Михаил Фомичёв - Путь начинался с Урала

• Название: Путь начинался с Урала
• Автор: Михаил Фомичёв
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

В годы Великой Отечественной войны трудящиеся Свердловской, Челябинской и Пермской областей создали, вооружили и укомплектовали Уральский добровольческий танковый корпус, который затем был преобразован в 10-й гвардейский. Автор книги командовал 63-й гвардейской Челябинской танковой бригадой этого корпуса. Она сражалась в Курской битве, участвовала в освобождении Украины и Польши, в штурме Берлина и одна из первых ворвалась в Прагу. О боевых делах бригады, героизме ее воинов и рассказывает дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант танковых войск в отставке Михаил Георгиевич Фомичев. Его воспоминания, написанное в стиле репортажа, впервые были опубликованы Южно-Уральским издательством в 1969 году под названием «Огненные версты». Данное издание переработано и дополнено автором.

---

Танк Бучковского, маневрируя, неожиданно влетел в глубокую воронку и застрял. Рядом враг. Танкисты не оставили машину, продолжая отбиваться от гитлеровцев.

Мне передали радиограмму: Веду бой с пехотой, боеприпасы кончаются. Будем драться до последнего. Лейтенант П. Бучковский.

Я тут же продиктовал ответ: Молодцы! Благодарю за храбрость. Помощь будет оказана. Комбриг.

Приказываю комбату Федорову послать на выручку экипажу танковый взвод. Лейтенант Иван Тарадымов, получив задачу, направил танки вперед. Однако проскочить открытый участок машины не смогли. Немцам удалось поджечь один танк. Две другие машины еще дважды попытались пробиться к смельчакам, но не смогли: немецкие орудия беспрерывно вели прицельный огонь.

В этот критический момент мне доложили, что тяжело ранены комбат автоматчиков капитан Голубев и начальник штаба этого батальона младший лейтенант Покрищук. Я тут же приказал старшему лейтенанту Новокрещенову вступить в командование батальоном.

Гитлеровцы снова обрушили на нас шквал огня. Огневое кольцо постепенно сжималось.

— Товарищ комбриг, только что доложили: смертельно ранен командир первого танкового батальона майор Степанов, — взволнованно сообщил радист.

Час от часу не легче. Один за другим из строя выбыли командиры двух батальонов. А враг остервенело рвется вперед. Кто бы мог возглавить первый танковый батальон? Перебираю в памяти командиров рот, офицеров штаба. Выбор падает на капитана Чиркова, начальника штаба этого же батальона. Он — офицер опытный, сумеет взять управление боем в свои руки.

Я подзываю капитана И. П. Гаськова, заместителя начальника оперативного отделения штаба.

— Сейчас же отправляйтесь в первый батальон. Передайте приказ капитану Чиркову: принять командование батальоном.

Гаськов под грохот разрывов вражеских снарядов вовремя прибыл на позиции танкового батальона. И вот уже капитан Чирков отдает распоряжения, организует усилия людей. Огонь по врагу становится все сильнее. В неравной схватке танкисты сумели отразить контратаку.

Итак, этот день не принес нам успеха. Бригада не смогла пробить брешь во вражеской обороне. Я тяжело переживал неудачу, досадовал, что мы оказались без артиллерийской поддержки.

К вечеру бригада начала закрепляться вдоль оврага на достигнутом рубеже. Офицеры штаба собрались в наспех оборудованном блиндаже. Мы анализировали боевые действия подразделений, изыскивали возможности решения задачи. В это время зазвонил телефонный аппарат. Я поднял трубку. Командир второго танкового батальона Федоров доложил:

— С запада летят немецкие самолеты.

По рации я связался с командирами батальонов и приказал укрыть людей в щелях, окопах, траншеях.

Юнкерсы летели тремя большими группами на небольшой высоте. Их прикрывали около десяти истребителей. Но вот из облаков вынырнули два наших ястребка. Они набросились на бомбардировщики, когда те входили в крутое пике. В какой-то мере ястребки помешали юнкерсам — прицельного бомбометания не получилось. Но от бомбежки вздрагивала земля и в нашем блиндаже поскрипывало бревенчатое перекрытие. Погасив коптилка. Стало темно.

С оглушительным треском рвались бомбы и вдоль оврага. Заметно было, что фашисты торопятся и бомбят наугад. Вскоре улетел последний юнкерс. На нашу бригаду было сброшено более сорока бомб разного калибра. К счастью, этот налет не причинил нам вреда. Даже уцелела телефонная связь с подразделениями. Неповрежденной оказалась и боевая техника.

Мы продолжили прерванное было совещание в блиндаже. К тому времени артиллерийско-минометный огонь противника начал заметно ослабевать. Что бы это значило? Уж не собрались ли гитлеровцы под шумок бомбежек и артобстрелов отойти на новый рубеж? Вскоре это предположение подтвердилось: разведчики захватили пленного, и тот показал, что немцы понесли большие потери и готовятся отходить на юго-запад.

А что, если атаковать противника ночью, сорвать ему организованное отступление? Офицеры штаба, с которыми я поделился этой мыслью, поддержали меня.

— Подготовиться к ночной атаке! — тут же был передан боевой приказ во все подразделения.

Танкисты быстро привели в порядок технику, произвели дозаправку машин, пополнили боеприпасы. Офицеры штаба и политотдела побывали в подразделениях, рассказали о героических действиях отличившихся — о танкистах лейтенанта Бучковского, автоматчиках взвода младшего лейтенанта Михейкина.

Коммунисты проводили беседы, воодушевляли людей на новые ратные подвиги. Из рук в руки переходили листки-молнии. Их с интересом читали бойцы. Листки рассказывали о людях, проявивших отвагу и мужество в жаркой схватке с врагом. Освещались и другие вопросы: дисциплина в бою, взаимная помощь и выручка, сохранение боевой техники.

Я побывал в боевых порядках танковых батальонов, уточнил их задачи, беседовал с командирами об особенностях боевых действий ночью.

Встретился я и с автоматчиками. Они тихо переговаривались между собой, переживая постигшие нас неудачи. Важно было вновь вернуть людям боевую активность. Поэтому в своих беседах я подчеркивал, что ночной бой мы выиграем наверняка. Вместе с тем я выяснял, как бойцы знают свою задачу, с какими танковыми экипажами пойдут в атаку, как в темноте будут выдерживать заданное направление. Беседы показали: люди верят в свои силы.

— Можете на нас положиться, товарищ комбриг, — заверяли челябинцы.

Эти парни, вчерашние токари и слесари, рабочие и колхозники, чаще меня называли не по званию, а по должности. Где бы я в тот вечер ни появлялся, они меня тепло встречали, рассказывали о первом бое, с сожалением говорили, что не смогли за день раскусить орешек.

Около закопанного танка, прямо на траве, расположились коммунисты танковой роты, которой командовал старший лейтенант К. В. Бахтин. О броню облокотился инструктор политотдела майор Онищук. Идет партийное собрание. Повестка дня: Прием в партию лучших бойцов. Выступают механик-водитель Сурков и другие коммунисты, которые видели, как рядовой Жилин дрался в бою. У всех одно мнение: принять товарища Жилина кандидатом в члены ВКП(б).

Часа через два я возвратился на командный пункт. Здесь меня поджидал начальник политотдела 197-й Свердловской бригады подполковник И. Г. Скоп. С Ильей Григорьевичем мы были знакомы мало, но встретились, как старые друзья. Подполковник информировал нас о действиях Свердловской бригады, а мы ему рассказали о своих делах и заботах. С его помощью были решены некоторые вопросы взаимодействия. Мы тепло расстались с подполковником Скопом. Впоследствии мне не раз доводилось встречаться с этим политработником, и я по сегодняшний день с теплотой вспоминаю о нем.

Было уже темно, когда я вышел из блиндажа. Медленно, словно нехотя, наступала ночь. Тянуло прохладой. Стояла необычная для фронта тишина. Я взглянул на часы. Пора. Тотчас ударили приданные бригаде орудия. Снаряды с воем полетели на врага. Огонь открыли наши танкисты, пулеметчики и автоматчики.

На левом фланге дружно ринулись на врага танкисты рот Бахтина и лейтенанта Е. Н. Кузнецова. От них не отставали автоматчики. Они вплотную подошли к позициям противника, и вот уже во вражескую траншею полетели гранаты. Танки, перевалив через траншею, пошли дальше. Танк Акиншина налетел на противотанковое орудие и подмял его гусеницами.

В обороне противника была пробита небольшая брешь. Я потребовал от комбатов усилить нажим на врага. Танки продолжали крушить его огневые средства, уничтожать живую силу.

Мы начали расширять прорыв и преследовать отступающего противника. За ночь подразделения бригады сумели продвинуться вперед на пять — шесть километров. Это был уже успех.

Наступил рассвет.

— Справа отходящая колонна противника, — доложил командир танка Лычков и указал ориентир.

Я приник к прибору наблюдения. Действительно, группа колесных и гусеничных машин, в том числе танки, отходила в сторону населенного пункта Злынь. Значит, наш замысел удался.

Враг, видимо, решил, что мы его окружаем, и начал поспешно отходить, двигаясь параллельно нашему маршруту.

У меня созрело новое решение: ударить по отступающей колонне машин. Тотчас были выдвинуты на прямую наводку артиллерийская батарея и взвод танков. Огонь по подставленным бортам немецких танков был эффективным. Запылали три машины. Из фердинандов и пантер выскакивали гитлеровцы, но тут же попадали под пулеметные очереди.

— Молодцы, артиллеристы! Молодцы, танкисты! Еще дайте огонька! — передал я по рации.

Горели подбитые танки. Сплошной дым окутал землю. Слева от меня показалась небольшая высотка, поросшая мелким кустарником.

— Жми на высотку, — последовала команда механику-водителю Мурашову.