Михаил Фомичёв - Путь начинался с Урала

• Название: Путь начинался с Урала
• Автор: Михаил Фомичёв
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

В годы Великой Отечественной войны трудящиеся Свердловской, Челябинской и Пермской областей создали, вооружили и укомплектовали Уральский добровольческий танковый корпус, который затем был преобразован в 10-й гвардейский. Автор книги командовал 63-й гвардейской Челябинской танковой бригадой этого корпуса. Она сражалась в Курской битве, участвовала в освобождении Украины и Польши, в штурме Берлина и одна из первых ворвалась в Прагу. О боевых делах бригады, героизме ее воинов и рассказывает дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант танковых войск в отставке Михаил Георгиевич Фомичев. Его воспоминания, написанное в стиле репортажа, впервые были опубликованы Южно-Уральским издательством в 1969 году под названием «Огненные версты». Данное издание переработано и дополнено автором.

---

Фомичёв Михаил Георгиевич Путь начинался с Урала

Уральцы вступают в бой

Первое знакомство

На городском транспорте добрался до окраины Москвы, вышел на дорогу. Поднял руку. У обочины водитель резко притормозил машину, высунулся из кабины:

— Слушаю вас.

— Мне до Кубинки, подвези-ка, товарищ.

Шофер не торопится с ответом, окидывая меня взглядом, как бы оценивая, достоин я этой чести или нет, потом услужливо говорит:

— По пути нам, садитесь.

ГАЗ-АА трогается с места. По дороге стремительно мчатся машины, грохочут танки, с оглушительным треском проносится подразделение мотоциклистов. Ближе к обочине тянутся, скрипя колесами, обозы. Неожиданно на пути вырастает регулировщик, показывает объезд вправо. Нашу полуторку лихорадочно трясет на ухабах. По глубокой колее движемся с черепашьей скоростью. Водитель мне кивает: Доберемся, не в таких переделках доводилось быть.

Видно, бывалый фронтовик, много суток не выходил из машины. На нем замасленный комбинезон, руки в кровяных волдырях, под глазами отеки, лицо заросло густой щетиной.

Разговорились, Спрашиваю:

— Давно на фронте?

Водитель не спешит с ответом, думает о чем-то своем. Спустя некоторое время отвечает:

— Почти с первого дня войны. Подвожу на передовую боеприпасы, продовольствие, медикаменты. И все на ней. Правда, оба были в капремонте. Я в госпитале, она — в ПАРМ[1]. — Боец вытер вспотевшее лицо и умолк.

В кабине душно: июльский день выдался на редкость жарким. Я вплотную придвигаюсь к дверце кабины, глотаю свежий воздух. По сторонам дороги встречаются огневые позиции зенитчиков. Над орудиями с поднятыми вверх стволами натянуты маскировочные сети. Рядом — красноармейцы, готовые в любую секунду занять свои места у боевых систем.

Выезжаем на Минское шоссе. Шофер увеличивает скорость. Он ухитряется обогнать несколько легковых машин.

Мне тоже хочется скорее попасть в войска. Шесть месяцев прошло с тех пор, как я был отозван с фронта в одно из управлений Генерального штаба. Душа рвалась снова на фронт. Писал несколько рапортов. И каждый раз — отказ. А вчера начальник вызвал к себе, слегка пожурил. Потом он вдруг задумался, побарабанил по столу пальцами. Я стоял, ожидая решения.

— В районе Кубинки сосредоточился Уральский добровольческий танковый корпус, который скоро выедет на фронт. — У меня екнуло сердце: ну, думаю, на фронт отпускают. Но генерал, сделав паузу, сказал: — Завтра поедете в корпус, прочтете для офицеров лекцию о танковых войсках гитлеровской армии. А рапорты свои забудьте.

…Откидываюсь на спинку сиденья. Думаю о Родине, о положении на фронте. Прошло два года тяжелой и изнурительной войны. В 1941 году у стен Москвы фашисты получили по заслугам. Их блицкриг потерпел окончательный провал. Развеяна и легенда о непобедимости армии третьего рейха. А год спустя гитлеровцы потерпели крупнейшее поражение под Сталинградом. Но враг не унимался. В районе Курской дуги он сосредоточил мощные группировки войск. Тревожные, напряженные июльские дни. Как-то развернутся события…

Шофер притормозил машину:

— Вам выходить, товарищ подполковник.

Иду напрямик по мелкому ельнику. Под ногами шелестит сухая трава, стрекочет кузнечик. Небо чистое, безоблачное. Даже не верится, что недалеко идут тяжелые, жаркие бои.

Взбегаю на бугорок. Легкий ветерок колышет жухлую траву. Бойцы тащат станковый пулемет максим, за ними вплотную, налегая на колеса, артиллеристы перекатывают 45-миллиметровое орудие. Догадываюсь: идет учебное занятие. Подзываю стоящего невдалеке лейтенанта. Придерживая полевую сумку, он бегом направляется ко мне. Спрашиваю, как попасть в штаб добровольческого корпуса.

Офицер переминается с ноги на ногу:

— Кто вы будете?

Достаю удостоверение. Лейтенант объясняет:

— Видите в трехстах шагах отсюда палатки? За ними деревянный домик. В нем — штаб.

Минут через пять-шесть оказался у деревянного домика среди вековых сосен. Дежурный офицер спрашивает:

— Вам к кому?

Объясняю.

— Одну минуточку, — произнес майор. — Сейчас выясним.

Вскоре он снова появился в дверях:

— Вас просит заместитель командира.

Вхожу в кабинет. Полковник устало поднялся из-за стола, протянул руку.

— Вовремя прибыли.

Направляемся в клуб. На свежеобтесанных скамейках сидят офицеры, дымя самокрутками. Записей у меня никаких не было, и я без лишних слов начал говорить о танковых войсках противника, о средствах и способах борьбы с ними. Беседа затянулась. Вопросов было много. Кто-то спросил:

— Когда ожидается открытие второго фронта?

Что ответить? И я, и многие другие верили в заверение премьер-министра Англии Уинстона Черчилля, что вот-вот союзники нам помогут. Я ответил просто:

— Поживем — увидим!

— Сами управимся, — заметил лейтенант, сидевший в первом ряду.

— Совершенно верно, — поддержал я. — Фашистов бить можно.

— Так вы и расскажите, товарищ подполковник, как их били, — глядя на мой орден Красной Звезды, сказал он. — Интересно ведь, в боях мы не все бывали.

Я смотрю на рослого, сухощавого лейтенанта. В главах — не обыкновенное любопытство. Офицер поднялся, поправил ремень и смущенно произнес:

— Из училища мы, большинство, поэтому и допытываемся. Акиншин моя фамилия, командир танка.

О себе говорить не так-то легко. Десятки глаз смотрят на тебя. В памяти всплыли первые дни войны. 85-й танковый полк, в котором я служил помощником начальника штаба, боевое крещение принял в районе города Дубно Ровенской области. Противник имел численное превосходство в силах. Нас непрерывно бомбила его авиация, атаковали танки. Командир 43-й танковой дивизии приказал нашему полку во что бы то ни стало сдержать фашистов хотя бы на два-три часа. И мы двинулись вперед, навстречу врагу.

А по пыльной дороге бесконечной лентой тянулись на восток груженые обозы, беженцы. Ходуном ходила земля: с малых высот гитлеровские летчики сбрасывали одну за другой бомбы.

— Ридни мои, сынки, спасите! — умоляла старушка, прижимавшая к груди ребенка. — Внучек мой…

Танки одного из батальонов рассредоточились на опушке леса. Подхожу к экипажу старшины Григория Можейко. Красноармейцы роют окопы. На вылинявших гимнастерках выступил пот. Люди трудятся молча.

— Видели, товарищи, что творится на шоссе? Так знайте: они на нас надеются.

После бомбежки медленно оседает пыль. Я иду по опушке рощи, подбадриваю людей.

— Товарищ старший лейтенант, танки!

Танки противника двигались в колонне. У перекидного моста через небольшую речушку остановились. Насчитываю пока восемь танков. Из люка головной машины вылез офицер, небрежно вскинул бинокль. Взмахнул рукой: впереди, мол, путь свободен.

Лязгая гусеницами, фашистские танки медленно вползали на мост. Комбат Г. М. Перовский меня торопит:

— Начнем!

— Минуточку, пусть продвинутся еще. Бить будем но первому и последнему. Создадим пробку, а потом…

Спустя минуту-другую резко ударили наши орудия. Побольше бы огонька, помощней бы пушки. Но вот запылал головной танк, за ним — замыкающий… Гитлеровцы всполошились, открыли по нас огонь. У моста запылало четыре немецких танка, но фашисты продолжали наседать. В том бою погиб командир танкового батальона Глеб Михайлович Перовский, а мы продолжали удерживать рубеж.

Обо всем этом я и рассказал танкистам-добровольцам.

Офицеры корпуса оживились:

— Так то было в начале войны. А теперь у нас тридцатьчетверки. Не чета Т-26…

Ужинали в солдатской столовой. В алюминиевой миске подали гречневую кашу. Но есть не хотелось. Думал о людях, с которыми только что беседовал. Сумел ли хоть немного передать то, что хотел? Поняли ли добровольцы, что впереди очень тяжелые бои, дальние солдатские пути-дороги?

Меня кто-то толкнул в бок:

— Есть надо, товарищ подполковник.

— Хохлов, Виктор Иванович! — Вскакиваю со скамейки. Не верится, что рядом стоит мой фронтовой товарищ, бывший заместитель командира 12-й танковой бригады по тылу. Вместе воевали за Украину, Северский Донец, Сталинград. Неожиданная встреча. Хлопаем друг друга по плечу, крепко жмем руки. Присели, разговорились. Вспомнили дни, совместно проведенные на фронте, друзей. Виктор Иванович говорит:

— После госпиталя пока не у дел. Разыскиваю нашего бывшего командира бригады Василия Михайловича Баданова. Сейчас он назначен командующим 4-й танковой армией. Говорят, он где-то здесь, знакомится с танкистами Уральского добровольческого корпуса, вошедшего в состав армии. Буду проситься к нему, должен же он уважить мою просьбу.

— Так и я с тобой пойду.

В штабе корпуса выяснили, что Баданов еще в обед уехал в Москву. Решили отправиться туда и мы. Подвернулся, кстати, и грузовик. Забираемся в кузов. Пыль толстым слоем покрыла доски, и наше новое обмундирование враз потеряло цвет. Нас бросает из стороны в сторону, ящики, наполненные консервными банками, больно ударяют в бока, придавливают ноги. Но мы не обращаем на это внимания. Нас волнует другое: удастся ли уговорить генерала Баданова, чтобы он за нас похлопотал в Главном управлении кадров?