Павел Огурцов - Конспект

• Название: Конспект
• Автор: Павел Огурцов
• Издательство: Права людини
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-8919-86-2

«Конспект» – автобиографический роман, написанный архитектором Павлом Андреевичем Огурцовым (1913–1992). Основные события романа разворачиваются в Харькове 1920-х – 1941 гг. и Запорожье 1944 – 1945 гг. и подаются через призму восприятия человека с нелегкой судьбой, выходца из среды старой русской интеллигенции. Предлагая вниманию читателей весьма увлекательный сюжет (историю формирования личности на фоне эпохи), автор очень точно воссоздает общую атмосферу и умонастроения того сложного и тяжелого времени. В романе представлено много бытовых и исторических подробностей, которые, скорее всего, неизвестны подавляющему большинству наших современников. Эта книга наверняка вызовет интерес у тех, кому небезразлична история нашей страны и кто хотел бы больше знать о недавнем прошлом Харькова и Запорожья. Кроме того, произведение П.А. Огурцова обладает несомненными литературными достоинствами, в чем мы и предлагаем вам, дорогие читатели, убедиться.

---

– Не жалеете, что поехали? – спросила Дмитриевская.

– Нет, не жалею, – ответил он, тяжело дыша. – Не все же время будем лазить через выемки.

Объездили руины заводов, побывали на Павло-Кичкасе и Запорожье Левом, оттуда ехали дорогой, которую мы с Сабуровым прошли пешком. Остаток дня колесили по другим окраинам. На самой южной, у совхоза имени Сталина, возле которого в огромной балке немцы расстреляли тысячи евреев, цыган и многих других, шофер сказал:

– Давайте возвращаться, кончается горючее.

Но мы уже объездили все, что я хотел им показать и сам посмотреть. И подумал: вот теперь я, наконец, видел весь город. Вернулись в сумерки.

На другое утро, когда мы шли из столовой, Сабуров спросил:

– Как вам город?

– Города еще нет, – ответила Дмитриевская. – Бесконечный конгломерат поселков с огромным селом в центре и с краю – Александровск. А сколько бараков!

Мы впервые услышали афоризм, в дальнейшем получивший широкое распространение: ничто не вечно под луной, кроме временных бараков.

– Если говорить о государственном жилом фонде, – сказал Ярославский, – впечатление такое, что и до войны первое место в нем занимали бараки. А теперь и подавно. Сколько надо строить! И это почти во всех городах, побывавших в оккупации.

– Ну, а Соцгород?

– Такая концентрация сожженных домов! – сказала Дмитриевская. – Все подряд, ни одного уцелевшего… Кроме бараков и этой Собачевки. Кажется, Мелюстиновка называется. Планировка, характер застройки – все это понятно. Но впечатления о нем я еще не составила. Понимаете, как бы это сказать…

– Все заслонило его нынешнее состояние.

– Совершенно верно. А тут еще полное безлюдье и тишина. Жуть! Но какие богатейшие возможности создать очень хороший, просто прекрасный город! И здорово генеральный план решен. Вчера, во время поездки, я все время мысленно переносила его в натуру, и он только выигрывал. Вот этот косой бульвар. Он меня смущал: он один такой и выпадает из системы планировки. А в натуре он не только уместен, но просто необходим. Молодец, Иван Иванович!

– А кто это? – спросил я.

– Малоземов. Главный архитектор генерального плана, один из наших выдающихся градостроителей.

– А где он сейчас?

– Воюет, кажется.

– Жив?

– Не знаю. Да! Григорий Георгиевич! По трассе этого бульвара стоит старинная церковь, не доходя до нее и открывается вид на днепровские дали. А на генплане ее нет. Ее надо постараться сохранить, это наша общая забота. Интересно, когда она построена? Надо указать в пояснительной записке.

– В начале прошлого столетия, во всяком случае – в первой половине, – сказал я.

– Откуда у вас эти сведения?

– А я еще помню лекции по истории архитектуры.

– Ну, это в пояснительную записку не внесешь. А где вы учились?

– Да на градостроительном отделении.

– А в Московском архитектурном такого отделения не было, – сказал Сабуров. – Во всяком случае, когда я там учился.

– И слушали лекции Эйнгорна? – спросила Дмитриевская.

– Один семестр, а потом он умер.

– Мы бегали в дом архитектора на его лекции. В Художественном градостроение не читали.

– Жаль, – сказал я, – что Днепр не виден в начале косого бульвара, значит – не будет виден и с центральной площади.

– Вам как мед, так и ложку. Днепр с площади будет угадываться, а бульвар притягивать к себе. Идете по бульвару в ожидании Днепра, наконец, он открывается, и чем дальше, тем больше. Решение интересное с хорошей интригой. Не обязательно сразу трубить во все трубы.

Мы засмеялись.

– Вы не согласны?

– Нет, почему же? Засмеялись от удовольствия: у вас очень удачное сравнение.

– Так архитектура, вообще, сродни музыке.

– И градостроение?

– А как же! В градостроении это уже не отдельные голоса или инструменты, а хор или оркестр.

– Ха! Это слова Эйнгорна.

– Да, Эйнгорна. Но это верно.

– Нашим городам до симфонии… – сказал Сабуров.

– А Ленинград? Да и Киев.

– И Тбилиси, – сказал я.

– Пожалуй, и Тбилиси, – сказал Сабуров.– Хотя немного сумбурная.

– А вот о Харькове этого не скажешь, – сказала Дмитриевская. – Хотя застройка и сумбурная.

– Но отдельные фрагменты есть.

– Какие?

– Университетская горка, включая монастырь. Вид с Гимназической набережной. Сумская у сада Шевченко.

– А площадь Дзержинского?

– А там такой диссонанс!

– Да. Если ветеринарный институт когда-нибудь уйдет, то уж гостиница останется.

– Лидия Николаевна, вы играете? – спросил Сабуров.

– На рояле, но не очень.

Мы уже были в помещении. Дмитриевская продолжала:

– В генеральном плане хорошо продумана связь города с природой. Вот смотрите. – Она раскрыла папку-генплан.

– Косой бульвар доходит до сих пор – здесь магистраль, огибающая Вознесенскую гору. И видите, по другую сторону магистрали в этом месте нет кварталов. Отсюда виден Днепр и текущий вдоль города, и уходящий вдаль, и Хортица, и плавни на левом берегу. Здесь магистраль решена как набережная – с односторонней застройкой.

– Лидия Николаевна, а вы здесь были? – Сабуров показал на склон Вознесенки против старого города.

– Нет.

– Побывайте. Здесь вот тоже склон не застраивается. И не случайно. Да вы сами увидите, какая там интереснейшая панорама.

– И я там не бывал, – сказал я.

– Вот и пойдите вместе. Это не так уж далеко. Правда, крутой подъем.

– Пойдем обязательно. Нам еще на правом берегу надо побывать.

– Давайте пару дней передохнем, а потом пойдем на правый берег, – предложил Ярославский. Так и решили.

Муленко последнее время перестал вмешиваться в наши дела и давать советы, но сообщал новости и охотно с нами разговаривал на любые темы. Обычно же сидел над бумагами, иногда принимал посетителей, тихо с ними беседуя, и часто отлучался. И в этот день надолго ушел, а, вернувшись, сказал:

– Завтра утром я еду на первый подъем. Это насосная станция городского водопровода. Она на хуторе Подпорожнем, за Павло-Кичкасом. Могу сделать небольшой крюк – довезу вас до переправы на правый берег. Могу взять трех человек. Только не знаю, когда буду возвращаться.

– Спасибо, Григорий Ильич, – сказала Дмитриевская. – Оттуда как-нибудь вернемся. Хоть в один конец поедем. Как, товарищи, едем?

– Поедем, – ответил Ярославский. – Как не воспользоваться оказией?

– Вера, – спросил я Корочанскую, – ты не бывала на правом берегу. Поедешь?

– Работы много. И за проектом завтра должны прийти.

На переправе лодку, как обычно, сносило. Дмитриевская побледнела и вытерла на лбу пот.

– Никак не пойму, – сказал я Дмитриевской, – куда и откуда здесь течет Днепр?

Сидевшие вблизи засмеялись. Один из гребцов, улыбаясь, оглянулся на меня. Дмитриевская смеялась больше всех. На берегу спросила:

– Что это с вами случилось?

– Мне показалось, что вам плохо. Может быть я ошибся, но захотелось вас отвлечь.

– И отвлекли. Спасибо.

Правый берег исходили вдоль и поперек. Когда сели в лодку, я спросил Дмитриевскую.

– Вас отвлекать?

Она захохотала.

– Надеюсь, что уже не потребуется.

У Дмитриевской были нормы Гипрограда по планировке городов, а у Ярославского еще и усредненные показатели стоимости освоения городской территории в зависимости от этажности. И хотя эти показатели, наверное, устарели, но соотношение стоимости ведь не изменилось! Эти нормы и показатели еще ни разу не были изданы, а мой конспект лекций, где они были записаны, сгорел в печке. Я хотел поручить секретарю-машинистке кое-что перепечатать, но это надо было делать выборочно, и проще было их переписать. С согласия Сабурова я этим и занялся. Удивляюсь – как меня на все хватало! А ведь я еще и проектировал восстановление домов.

За время работы бок о бок с Дмитриевской и Ярославским мы присмотрелись к ним, они – к нам, и они произвели впечатление толковых специалистов и симпатичных людей. Дмитриевская назначена главным архитектором генерального плана Запорожья. Лет сорока, невысокая, коренастая, с хорошим чувством юмора. Часто при случае слышали от нее забавную историю, анекдот или шутку. Юмор ее – мягкий, никого не задевающий. Ярославский (имени-отчества я не помню) – очень пожилой, спокойный, деликатный, с черными могучими бровями. Лидия Николаевна привезла с собою книжку, изданную в средине прошлого века. Заглавия и автора не помню, а содержание ее было – толкование снов, описание примет и определение характера людей по внешним признакам. Бухгалтер, Серафима Тихоновна, Антонина Ивановна и Вера с большим интересом знакомились с ней. По этой книжке брови Ярославского означали зверский характер, предмет шуток Лидии Николаевны и его самого.

Ярославский знакомился с отчетами городских служб, время от времени, вложив закладку, передавал отчет Лидии Николаевне: