Владимир Контровский - Трудно быть богом обитаемого острова

• Название: Трудно быть богом обитаемого острова
• Автор: Владимир Контровский
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Не думал, — признался Максим. — Я тогда вообще ни о чём не думал, даже о Раде.

— Рада, — Сикорски бросил на него быстрый взгляд, — Рада у тебя умница, и она тебя любит. Надеюсь, она тебя поймёт — если, конечно, ты сумеешь найти нужные слова. Но тут я тебе не советчик, Максим, — это твоё личное дело.

…Рада выслушала его молча. Она молчала и потом, когда он закончил, и у Максима даже мелькнула мысль, а стоило ли ему каяться ей в своём прегрешении? Смолчал бы — и всё, делов-то. Нет, сказал он себе, между нами не должно быть никакой лжи. Итана — Итана уже растаяла, превратилась в дымку, в лёгкий туман, а Рада — вот она, рядом, и будет рядом с ним всегда.

— Я знала, что это случится, — тихо сказала саракшианка, не поднимая головы. — Ты большой вождь, Мак, генерал-предводитель, как назвал тебя дядюшка Каан, а вождей всегда любили женщины. Теперь ты заведёшь себе гарем, да? — она подняла голову, и Мак увидел в её глазах набухшие капли слёз.

— Ну что ты, что ты, — забормотал он, взяв её за плечи, — какой гарем, Рада, не надо мне никакого гарема. У меня есть ты, и не нужны мне никакие любовницы, и вообще…

— Не надо, — попросила она, высвобождаясь из его объятий. — Ты мой, я тебя люблю, но мне придётся смириться с тем, что я никогда не буду для тебя единственной. Или уйти… — добавила она с горечью.

Нашёл слова, называется, растерянно подумал Максим. И что же мне теперь делать, как её успокоить? Ему вдруг пришло в голову, что самое лучше — это взять Раду на руки, отнести её на кровать и целовать долго-долго, до самого утра, пока её горечь не растает под его поцелуями.

Однако осуществить своё благое намерение Максим не успел — раздался телефонный звонок, показавшийся ему пулемётной очередью в спину.

— Да, — произнёс он, взяв наушник («Наверняка это Странник, массаракш!»).

— Максим, — в наушнике действительно раздался голос Сикорски, — даже если у тебя серьёзные осложнения в семейной жизни, отложи их на потом. Ты мне нужен — срочно!

* * *

— Господин генерал, пора принимать решение, — настойчиво повторил «кошелёк». — Коммерческую схему мы с вами обсудили, технические вопросы тоже. Остались пустяки, сущие пустяки: ваше согласие или несогласие. Итак, ваше слово: «да» или «нет»?

Попался бы ты мне пару лет назад, с бессильно злобой подумал Лике Шекагу. Я не стал бы даже марать о тебя свои честные солдатские руки и тратить на тебя пулю — я отдал бы приказ, и мои легионеры, содрав с тебя дорогой костюмчик и попинав тебя сапогами, отвезли бы тебя в грязном грузовике — в кузове, массаракш, мордой вниз, — в Департамент общественного здоровья, где тебе очень бы обрадовались. И там ты очень быстро признался бы в том, что ты хонтийский шпион — собственно, это так и есть, — а заодно и в шпионаже в пользу Пандеи, Островной Империи и даже в пользу южных варваров и мутантов-выродков. А теперь я, кавалер двух Золотых Знамён, носитель знака «Порыв и натиск», гроза и пламя, броненосный кулак Отцов, слушаю тебя, мозгляка, и даже киваю благосклонно… Где они, Отцы, — времена изменились, сила и величие рассыпались в пыль, и «кошельки» (такие, как ты) царят и правят. Массаракш-и-массаракш, тридцать три раза массаракш…

Никуда ты не денешься, с уверенным презрением думал хонтиец, потому что некуда тебе деться. Ты привык властвовать, распоряжаться жизнями, приказывать и повелевать, ты слишком к этому привык. Ты любишь власть, тупорылый солдафон, а ещё ты очень любишь молоденьких девочек и коллекционный коньяк. Всё это — и власть, и удовольствия, — раньше ты имел по статусу, а теперь за всё это надо платить «оливковыми», которые у нас — есть, а у тебя — нет. И ты обменяешь на деньги свой патриотизм, непременно обменяешь, потому что весь твой патриотизм — дутый, прыщ ты бронированный… А с ответом ты тянешь только потому, что боишься продешевить — ты считаешь-прикидываешь, как тёртая уличная девка. Но в итоге проститутка всё равно задерёт подол и снимет трусы, по-другому не бывает.

— Я хотел бы знать, от кого исходит предложение, — угрюмо буркнул генерал-легат.

— С самого верха, ваше превосходительство, — «кошелёк» снисходительно улыбнулся. — Операция санкционирована Кимси Туном, президентом демократической Хонти и главой Хонтийской Унии Справедливости. Военную часть акции обеспечивает лично генерал Тензе Ронг, начальник сухопутных сил Хонти. А мы, «Союз Честных Негоциантов», обеспечиваем финансирование нашей сделки.

«Честный негоциант, — подумал Шекагу, — это всё равно что шлюха-девственница».

— Более того, — продолжал хонтиец, добавив в голос задушевной проникновенности. — Мы хорошо понимаем, что дальнейшее ваше пребывание на территории бывшей Империи — по завершении операции — может оказаться для вас для вас не слишком, э-э-э… комфортным. И мы предлагаем вам политическое убежище — разумеется, в достойном обрамлении, — и даже, — он сделал многозначительную паузу, — может быть рассмотрен вопрос о назначении вас начальником Южного военного округа вместо Тем Фанга, креатуры премьер-министра Ли Шана, руководителя Хонтийской Патриотической Лиги.

«Как он сладко поёт, этот «кошелёк», — думал генерал-легат, — и как мягко стелет, как стелет, массаракш! — Вам позарез нужны эти машины, и ради этого вы не пожалеете денег, и даже забудете о том, что генерал Шекагу считается в Хонти военным преступником, автором плана подлого нападения на вашу беззащитную и предельно миролюбивую страну. Там, на границе, до сих пор так и торчат из остекленевшего от атомного жара песка оплавленные башни танков со скелетами мёртвых экипажей, однако эти экспонаты вы предпочитаете не замечать. Сорок тысяч погибших хонтийцев и здоровенное радиоактивное пятно, с которого ветры несут ядовитую перхоть в глубь вашей страны, — какая мелочь…».

— Послушайте, милейший, — сказал он, стараясь, чтобы это прозвучало как можно пренебрежительнее, — а если я сейчас позвоню в контрразведку или, скажем, прямо самому Страннику, а? Что тогда?

— Тогда, генерал, вы потеряете прекрасную — и, полагаю, единственную, — для вас возможность вернуть себе прежний вес и значимость, — невозмутимо парировал хонтиец. «А ты не настолько глуп, чтобы её потерять», добавил он про себя. — В бывшей Стране Отцов для вас больше места нет. Конечно, вы можете попытаться организовать военный переворот, но каковы ваши шансы на успех? Странник — это вам не государь-император, и повторение бенефиса двадцатилетней давности не состоится. А если и состоится, что вы будете делать дальше? Башни-то молчат, и оживить их вам не удастся.

— А вам? — резко бросил Шекагу.

— Мы так далеко не заглядываем, — уклончиво ответил «кошелёк». — Наши цели скромнее. Но мы теряем время, господин генерал. Итак, — жёстко повторил он, — ваше слово?

— Хорошо, — с деланным отвращением выдавил из себя главнокомандующий Легиона, — я согласен. Вы получите все данные по базе «Дзета» — охранные системы, прикрытие, и так далее, — и главное: расположение ангаров и коды доступа к управлению интересующими вас машинами. Остальные военно-технические мелочи — это уже ваше дело.

— Не беспокойтесь, генерал, у нас есть специалисты нужного профиля.

— Я позабочусь и о том, чтобы большая часть войск была заранее выведена с базы: на внеплановые учения по уничтожению хонтийской банды, перешедшей через границу.

— Тема учений меня не интересует, — хонтиец равнодушно пожал плечами, — важно, чтобы на «Дзете» к часу «Х» было поменьше солдат.

— Ну, а вы, — подытожил генерал-легат, слегка раздосадованный тем, что его шпилька насчёт «хонтийской банды» осталась без внимания, — перечисляете деньги на мой именной счёт в Центральном банке Хонти и выполняете все прочие ваши обещания, включая мою своевременную и безопасную эвакуацию.

— Само собой разумеется, — заверил его «кошелёк». Он истекал благодушием, словно ему только что сообщили о том, что Мировой Свет удалось перевести в денежные единицы и уложить в бронированные подвалы Центрального банка в хонтийской столице.

* * *

…Капли мелкого дождя барабанили по шлему, но капрал Бузудеш не обращал на них внимания: во-первых, от сырости защищает плащ-накидка, а во-вторых — он старый солдат, капрал Легиона, а не жеманная барышня из тех, что бегают на танцы в военный городок и ахают, томно закатывая глазки, когда солдаты рассказывают им о тяготах суровой службы, между делом забираясь слушательнице под юбку, — что ему какой-то там дождик?

Танцы, массаракш, развлечения, капрал с досадой сплюнул. Службы не стало: теперь считается доблестью уклониться от призыва, заплатив продажным медикам из тех, кто за деньги найдут у здорового молодого парня весь букет старческих хворей, вплоть до маразма и полного паралича. Когда-то — совсем ещё недавно! — считалось высокой честью попасть в Легион кандидатом в действительные рядовые, не говоря уже о том, чтобы по-настоящему встать в ряды, а сейчас доброволец — явление редкое. По большей части такими становятся людишки с тёмным прошлым, желающие скрыть свои старые грешки под чёрной легионной формой: отребье, наркоманы и просто те, кто не в состоянии найти себя в мирной жизни из-за природной лени и неспособности к чему-либо вообще, кроме как брюхатить окрестных вертлявых дур. Капрал вспомнил, какими глазами смотрели на него эти пародии на солдат, когда он распинался перед ними, говоря о патриотизме и высоком долге — да они таких слов не слышали даже в пьяном бреду! И это новобранцы-легионеры, сила и доблесть, а что тогда говорить об армейском пополнении? Тьфу, массаракш… Расскажи им, с каким восторгом мы пели «Наш славный Легион тяжёлыми шагами» или «Слава Отцам Неизвестным», так они за твоей спиной покрутят пальцем у виска — мол, совсем того, старый дурак, и будут думать о чём угодно, только не о службе. Они считают, что раньше было одно сплошное враньё, и что Хонти, или там, скажем, Пандея, на самом деле никакие не враги, а лучшие друзья, и что надо брать пример с того, как они живут, а не стрелять из автомата по поясным мишеням, изображающим этих самых друзей. Ага, живут они, как же… Не знаю, как там Пандея, там я не был, но нищая Хонти с её бесконечной гражданской войной; страна, где бабы отдаются за банку консервов или за обойму патронов — проверено! — такого примера мне не надо.