Владислав Лебедько - Хpоники российской Саньясы. Том 1

• Название: Хpоники российской Саньясы. Том 1
• Автор: Владислав Лебедько
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта книга о Настоящем. Истории из жизни Мастеров 60-х-90-х годов нашего века, полные парадоксальности, трагичности, юмора, русской самобытности. То, что невозможно встретить в западных и восточных текстах. Истории, где переплетаются несовместимые, на первый взгляд, вещи: пьяное застолье, ненормативная лексика сочетаются с высочайшими Откровениями и потрясающими своей глубиной Прозрениями.

…Без сказочных мистификаций и вульгарных психологизаций в книге рассказывается о подвижническом Пути, Духовном Поиске совершенно непохожих, подчас противоречащих друг другу людей, которых объединяет главное: искреннее, дерзновенное искание Истины…

---

Беседа, которую я привожу далее, состоялась в Москве в Лефортовском парке:

4.6.99. Москва

Аркадий Ровнер: Прежде всего, я бы хотел попросить Вас, чтобы эта запись не использовалась ни для групповых, ни для индивидуальных прослушиваний, а когда это будет текстом, то прежде чем Вы его кому-нибудь дадите, Вам нужно согласовать его со мной. Речь идет лишь только о точности и правильности выражений, которые не всегда можно гарантировать, когда говоришь. Я уже несколько раз сталкивался с очень неприятными искажениями того, что я говорил, — естественно, что, общаясь друг с другом, мы помещаем смысловое пространство другого человека в свое и при этом неизбежны искажения. Это, в общем, нормальное явление, но мне хотелось бы сохранить свое смысловое и языковое пространство. Итак, о чем Вы хотели спросить меня?

Влад Лебедько: Я хотел спросить о Вашем пути, и Вы начали говорить о том, что у вас нет традиции.

А.Р.: Да, у меня нет традиции в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Когда я говорю, что у меня нет традиции, это и есть моя традиция. Это значит, что я открыт всем традициям, ибо каждая традиция — это вселенная для себя и особый ключ ко всему существующему опыту: к людям, звездам, птицам и муравьям. Под традицией сегодня понимается концептуализированное и ритуализированное тело традиции, ее утонувший остов, ее погасший фитиль. Такой традиции у меня нет, вместо нее каждый раз я ищу путь к живому огоньку, которым можно изнутри осветить пространство. Как-то я принимал участие в языческом ритуале добывания «живого огня». Двадцать сильных мужчин толкали бревно, от него вращательное движение передавалось другому бревну, заостренный конец которого терся о сухую корягу, а вокруг сорок девушек в венках водили хоровод и пели славянские мантры, помогая появлению «живого огня». В течение трех часов из коряги шел дым, но огонь не вспыхивал. И тогда одному из участников этого ритуала пришла спасительная мысль о зажигалке — через минуту уставшие ритуалисты, обтирая пот, грелись у огня. Такой спасительной зажигалкой может быть что угодно. Важно не упорствовать в букве ритуала — особенно когда знание языка традиции катастрофически ослабло.

Если нет огня, ритуалы и хороводы приобретают совсем другой смысл, они полезны, но совсем для другого. Кто же будет отрицать ценность религий и духовных традиций. Главное, чтобы за ритуалом добывания «живого огня» мы не упустили свой огонек, свою духовную инициативу. Вот такой работой и занята «моя традиция».

Пятнадцать лет тому назад я обнаружил, что вокруг меня собралась группа друзей и что все мы, как оказалось, гребем в одну сторону и фактически образуем единое со-дружество. Позже я предложил для этого содружества название «Артур». Почему Артур? Потому что когда-то группа друзей под началом короля Артура сформировала лицо средневековой Европы — они нашли в отношениях между собой редкое равновесие инициативы и подчинения, преданности и самостоятельности. Все это стало возможным благодаря редкому дару дружбы. Вслед за ними, и вслед за другой группой друзей — русскими парижанами 20–30 годов — мы говорим: сначала дружба, а потом все остальное. «Артур» для меня — это прежде всего люди, которых я люблю и которых мне радостно видеть. У нас нет лидера. Я первый обратил внимание всех этих людей на то, что все мы — каждый своей собственной тропой — движемся в одном направлении и уже что-то делаем. Об этом подробнее рассказано в моих Веселых сумасшедших в «Беседе об Артуре». Наша работа кажется мне обещающей, качественной, во всяком случае, живой и интересной. У нас нет общей системы, хотя в главных акцентах мы сходимся. Вообще мы стараемся никого не учить или не переучивать. Здесь действительно можно говорить о многообразии духовного опыта. «Артур» — не школа, в нем — зрелые, сложившиеся люди.

В.: В чем заключаются основные направления работы «Артура»?

А.Р.: Это, во-первых, работа над новым языком традиции, потому что с языком традиций сейчас происходят очень большие накладки. Языки древних традиций архаизированы. Читая сегодня Библию, Бхагават Гиту или Упанишады, мы не понимаем девяносто процентов этих текстов. Сложный школьный высоко-техничный язык, которым пользовались Будда, Иисус, Нагарджуна и Шанкара утрачен. Мы притворяемся, что понимаем Библию: «возлюби ближнего», «блаженны нищие духом», хотя настоящего понимания у нас нет. Нет и нового языка, потому что языки различных школ девятнадцатого и двадцатого веков, восточных и западных — идут не из глубины собственного опыта, а заимствованы из внешнего контекста. Иллюстрацией этого является Елена Блаватская, которая глубокие мысли перемешивает с ныне неактуальной многостраничной полемикой с какими-то сомнительными авторитетеми своего времени или Рудольф Штейнер, который герметичные идеи одевает в тяжелые, непросветленные «одежды» наукообразия и пишет о «тайнах» лемурийской или атлантической эпох на языке немецкого педанта начала века. Так что создание языка традиции — это важная и интересная задача, которой занимается каждый из нас на территории своей традиции.

Вторая задача, которая стоит перед «Артуром», — это разработка новой парадигмы. На наших глазах мир вошел в новую стадию. Я бы сказал, что это стало особенно очевидным за два последних месяца в связи с войной в Югославии. Она продемонстрировала черты нового мономагического строя и тактику приватизации смыслов. В этом контексте, такие понятия, как «права человека» и «этнические чистки» интерпретируются в соответствии с конкретными задачами мономага, т. е. становятся политическими инструментами нового глобализма. И задача, которая поставлена перед всеми нами этим профаническим вызовом системе традиционных ценностей заключается в разработке новой парадигмы, или универсальной иерархии ценностей, отвечающей на этот вызов.

И третья наша задача — открытая работа с людьми, в основном, с молодыми людьми, выбор тех людей, которые готовы включиться в начатую нами работу. Впрочем, все эти более или менее социальные аспекты «Артура» ни в коем случае не заслоняют его основного назначения — групповой и личной экспедиции каждого из его участников.

В.: А кто входит в «Артура»?

А.Р.: Я же вам уже ответил: «друзья».

В.: Вы их можете назвать?

А.Р.: Друзья моих друзей — мои друзья. Это люди с Запада и Востока, Севера и Юга. Это несколько десятков или сотен человек. Каждый работает по своей схеме и над своим проектом. Мы иногда встречаемся, но не за круглым столом, а по два-три человека, когда это нужно для дела, там где пересекаются проекты.

В.: Эти люди тоже не связаны ни с какими определенными традициями?

А.Р.: Ну, естественно, среди нас есть и христиане, и мусульмане, и буддисты, и иудеи. Главное, что это — люди, идущие в направлении глубокого синтеза. Параллельно делается еще множество других дел, в частности, работа по инкультурации, вхождению во внешнюю культуру, вхождению в живые клеточки различных культурных традиций. Сегодня труднее найти живую клеточку в христианстве, чем в ламаизме. Во-первых, из-за глубочайшего невежества современного человека в области его собственной традиции и из-за стертости ее восприятия вследствие автоматизма и привычки.

В.: А как все происходило в 60-70-е гг., как, например, это началось лично у Вас?

А.Р.: У меня это началось с двух встреч, которые повернули мою жизнь. Два моих друга дали мне толчок — один, когда мне было шестнадцать, и второй, когда мне было двадцать с чем-то лет. Первым был С. А. - человек очень красивый, талантливый и щедрый. Вторым — был В. С., человек, которому я очень обязан и которого я очень люблю. В некотором смысле он был одним из моих учителей и другом до моего отъезда в Америку. Он и остался моим другом.

В.: Что это был за первый толчок?

А.Р.: Это был отрезвляющий толчок в сторону переориентировки ценностей. Современный человек находится под гнетущим влиянием изначально загубленного смыслового контекста, который самоуверенно определяет себя как мир фактов и здравого смысла. На самом деле в контексте современных университетов, прессы, политики и бизнеса, истина угнетена, если она вообще там присутствует. И, для того, чтобы человек открылся самому себе, ему хотя бы ненадолго нужно освободиться от этого контекста, выйти из него. Однако такие случаи освобождения мало кому доступны и чрезвычайно редки. Крайне редки внутренние прорывы в другой контекст. А С. А. и В. С. помогли мне выйти за пределы моих тогдашних горизонтов.

В.: Как они это сделали?

А.Р.: Вы знаете, пробудившийся человек часто просто одним своим присутствием будит окружающих. Их помощь шла через встречи, общение, серьезные книги. Терпение, забота этих людей привели к такого рода перелому. Это вообще очень редкая вещь, когда человек выходит из заданной программы общества и начинает создавать свою программу, живет по своей программе. Это и произошло. Об этом я писал в разных своих книгах. Так, в романе «Ход королем» есть глава «Главный суфий республики». Это о В.С., когда он был молодым и веселым, англоманом, интеллектуалом, человеком безоглядной щедрости и живого искрящегося ума.