Илья Дубинский-Мухадзе - Орджоникидзе

• Название: Орджоникидзе
• Автор: Илья Дубинский-Мухадзе
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1963

Вся жизнь Серго Орджоникидзе, большая, прекрасная и могучая, как песня, - это страницы героической истории партии и социалистической революции.

В глубоком подполье при царизме, в боевых дружинах иранских революционеров и в Шлиссельбургской крепости, в Париже, Праге и в насквозь промерзшей якутской деревушке Покровское, на фронтах гражданской войны, в Рабкрине и БСНХ Серго не знает страха и сомнений. То преследуемый по пятам профессиональный революционер, то могущественный чрезвычайный комиссар огромных территорий, то организатор нового большевистского подполья в тылу у Деникина и в захваченной меньшевиками Грузии, то командарм шестимиллионной армии индустрии, в горе и в радости, всегда он прямой, твердый, смелый Большевик. Из самых близких Ленину.

Книга писателя И. М. Дубинского-Мухадзе, уже известного читателям серии "Жизнь замечательных людей" по книге "Ной Буачидзе", - одна из первых попыток воссоздать образ Серго Орджоникидзе - отважного бойца старой ленинской гвардии.

---

После маленькой паузы добавляет:

— Вообще-то мы народ не очень бедный. За шесть миллионов перевалила наша армия работников тяжелой промышленности.

Серго прислушивается к выступлению одного инженера-краснобая.

— Мы растерялись от того, что из магнитогорских домен чугун рекой идет.

Немедленный ответ Орджоникидзе:

— У нас есть всякие заводы. Кто не может с рекой управляться, того пошлем на Уфалейский завод, где чугун ручейком течет.

Из разговоров под стук вагонных колес.

Серго:

— Недавно я читал "Условные рефлексы" академика Павлова. Набрел на замечательную фразу: "Какое главное условие достижения цели? Существование препятствий". Другой раз пригласишь к себе хозяйственника и говоришь: "Вот придется взять такую-то программу. Мнется, не хочет принимать. Почему?"

"Не выйдет".

"Почему не выйдет? Ведь у тебя вон какие резервы?!"

"Нет, — твердит, — не выйдет!"

И с этим "не выйдет" он уходит, с этим "не выйдет" живет, и с этим "не выйдет" спит. Ну, конечно, у такого ничего не выйдет. А если приказать ему прочитать "Условные рефлексы"? Поможет?!

На исходе ветреной и дождливой сентябрьской ночи уставший нарком добирается до центральной электростанции Магнитогорского завода. Навстречу выходит тоненькая девушка с большими сияющими глазами.

— Сменный инженер Джапаридзе, — представляется она. Голос выдает волнение.

Серго, кажется, даже не дослушал. Он попросту заключает сменного инженера в объятия, крепко целует в обе щеки. Потом немного отталкивает, улыбается.

— Ну что ж, показывай свое хозяйство, сменный инженер Джапаридзе Елена Алексеевна. Извини, ты, наверное, Прокофьевна. Это мы в подполье звали твоего отца "Алеша"…

Все годы Серго заботился о семье своего друга Алеши, расстрелянного эсерами и англичанами в числе 26 бакинских комиссаров. Мать Елены — Варо тогда также была арестована, томилась в тюрьме. Две маленькие девочки остались на попечении Тифлисской подпольной большевистской организации. С большим трудом их переправили в Москву.

Один только раз Елена восстала против опеки друзей отца. После окончания энергетического института ее оставляли в аспирантуре, предлагали работу в наркомате.

— Нет, — твердо отвечала девушка, — я поеду работать на завод. И не на юге, в давно обжитых городах Приднепровья или Донбасса, там дорожки слишком протоптаны.

Обе стороны упрямо стояли на своем.

— Пусть едет, — распорядился Серго. — Она комсомолка, хочет быть достойной своего отца.

В сорокаградусные морозы с "магнитогорским ветерком" Елена, спрятав подальше свой инженерный диплом, исправно выполняла обязанности землекопа, бетонщика. Вместе с другими комсомольцами[103] строила плотину и здание электростанции, той, что она сейчас неторопливо показывала наркому.

Один только вопрос Серго ей показался неожиданным.

— На заводе много грузин?

— Я думаю, человек сорок-пятьдесят. Те, кто приехал прямо из Грузии, плохо привыкают к климату. Зимой совсем трудно, многие, боюсь, уедут.

— Нет, дочка, в Грузию вы вернетесь все вместе. Вам пускать первый грузинский металлургический завод. Я стараюсь, чтобы это настало скорее.

— Ну, какая у меня биография? — директор Магнитогорского комбината Абрам Завенягин разводит руками. — Репортер, литературный сотрудник, редактор — профессии, о которых у нас не пишут. Потом заурядный студент Горной академии и инженер в главке черной металлургии.

— А Магнитка?

— Пока это только кредит, открытый под ручательство Серго. Подтверждение Центральным Комитетом партии ставки Орджоникидзе на инженерную молодежь. На Бутенко, Гвахария, Павла Коробова, Лина, Злочевского. А назначение никому не известного начальника цеха тракторного завода Шейнмана директором Луганского паровозостроительного! Или Тевосяна руководителем всей промышленности качественных сталей! Мы вместе учились в академии. Прекрасный человечина! В шестнадцать лет член партии, в семнадцать — секретарь нелегального райкома в Баку… Дождетесь, сам напишу, — грозит Завенягин. — Пока Серго приказал написать о Магнитке. Где-то он увидел несколько старых томов, вышедших под редакцией академика Семенова-Тян-Шанского. Там, между прочим, говорилось… — Завенягин вынимает из портфеля листок. — Вот дословно переписал: "Когда месторождение железной руды совсем не имеет поблизости леса, как, например, богатейшая гора Магнитная, то постройка доменных печей в таких местах считается невозможной". Не потому ли наш завод называют "русским чудом"?.. Природу наших людей хорошо понял Ромен Роллан. Первый магнитогорский чугун он приветствовал строками:

Их мускулы не из железных станин,
Не медью окованы ноги их,
Но то, что творят повседневно они.
Богатыри смогли бы немногие.

Сейчас доменщики дали слово, что в ближайшие месяцы догонят американцев. Начнут работать по их нормам — тонна чугуна с каждого кубического метра полезного объема печи.[104] Серго, по-моему, давно ждет этого обязательства. В таких случаях он никогда не высказывает своего нетерпения. О нем часто говорят: "горячий, вспыльчивый". А как он умеет ждать! И сколько ему приходится терпеть!

Иосиф Шейнман:

"Нежная и настойчивая воля воспитателя была проявлена товарищем Серго при выборе путей и методов выращивания молодых кадров. Так заботливый отец направляет жизнь своего любимого сына, подчас, вопреки его желанию. Отец вполне уверен, что через некоторое время сын будет только благодарен ему.

Как-то на даче Серго спросил меня, какого я мнения о назначении молодых инженеров директорами. Я ответил сдержанно, ссылаясь на то, что у директора много неинженерских обязанностей (жилища, ОРС, распределение хлебных карточек и т. д.). Серго стал энергично возражать:

— У меня есть опыт. Завенягина назначил директором Магнитогорского завода — и дело пошло значительно лучше. Тевосян целый трест "Спецсталь" поднимает.

Мне стало ясно, что это не случайный вопрос, что тут принципиальная. линия на выдвижение молодежи. Серго жадно расспрашивал о людях Волжского тракторного завода, где я тогда работал, в частности о молодых инженерах Меламеде и Дюфуре. Оба они вскоре были поставлены во главе крупнейших заводов.

Прекрасно зная не только директоров, но и рядовых инженеров, многих мастеров и рабочих-новаторов, Орджоникидзе все время следит за каждым из них и так выковывает армию победителей.

Он добивается, чтобы и мы, директора, всесторонне изучали людей, чтобы мы знали не только, как они работают. Однажды Серго меня расспрашивал даже, как одеваются жены наших инженеров, и остался недоволен моими скудными наблюдениями на этот счет.

Молодежь пользуется особой симпатией Серго, но он чуток и внимателен также к старым специалистам. Он не устает разоблачать вредную кичливость и зазнайство, неоднократно напоминает о необходимости учиться молодежи у старых инженеров. В Сталинграде была целая плеяда "стариков", которыми Орджоникидзе лично все время занимался, помогая им встать на правильный путь: Макаровский, Скворцов, Свицин, Машевский и др. И в Ворошиловграде на паровозном есть такая группа старых инженеров, которая ощущает постоянное внимание наркома. Они платят ему большой любовью. Характерно, что сказал мне в минуту откровения старый специалист, один из крупнейших паровозостроителей, Тахтаулов:

— Какого огромного таланта и чувств этот человек! Не только я — жена моя потрясена его сердечным отношением".

Евгений Коваленко:

"С 1932 года я работаю на "Красном Октябре". Был сталеваром, сейчас мастер. Собрались большой группой — приехали в Москву.

В Наркомтяжпроме узнал о болезни Серго. Я сказал, что очень жалею, хотел повидаться. С 1919 года не пришлось встретиться. Помощник наркома посоветовал:

— Товарищ Орджоникидзе болен, но вы напишите ему записку, я у него сегодня буду и передам.

Письмецо я написал. Вечером отправился на вокзал. Только вошел, слышу, радио объявляет:

"Внимание, внимание! Отъезжающему мастеру Коваленко с завода "Красный Октябрь" по приказанию народного комиссара Орджоникидзе возвратиться обратно и завтра в десять часов утра явиться в наркомат".

Я направился к выходу с вокзала, там меня подстерег помощник Серго. Он отвез меня на приготовленную квартиру на автозаводе.

В шесть часов утра уже не спится.

В восемь часов позвонил товарищ Лихачев.[106]

— Евгений Тимофеевич, собирайтесь!

Вскоре мы были в приемной Серго, Там застали И.Ф. Тевосяна. Только поздоровались, открывается дверь рабочего кабинета наркома. В дверях Серго. Быстро подходит ко мне. Положил руку на плечо: