Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

• Название: «Если» 2010 № 08
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: ИД «Любимая книга»
• Жанр: Критика
• Год: 2010

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО ЭЛЕКТРИК

Не играйте с электричеством! И даже не заигрывайте с ним.

Мэтью ХЬЮЗ ПОЛНЫЙ АБЗАЦ

Жизнь героя не знала полутонов: математика и комиксы были его уделом. До тех пор пока он не стал объектом притязаний темных сил.

Фред ЧАППЕЛ ПОХИТИТЕЛЬ ТЕНЕЙ

Верные друзья журнала уже знакомы с героем рассказа и его необычным ремеслом.

Далия ТРУСКИНОВСКАЯ ТРОЯНСКИЙ КОТ

Коты не раз удивляли нас способностью читать, писать, сказывать сказки и строчить на швейной машинке. Но это еще не все их таланты…

Дмитрий ВОЛОДИХИН ЛЬВЁНОК ИЗ ЭШНУННЫ

На самом деле яблони на Марсе уже давно отцвели. Много веков назад.

Мария ГАЛИНА ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРЕКРАСНУЮ СТРАНУ!

Или Посторонним В…

Анна КИТАЕВА ЧЁРНЫЙ ТАНЕЦ

Тайфунам дают женские имена, смерчи же проносятся безымянными. Просто мы с ними, слава богу, незнакомы.

Владимир ДАНИХНОВ ВОПРОС ВЕРЫ

Друзья над проектами нашего героя только посмеивались, а вот враги в его изобретение поверили.

Антон ПЕРВУШИН СКАЗКА О ПОТЕРЯННОМ ВРЕМЕНИ

Долгожданная заключительная серия цикла скорее разочаровывает, нежели вдохновляет.

Аркадий ШУШПАНОВ СТАРИКИ-ПОКОЙНИКИ

Однако хоронить их рано, считает критик.

Сергей АЛЕКСЕЕВ ГЕРОЙ И ЕГО СОЗДАТЕЛЬ

Казалось, уж творчество этого классика фэнтези зачитано до дыр. Однако и у него нашлось кое-что новенькое.

Дмитрий ВОЛОДИХИН ЛЮБИМЫЙ ЛУННЫЙ ТРАКТОР

Извечный вопрос: что есть фантастика?

Николай ГОРНОВ КОСТРЫ АМБИЦИЙ

Пусть читатели и относятся к ситуации спокойно, но давайте прислушаемся к страстному выступлению писателя и заслуженного ветерана фэндома.

Вл. ГАКОВ ПЛАМЕННЫЙ КНИЖНИК

Создатель «Марсианских хроник», «Вина из одуванчиков» и в 90 не собирается уходить на покой.

Рецензии, Видеорецензии, Курсор, Персоналии и др.

---

— Мой брат… — она запнулась, не зная, что сказать. «Пасик ведет себя странно? Но он всегда ведет себя странно. Да, но не так странно… по-другому. То есть… вот паскудство!»

— Да? — вежливо переспросила Женевьева.

— Кто водил его на экскурсию? Кто это был?

— Мадам Кавани. Дипломированный педагог, работает с трудными детьми. Наш давний сотрудник. Мы всегда обращаемся к ней, когда…

— Что она с ним сделала?

— С вашим братом? Ничего. — Она удивленно хлопнула ресницами. Синие глаза, синие ногти… — Не волнуйтесь, у нас гостями занимаются лучшие специалисты.

— Какие специалисты! Это не Пасик, он никогда себя так не вел!

— По-моему с ним все в порядке. — Она кивнула в сторону террасы, где Пасик, по-прежнему болтая ногами, деловито выскребал из вазочки остатки мороженого. — Он разве жаловался?

— Нет.

— Если у вас какие-то претензии… Лучше подождать вашего батюшку. — Тоже говорит «батюшка», как Винченцо, машинальна отметила она. — И если что-то не так, мы обязательно разберемся. Обязательно. А вот и он, кстати!

И Женевьева улыбнулась, словно это ее любимый отец вернулся с рыбалки.

Отец вошел шумно, вместе с розовым, обгоревшим на солнце Броневским, они вдвоем, ухая и веселясь, тащили огромную рыбу — точь-в-точь как вчерашние американцы; отец придерживал локтем распахнувшуюся дверь, за Броневским волочились снасти — какие-то удочки, катушки.

— Папа! — она и забыла, когда обращалась к нему так. — Папа, послушай…

Он отмахнулся, без обычного, впрочем, раздражения.

— Иди, доча, мешаешь…

«Дочей» он ее тоже давно уже не называл. Кажется, вообще не называл. Может, выделывается перед Броневским?

— Папа… — повторила она, — с Пасиком… Пасик…

Отец побледнел волной, краска сошла сначала с загорелой лысины, потом с румяных щек.

— Что? — спросил он шепотом, глядя на нее страшными остановившимися глазами. — Что с Пасиком?

— Не знаю, — она замялась, — он…

Не надо было его так пугать, надо было подождать, пускай бы сам…

— Пасик! — отец рванул дверь на веранду, Пасик слез со стула и пошел навстречу, улыбаясь во весь рот.

— Ух ты, какая рыбища! Папка, ты молодец!

— Пацан, — сказал Броневскйй и потрепал его по стриженой макушке. — Хороший пацан!

— Ты что, дура? — щеки отца обрели свой нормальный цвет, потом покраснели. — Ты чего пугаешь?

— Я только… — она запнулась.

Пасик взбежал по винтовой лестнице наверх и оттуда, перевесившись через перила, показал ей язык. Опять, точь-в-точь как вчера, из кухни набежали повара в белых колпаках, утащили рыбу… Отец проводил их веселым взглядом, а Броневскйй все продолжал дружелюбно похлопывать его по плечу.

— Пошли ко мне, ага? Обмыть бы надо.

Они бок о бок прошли в курительную, при этом отец называл Броневского Коляном.

Она так и осталась стоять посреди холла.

Женевьева, чуть заметно улыбаясь, поглядела на нее из-за конторки, пожала плечами и опять вернулась к своему детективу.

«Надо идти наверх, в номер, — думала она, — но мне страшно. Я боюсь Пасика. Раньше, когда, он был странный, не боялась, теперь боюсь. Это вообще не Пасик. Какой-то другой пацан. А отец не видит. Как он может не видеть, это ж его сын! Может, мама…»

На огромной двуспальной кровати мать раскладывала только что купленные тряпки — ворох жакетов, юбок: почему-то всегда видно, когда вещь от кутюр, даже если покрой простой и на первый взгляд ничего особенного. Мать и сама выглядела шикарно, даже как будто помолодела.

— В косметическом салоне были, — говорила она, прикладывая к груди очередную жакетку и придирчиво разглядывая ее перед зеркалом. — Нравится, да? Жаль, ты с нами не пошла, там такие консультанты, такие стилисты… Тебе точно бы подошло что-то женственное и чтобы вырез побольше. У тебя тициановский тип, а одеваешься как пэтэушница какая-то. Вон, майку зеленью вымазала. Ничего, мне эта майка все равно никогда не нравилась. Вернемся, я тобой займусь. Летом и у нас распродажи бывают, мне Броневская эта говорила, она вообще ничего оказалась, хорошая тетка, училась в педе, представляешь? У нас на факультете, только годом раньше. Я вроде помнить должна, но не помню…

— Мама, — она запнулась, потом осторожно спросила, — ты Пасика видела?

— Ага, — мать повернулась к зеркалу боком, живот у нее куда-то ушел, странно, наверное, белье тоже купила правильное. — Эта Кавани сказала, что он легко поддается социализации. Что просто надо было снять блоки…

— Какие блоки?

— Откуда я знаю, какие блоки? Она психолог, ей лучше знать. Специалист. Малый просто расцвел. Завтра они едут в зоопарк, он только об этом и говорит… Как раз хорошо, я завтра записалась на процедуры: косметолог сказала, что еще пару дней, и кожа будет как новая, представляешь? А у этой Броневской проблемы с волосами, кто бы мог подумать?

— А тебе не кажется…

— Может, с нами поедешь? Я прямо вижу, что с тобой можно сделать! Волосы под темное золото, кожу осветлить чуть-чуть, помаду розовую. Ты будешь точно как эта… Мария Магдалина, у них в музее висит. Тициан, подлинник. А та, что в галерее Уфицци, — подделка, они говорят. Тут такая история была с этим Тицианом…

Она попятилась и остановилась, только когда уперлась спиной в стенку.

Опять Тициан!

— Сейчас, когда с Пасиком полегче стало, надо бы тобой заняться. А то растешь, как трава в поле. Красивая ведь девка вымахала! Вернемся, посажу тебя на диету, чтобы чуть-чуть сбросила. Много не надо, сейчас полненькие как раз в моду входят, кожа сама очистится, надо только диету правильную подобрать. Гляди, что я тебе купила, настоящий Тиффани, начало двадцатых, серебро, эмаль. Видишь клеймо?

— Подделка, — с трудом выговорила она.

— Ничего и не подделка, дуреха, сертификат вот. Как раз под твой новый имидж, коллекционный образец… это тут дешево, а хоть в России, хоть в Америке, знаешь, сколько это вообще стоит? А Броневская себе Фаберже купила, представляешь? Ну и глаз у нее! Поглядела, сразу говорит: а ведь это Фаберже, мон дье… Отец, погляди, как тебе?

— Ты у меня красавица. — Отец, радостный, оживленный, стоял в дверях, потирая руки. — Надо же, как тебе идет эта штука. Ну, и я неплох!

Он, улыбаясь, плюхнулся в солидное толстоногое кресло.

— Броневский-то… Мы с ним отлично сыгрались. Он ведь меня к себе позвал.

— Ох! — мать прижала ладонь к губам. — Правда?

— Знаешь, сколько он мне положил? Для начала причем? И доля в предприятии… и… он сказал: когда рыбачишь вместе, то сразу видно, на кого можно положиться, на кого нет. Как вернемся, чтобы я сразу ему звонил, по приватному номеру. Приступаю, и без всякого испытательного срока!

Отец вскочил, прошелся взад-вперед по комнате. Он даже ходит по-другому, подумала она, плечи развернуты, голова поднята…

— А порыбачили мы и правда неплохо. Уж я эту рыбу вываживал-вываживал… надо же, у нас и снасти одинаковые, ну, у него подороже, конечно. Ну и поговорили о том о сем…

— Знаю я, о чем вы, мужики, когда нас рядом нет… — сказала мама и улыбнулась.

— Да ладно, — отец подошел к ней сзади, обнял за плечи, зеркало отразило их обоих, оживленных, радостных, почти красивых. — Ты вон у меня какая… давай, надевай вот эту штуку с открытой спиной и пойдем, пойдем к Броневским, ужинать пойдем, они как раз звали к себе за столик… Пойдешь с нами, доча?

Она молча замотала головой.

— Ну, правильно, чего тебе за нами таскаться? Тут наверняка кто-то помоложе имеется, — он подмигнул ей, потрепал по голове и стал переодеваться к ужину.

Дверь за ними захлопнулась, а она все стояла, глядя в окно: в меркнущем закатном небе медленно разворачивались алые и зеленые полотнища.

* * *

Женевьева все так же сидела за конторкой, омытая чистым и холодноватым утренним светом: она что, бессменно тут дежурит? Правда, обложка была уже другая — брюнет держал в руках не пистолет, а томную блондинку, обнимая ее за тонкую талию. Брюнет, впрочем, был точно как вчерашний.

— Доброе утро, — Женевьева улыбнулась и подняла глаза от книги. Ногти у нее были на сей раз зеленые, в желтую полоску, и глаза тоже зеленые. Контактные линзы у нее сменные, что ли?

Наверняка Женевьева считает ее круглой дурой — после вчерашнего-то. Ну и плевать!

— Я хотела бы на экскурсию, — она похлопала ладонью по ярким проспектам, стопкой лежащим на конторке.

— Конечно, — Женевьева чуть прикрыла глаза и начала перечислять: — Старый город. Средневековые постройки, ратуша, готический собор, улочка ремесел, кофейни, прогулка в коляске по кольцу бульваров, набережная… Еще можно устроить экскурсию к римским развалинам. Термы, мозаика, восстановленный подземный храм Митры. Участие в тайном обряде посвящения. Как, подойдет?