Фрэнк Броутон - История диджеев

• Название: История диджеев
• Автор: Фрэнк Броутон
• Издательство: Ультра. Культура
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9681-0125-9

Диджей был в центре популярной музыки с момента первого проигрывания пластинки на радио в 1906 году до современного состояния клубной индустрии, приносящей доход в три миллиона долларов в одном только Нью-Йорке. В этой книге профессиональные журналисты Брюстер и Броутон представляют первую полную историю профессии загадочного и харизматичного человека за вертушками, который является одновременно и собирателем записей, и психологом, способным управлять веселящейся толпой. Основанная на интервью с диджеями, критиками, музыкантами, представителями звукозаписывающих компаний и обычными тусовщиками, «История диджеев» заслуживает звания официальной истории танцевальной музыки.

---

Но, конечно, именно последовавший за диско отлив завставил диджея в одиночестве развивать танцевальную музыку дальше. А пока диско переживало пик популярности, оно рождало бесценные для будущих диджеев структуры. Его коммерческая эра подарила нам двенадцатидюймовый сингл, ремикс, клубный промоушен пластинок, а также совершенно новый подход к созданию записей. И хотя можно говорить о стремлении отрасли ограничить усиливавшееся влияние диск-жокея, он в этот же период был признан экспертом по части того, что заставляет людей танцевать, и получил ключи от студии звукозаписи.

Файр-Айленд

«Мы не прекращали танцевать. С постоянством папы римского мы каждое лето уезжали из города на Файр-Айленд, где танцевали до самой осени, а потом, когда гуси улетали на юг, а в дюнах умирали бабочки, мы находили новое место на Манхэттене и там танцевали всю зиму». Так описывает это рассказчик любовной гомосексуальной истории Эндрю Холлеран (Andrew Holleran) в книге ‘Dancer From The Dance’.

Если отправиться на поезде с нью-йоркской Пенн-стэйшн в Сэйвилл на Лонг-Айленде, а потом сесть на пассажирский паром и пересечь узкую полосу воды, то окажешься на Файр-Айленде — тридцатидвухмильной косе. Большая ее часть недоступна для автомобилей, а вместо улиц на карте этой местности обозначены тропы. Дикость здешней природы резко и приятно контрастирует с шумом и суетой Нью-Йорка, до которого отсюда примерно 60 миль.

Здесь, в окружении трогательных обветшавших гостиниц и обитых вагонкой пляжных домиков возникло первое в мире крупное гей-сообщество. В 1940-х годах на Оушен-бич, а затем на Черри-Гроув и в Пайнсе геи создали секретные поселения, тесно связанные с яркими огнями Манхэттена, но все же достаточно удаленные от них. На географически изолированном Файр-Айленде обеспеченные гомосексуальные ньюйоркцы покупали или арендовали летние домики, сбегая в мир, где светило солнце и все радовались жизни. А в таких его районах, как Мит-Рэк (неофициальное название территории между Черри-Гроув и Пайнсом), счастливые геи пользовались возможностью не скрывать свою сексуальность. Здесь они бродили — нередко голышом — по отлогим песчаным дюнам в поисках наслаждений.

К середине шестидесятых годов на Файр-Айленде созрело гей-сообщество, состоявшее в основном из белых представителей среднего класса. Каждый летний уик-энд они стекались в Пайнс или Черри-Гроув, чтобы отдохнуть от стрессов успешной городской жизни, подцепить красивых мужчин и потрахаться с ними. Поскольку они были достаточно обеспечены, чтобы позволить себе летний домик, на Файр-Айленде сформировался довольно узкий социальный спектр. Из-за малочисленности чернокожих здешняя музыка отличалась от той, что играла в клубах «большой земли». Успехом пользовались более спокойные песни с глубоким смыслом. На заре семидесятых красивые и богатые собирались на частных вечеринках и в заведениях вроде Sandpiper (ныне Pavillion) и Ice Palace (а позже также в клубах Botel и Monster), чтобы танцевать ночи напролет, похваляясь своими идеально загорелыми телами под россыпями звезд, подрагивавших в небе над Атлантикой.

Многие связывают возникновение диско с Файр-Айлендом. «Я не слышал ни об одном другом месте в мире, где бы диско сформировалось раньше, — говорит Боб Кейси, — где было два проигрывателя, а диск-жокей переходил от одной пластинки к другой, создавая превосходный микс». Кейси, только что выполнивший свой долг во Вьетнаме, влюбился в Файр-Айленд и через некоторое время собрал саундсистему для его самого знаменитого ночного заведения — Ice Palace[106].

Бобби Диджей в Ice Palace

Дижействовал в этом клубе Бобби Гуттадаро (Bobby Guttadaro), родившийся в Бруклине, которого для краткости называли Бобби Диджей. К 1971 году этот бывший студент-фармацевт собрал внушительную коллекцию пластинок и с большим толком применил ее в клубе Ice Palace. Бруклинская уличная школа воспитала паренька дерзким и сообразительным. Его родной район (Бэй-Ридж) позже стал местом действия фильма «Лихорадка субботним вечером», и если бы Тони Манеро — герой Джона Траволты — был не танцором, а диджеем, он вполне мог быть списан с Бобби Гуттадаро. Бобби нравилась островная публика. «Они приезжали туда с одной целью — веселиться, — говорил он Альберту Голдману в интервью журналу Penthouse. — Они полностью отдавались диджею и кричали: «Сделай это с нами!»»

«Ледяной дворец» представлял собой похожее на пещеру невзрачное помещение с покосившимися балками и «блендер-баром», где были придуманы многие прославившиеся впоследствии коктейли. Большие группы мужчин общались, танцевали и радовались своему счастью. Большинство из них были хорошо обеспечены не только в материальном, но и в сексуальном плане, они могли позволить себе лучшие наркотики и прекрасную музыку.

«Ice Palace в Гроув — самая замечательная дискотека на моей памяти, — заявляет завсегдатай Файр-Айленда Филип Гефтер (Philip Gefter), — потому что там танцевало по две тысячи извивающихся, опьяненных, красивых тел. В шесть утра мы выходили к бассейну и танцевали под звездами, встречая рассвет. В тот момент мне казалось, что мы отрываемся сильнее, чем кто-либо за всю историю цивилизации. Дело в том, что сексуальное притяжение, возникавшее между мужчинами, сочеталось с наркотиками, которые они принимали, с энергией музыки и нежностью восходящего солнца. Накатывал этакий трепет, возбуждение — ощущения, каких, я думаю, не испытывали прежде ни в одной культуре».

События на Файр-Айленде неизбежно влияли на Нью-Йорк, откуда на остров приезжала основная часть гостей. Когда лето подходило к концу, образовавшиеся там содружества целиком перемещались в определенные клубы города — Tenth Floor, 12 West, Le Jardin, а позже еще и Saint и второй «Ледяной дворец» (на 57-й улице).

Светское диско в Le Jardin

Тринадцатого июня 1973 года на Манхэттене открылся клуб, к какой-то мере ставший отражением файр-айлендской сцены и показавший направление развития диско. В нем играла примерно такая же музыка, как и на черных чердаках Гринвич-Виллидж, но с точки зрения стиля и амбиций это был совсем иной мир, с атмосферой не полутемной пещеры, а дорогого ресторана. Теперь, когда пароход диско доказал свою прочность, настало время надраить палубы, чтобы светские люди с удовольствием могли вступить на его борт.

Le Jardin открылся в подвале захудалого отеля Diplomat в доме 110W на 43-й улице. Он во многом копировал Tenth Floor — частный гей-клуб с подобной же изысканной обстановкой, — а управлял им эксцентричный выходец из Южной Африки Джон Аддисон (John Addison). Этот бывший официант с каменным лицом, неестественным британским акцентом и манерами бонвивана мало походил на типичного хозяина клуба тех времен. Впрочем, Le Jardin и не был типичным клубом.

Его интерьер подражал популярным в шестидесятые годы ночным клубам парижского стиля. Там были комнатные пальмы, красивая мебель и персонал в элегантных униформах. Диджея-резидента Бобби Гуттадаро специально переманили из «Ледяного дворца» (позже резидентом стал Стив Д’Аквисто). Публика состояла из клубнички и сливок[107] гомосексуального общества Манхэттена: мускулистые парни в костюмах — авиационных очках и зажимах на сосках — танцевали бок о бок со знаменитыми кутюрье и богатыми парикмахерами, обходившимися одним именем. Попадались и красивые женщины, а также модные гетеросексуалы. На этой сцене, словно перенесенной с Файр-Айленда, веселился «высший свет» геев города.

В интервью с Джонни Карсоном известный ценитель клубов Труман Капоте, описывая заведение, отмечал его изысканную обстановку и очень подвижный танцпол: «Вдоль стен стоят такие диваны в стиле ар-деко, отовсюду свисают пальмовые листья, а на танцполе — жуткий вихрь, все вертится, как в маслобойке».

Фейс-споттинг[108] и светская болтовня были отличительными особенностями всех ранних диско-клубов. Даже в Gallery, где танцевали до упаду, был постоянный кружок знаменитых геев, однако Le Jardin, претендовавший на особую утонченность, превратился в место, девизом которого могли бы служить фразы вроде «Ты только посмотри, кто здесь!» или «Дорогуша, познакомься…», а не призыв «Пойдем потанцуем».

Боб Кейси считает открытие Le Jardin моментом, когда диско покинуло андеграунд. «На премьеру пришла Дайана Росс. Об этом написали в газетах, «дискотеки» внезапно стали популярны и вышли на поверхность».

Рекламная сила диджея

Клуб Le Jardin не только помог диско вскарабкаться вверх по социальной лестнице, но и указал фирмам грамзаписи на коммерческий потенциал сцены. Отрасль осознала рекламную силу клубного диджея не в последнюю очередь благодаря всегда хорошо осведомленному Бобби Гуттадаро.