Андрей Сахаров - Степан Разин

• Название: Степан Разин
• Автор: Андрей Сахаров
• Издательство: «Молодая гвардия» МОСКВА 1987
• Жанр: Биографии и Мемуары

Донской атаман Степан Тимофеевич Разин стал любимым героем русского фольклора. Предания о нем живы во многих волжских городах, а песни про Разина до сих пор поются в народе — и о несчастной персидской княжне, которую он безжалостно бросает "в набежавшую волну" ("Из-за острова на стрежень…"), и о заветной разинской думе ("Есть на Волге утес…"). Чем же заслужил это человек, с именем которого связана одна из самых кровавых гражданских войн в истории России — казацко-крестьянское восстание 1670–1671 годов? Кем был он на самом деле? Удачливым атаманом, которому победы настолько вскружили голову, что позволили замахнуться на все Российское царство? Злодеем и бунтовщиком, кровавым убийцей, преданным анафеме Православной церковью? Или борцом за народное счастье, вождем Крестьянской войны, каким описывался Разин в трудах историков и писателей советского времени? Или же выразителем той неизбывной тяги народа к воле, к справедливой жизни, которая на деле оборачивалась кровопролитием и жесточайшими потрясениями российской государственности — что в семнадцатом, что в двадцатом столетиях?

Книга, написанная видным отечественным историком Андреем Николаевичем Сахаровым еще в советские годы, ярко и увлекательно, но вместе с тем точно и достоверно, при строгой опоре на источники, рассказывает о Разине и его последователях и о жизни России «бунташного» XVII века. Новое издание книги существенно дополнено автором.

---

В тот день стали вдруг казаки хозяевами Царицына, а с ними и вся царицинская голь. Воевода сгинул невесть куда, стрельцы сидели в смятении по своим дворам, приказные люди разбежались. Леонтий Плохой во избежание дальнейшей худа хранил молчание и ни во что не вступался.

На следующий день казаки все еще владели городом. Ночью они напали на струг симбирского посадского человека Ивана Белогубова н пограбили струг дочиста. В струге они нашли царского посланца в Астрахань — стрелецкого сотника Федора Синцова. Тот вез государевы грамоты воеводе Прозоровскому. И его пограбили казаки, а грамоты отняли и пометали в воду.

Наслышав о самовольстве казаков на Волге, Прозоровский послал вдогонку за ними полковника Видероса.

Зол был Видерос ш Разина еще за Астрахань, когда прогнал его Степан с бранью со струга. Теперь же полковник, прибыв в Царицын, строго потребовал от атамана немедля отправить всех прибранных по дороге людей и Астрахань, прекратив самовольство и ослушанье.

— Не пришлось бы тебе, атаман, заплатить сразу и за старые и за новые грехи, — пригрозил Видерос.

Вспыхнул Степан, схватился за саблю, но удержали ого казаки. Бледный стоял Видерос перед Разиным, глядя, как тот рвал саблю из ножен.

— Как ты смел прийти ко мне с такими противными речами! — кричал Степан. — Ты хочешь, чтобы я выдал тебе людей, которые пришли ко мне из любви и приятства! Передай же своему воеводе, что не боюсь я его. А встречусь с ним — рассчитаюсь за все.

5 октября, оставив позади себя взбудораженный, встревоженный город, Разин ушел на Дон. Длинная вереница подвод потянулась из городских ворот в степь. И на каждой подводе лежало казацкое добро, сидели сами казаки. Подводы же наняли у донских приезжих казаков и царицынских посадских людей, и плачено было за них звонкой монетой сполна. Следом за казаками шли стрельцы Федора Алексеева, которым было наказано проводить казаков до Паншина городка и там забрать у них пушки согласно астраханскому уговору.

Казаки такой охране не противились. Напротив, были довольны, что оберегают их стрельцы в степной неизвестности, а как пришли на Дон к Пятиизбенному городку, так стали прощаться со стрельцами.

— А пушки? — спросил стрелецкий сотник.

— Какие пушки? — подивился Разин. — В милостивой царской грамоте такого ничего не написано. А сказано в ней, чтобы отдали мы знамена и пушки в Астрахани.

Отпустил Степан сотника с миром, а пушки не отдал. Прошел еще день, и Разин пришел в Паншин городок, из которого уходил за море два года назад.

Что это была за встреча! Кажется, вся верховая голутва собралась в Паншин городок. Разинские подводы продирались сквозь восторженную толпу голутвенных людей. Однако хоть и радостной была встреча в Паншине, Степан не остался здесь, а прошел дальше в Кагальницкий городок, потом спустился по Дону еще ниже и на пустынном острове заложил свой стан.

Дивились казаки на Разина и на его войско. Не разошлись его казаки по своим станицам и куреням, как обычно после похода, не побрели с рухлядишкой своей к женкам и даже не пошли к посыльщикам своим, которые ссужали их, голутвенных бедных людей, оружием и платьем и отпускали для добычи исполу. Поначалу укрепили разницы на острове свой новый городок, обнесли его земляной и деревянной стеной, накопали земляные избы на зиму. Лишь после этого стал отпускать Разин людей с острова: кого с посыльщиками рассчитаться, кого к своим домашним, кого для торговлишки, чтобы оружие и платье новое прикупили. Но не просто так уходили казаки, а за крепкими поруками и ненадолго. И скоро же возвращались опять в Кагальницкий городок. В ту пору войско Разина насчитывало тысячу пятьсот человек.

Сам Степан не отлучался с острова. Для него поход словно и не кончался. Удивительное дело: пришел казак на Дон после удачного похода, привез с собой зипунов сверх прежней меры, гремит его слава по Дону, все вины его прощены ему великим государем. Что за жизнь начинается для казака! Пей-гуляй, слушай величанье, поезжай в столицу донскую — Черкасск к тамошней старшине, те примут как равного, а то в Москву иди; с деньгами, дорогими подарками и славой везде будешь желанным гостем — не только в простых домах, но и в боярских хоромах. Но не влекла такая жизнь Разина. С приходом в Кагальник во многом переменился атаман. Вдруг кончился его праздничный настрой. Целыми днями Разин проводил в делах — смотрел, как строят казаки валок вокруг стана, как роют землянки, и не сыро ли, не холодно будет в них зимой, подолгу говорил с уходящими по всяким делам своими людьми, брал с них клятвенное обещание вернуться в срок обратно. Теперь уже не скрывал Разин, что замышляет он новый поход и войско свое распускать не собирается.

Когда у него появилась эта мысль, он сам точно не мог бы сказать. То ли это было еще в Астрахани, когда увидел он, как ликует при виде казаков весь черный люд, а воеводы и приказные люди зеленеют от страха и ненависти, или, может быть, тогда, когда стал он на короткое время хозяином Волги и не мог ему ничего запретить ни Леонтий Плохой, ни Федор Алексеев. А может быть, и тогда, когда завладел он неожиданно без боя Царицыном и загнал на огороды воеводу Унковского.

Степан поселился на острове в одной из землянок, весь свой дуван роздал бедным людям в Кагальнике и Паншине, снял с себя дорогую одежду, в которой щеголял в Астрахани и Царицыне. Не раз Степан говорил и те дни, что ему самому ничего не надо, а были бы простые люди довольны, сыты и безбедны и не было бы над ними никакого насильства, а уж он за бедных людей постоит.

До весны было еще далеко, а на остров к Разину со всех сторон тянулись люди — шли они из донских и хоперских городков, с Волги, с Запорогов, бежали из-под Воронежа и Тамбова. Народ был все голутвенный, гулящий, ярыжный. Все верховье Дона поднялось за Разина. Казаки называли его не иначе как отцом родным, а себя «сличали его детушками. Разинский стан разрастался, землянок на острове становилось все больше. С тревогой писали воеводы в Москву, что «изо всех донских и хоперских городков казаки, которые голутвенные люди, и с Волги гуляющие люди идут к нему, Стеньке, многие». Уже в ноябре месяце 1669 года на острове насчитывалось около трех тысяч человек. Это было необычное по тем временам казацкое войско. Не знал такого количества воинских людей под одним атаманом тихий Дон, а народ все прибывал.

Разин, как и два года назад, самолично встречал всех вновь пришедших, ласково говорил с ними, наделял пожитками и оружием, брал поруки, что не уйдут они до срока и честно будут служить ему.

А тревога все разрасталась по южнорусским городам. Писал воевода Унковский, что «на весну от казаков без воровста, конечно, не будет, потому что на Дону их стало гораздо много, а кормиться им нечем, никаких добыч не стало». Писал воевода Прозоровский: «А ево… Стенькины станицы казаки живут все вместе, и никово он, Стенька, товарищей своих от себя не отпускает, держит их у себя в крепи». И писал снова про Разина Андрей Унковский: «А казаков… своих, которых тутошних прежних донских жильцов, отпускает в казачьи городки для свиданья родителей своих на срочные дни за крепкими поруками, а из запорожских… городов черкасы и из их донских городков казаки, которые голутвенные люди, к нему, Стеньке, с товарыщи, идут беспрестанно, а он… Стенька, их ссужает и уговаривает всячески. А всех… казаков ныне у него 2700 человек, и приказывал он казакам беспрестанно, чтоб они были готовы».

После прихода на Дон Разин так и не побывал в Черкасске, хотя ждали его войсковой атаман и старшина. Не хотел он идти на поклон к Михаилу Самаренину и Корниле Яковлеву. К зиме же стало известно, что тайным обычаем перевез Степан из Черкасска к себе на остров жену свою Алену[24] с пасынком Афоней и брата. Теперь и вовсе Черкасск ему был не нужен. А сделал он это так: послал в Черкасск казака Ивана Волдыря и наказал ему свидеться с братом Фролом, свидеться и с женой и сказать им, чтобы спешно собирались к нему со всей семьей и пожитками. А наказал еще Степан Волдырю ехать тайно, ночным временем, и днем в Черкасск не входить и семьи днем не вывозить.

Иван Волдырь сделал все, как было наказано. Не доезжая десяти верст до Черкасска, остановился в Манычьем городке, а в донскую столицу вошел ночью и пробрался к Степанову брату Фролу. А уже через несколько дней вдруг сгинул Фрол, а с ним и жена Степана, и дом забили, и пожитки на подводах увезли.

Сидели в Черкасске в неведении домовитые казаки, укрепляли донскую столицу, собирали поближе своих людей, слали верных людей в Кагальник, проведывать все доподлинно о Стенькиных делах, но приходили обратно верные люди, а вестей точных не было. Сидел Степан на острове, собирал людей, вооружал и снаряжал их, а что собирался делать далее — то было неведомо.

Давно уже стало Степану известно, что дошла его станица из Астрахани до великого государя, и отпустил ему государь все вины, и дал живот вместо смерти, и наказал отстать от воровства и служить ему, где укажет. И отпустил станицу с провожатыми. Только ушла станица с пути на Дон, сбила провожатых около Пензы. Но об этом молчал Разин. Пусть в Черкасске думают, что ждет он новую милостивую государеву грамоту и готов идти на государеву службу.