стремились вступить в ряды Коммунистической партии. Заявлений поступало много, батальонные партийные организации оперативно их рассматривали. Немало забот было и у партийной комиссии, которую в это время возглавлял гвардии майор Дудовцев. Помнится одно из заседании парткомиссии. Парторг подразделения зачитал заявление гвардии старшего сержанта Н. С. Балашова с просьбой принять его в члены ВКП(б). Балашов писал, что и впредь, как коммунист, беспощадно будет изгонять врагов с родной земли, во имя Родины не пожалеет своей жизни. Этим словам нельзя было не поверить. Механик-водитель Балашов в первых боях на Орловщине показал себя смелым и отважным воином. На поле боя он умело маневрировал машиной, создавал благоприятные условия командиру экипажа старшему лейтенанту Белоусову, рядовым Стремилову и Кудинову для ведения прицельного огня. Особенно отличился Балашов во время боя за железнодорожную станцию Шахово. Он сумел незаметно провести танк в расположение немцев. Машина, за рычагами которой он сидел, одной из первых ворвалась на станцию.