Хендрик Фертен - В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС

• Название: В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС
• Автор: Хендрик Фертен
• Издательство: «ЯУЗА-ПРЕСС»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0024-7

Летом 1941 года в составе Вермахта и войск СС в Советский Союз вторглись так называемые национальные легионы фюрера — десятки тысяч голландских, датских, норвежских, шведских, бельгийских и французских freiwiligen (добровольцев), одурманенных нацистской пропагандой, решивших принять участие в «крестовом походе против коммунизма».

Среди них был и автор этой книги, голландец Хендрик Фертен, добровольно вступивший в войска СС и воевавший на Восточном фронте — сначала в 5-й танковой дивизии СС «Викинг», затем в голландском полку СС «Бесслейн» — с 1941 года и до последних дней войны (гарнизон крепости Бреслау, в обороне которой участвовал Фертен, сложил оружие лишь 6 мая 1941 года). Эти мемуары — «окопная правда» по-эсэсовски, жестокий рассказ об ужасах войны и погибших товарищах, о боях и походах, победах и поражениях, о жизни и смерти на Восточном фронте. Особый интерес представляет свидетельство добровольца СС о том, как отбирали и готовили солдат для «карманной армии Гиммлера». Эти «политические солдаты» проявили себя в сражениях с Красной Армией как отчаянные, умелые и абсолютно безжалостные бойцы. В отличие от немцев те из них, кто выжил на войне, не раскаялись до сих пор.

Данная книга неопровержимо доказывает, что наши деды и прадеды воевали не только с Германией и ее официальными союзниками, но фактически со всей Европой — вопреки «западническим» мифам «демократическая Европа» не только покорно сдалась Гитлеру, не только охотно работала на Вермахт, но и активно участвовала в «крестовом походе на Восток»: не секрет, что численность западноевропейских добровольцев, воевавших в Вермахте и Ваффен-СС, превосходила численность бойцов Сопротивления.

---

Решившись на мгновение высунуть голову из окопа, я увидел, что окружающий пейзаж приобрел зловещие очертания, превратившись в скопление окутанных дымом воронок. Мой товарищ, находившийся слева от меня, безжизненно лежал в своем окопе, который после прямого попадания советского снаряда превратился в еще одну воронку. В подобных случаях у нас не было раненых, только убитые. Товарищ, чей окоп находился справа от моего, также был мертв. Он попытался покинуть позицию. Но от ада, который устроили нам русские, не было спасения. Очередной снаряд оторвал моему сослуживцу обе ноги и лишил его жизни. Видя все это, я стал окликать своих бойцов, сомневаясь, что кто-то из них остался жив. Вопреки моим ожиданиям, из окопов один за другим начали подниматься стальные шлемы, но глаза моих молодых солдат были выпученными и они с трудом могли говорить.

Неожиданно огонь артиллерии смолк. Наступившая тишина была зловещей и являлась дурным признаком. Мы знали по опыту, что наша пехота должна немедленно атаковать. И через миг мы действительно увидели ее. В атаку шло около батальона немецких пехотинцев. Чтобы не быть легкой мишенью, они двигались на некотором расстоянии друг от друга. Их темные фигуры, контрастировавшие с белым снегом, стремительно приближались и становились крупнее. Советские бойцы двинулись им навстречу. Мы также выскочили из своих укрытий и приняли на себя удар первой волны русских. Мы были готовы к жестокому бою и собирались продать свои жизни как можно дороже.

Прицельными очередями из пулеметов и пистолетов-пулеметов мы вели огонь по гуще наступающей советской пехоты и по их лошадям, тащившим станки противотанковых орудий. Надвигаясь на нас, русские то и дело останавливались, чтобы позволить своим артиллеристам с криками «Ура!» сделать один-два залпа в нашем направлении.

Бой был жестоким. Наши офицеры, находившиеся на передовых позициях, стреляли трассирующими пулями, помогая таким образом остальным бойцам концентрировать огонь в правильном направлении. Наша яростная борьба могла задержать наступление русских. Но у нас, к сожалению, не было достаточных сил, чтобы его остановить. Мы видели значительное численное превосходство врага и осознавали безнадежность своего положения.

Некоторые из наших товарищей, оставаясь в окопах, расстреливали по русским уже последние остававшиеся у них патроны. Впереди нас был грозный наступающий враг, а позади открытая территория. Чтобы достичь леса, требовалось преодолеть целых двести метров. И у нас не оставалось выбора. Наши перспективы были мрачными, но нам нужно было сражаться до конца.

В этой ситуации смерть была настолько близко к нам, что мы вряд ли сражались столь хорошо, как могли бы сражаться солдаты с нашей превосходной подготовкой. Мы делали все, словно в трансе. Мои собственные действия стали автоматическими, мое сознание перестало контролировать их. Я отчетливо помню, что у меня перед глазами в стремительном темпе пронеслась вся моя прошлая жизнь. Поэтому прошло некоторое время, прежде чем я услышал окрики со стороны леса. Надо сказать, что к лесу также вела протекавшая неподалеку от нас речушка. Командиры рот и взводов указывали бойцам на нее. И это было единственным средством спастись. Вместе с остальными, я собрал свои последние силы, чтобы прыгнуть в ледяную воду. Очереди, выпущенные противником, пролетали над самыми нашими головами, сыпали осколки. Спасаясь от них, нам приходилось то и дело погружаться в воду с головой. Благодаря этому большинство из нас отделалось лишь легкими ранениями, но ледяная вода оказалась гибельной для многих бойцов.

Достигнув спасительного леса, мы были мокрыми насквозь и стучали зубами от холода. Мы видели, как иваны запрыгивали в оставленные нами окопы. Тела наших товарищей лежали на дороге, и мы не смогли забрать их с собой. Вспоминая обо всем этом, я также невольно думаю о сражении при Лейтене, которое произошло в декабре 1757 года. Тогда армия Фридриха Великого, состоявшая из 34000 бойцов, вошла в Силезию, чтобы противостоять австрийским захватчикам. Численность австрийских войск в два раза превосходила численность армии Фридриха Великого. Но его бойцы победили. 188 лет спустя немцы вместе с добровольцами из западных и северных стран безуспешно пытались повторить этот подвиг, противостоя азиатскому вторжению, угрожавшему не только Силезии, но и всей Европе.

После отступления нам было приказано выдвигаться в Саару и занять там новые позиции. Войдя в эту деревню, мы обнаружили, что ее уже покинули все жители, за исключением двух старушек-сестер. Мы наткнулись на них, когда обшаривали дома в поисках хоть какой-нибудь еды. Они сидели у себя дома, обернувшись в шерстяные покрывала. Подобно многим, старушки не хотели покидать родной кров. У них оставался более чем достаточный запас еды, и они собирались встретить судьбу в домашних стенах, какой бы она ни была. Кроме них, единственными живыми существами, не покинувшими Саару, была старая корова, с мычанием бродившая вокруг деревни, и местные коты, встречавшие нас мурлыканьем и тершиеся об наши ботинки в надежде выманить что-нибудь съедобное. Они были такими же голодными, как и мы.

Местом нашей следующей остановки стал гарнизонный городок Дойч-Лисса. Там роты батальонов выстроились вместе на плацу перед комплексом казарм, чтобы получить новые приказы. В Дойч-Лиссе у нас оставалось совсем немного времени. Русские уже приближались к этому населенному пункту, их наступление шло очень стремительно. После построения мы успели лишь сменить свою униформу, которая все еще оставалась влажной. И русские танки с ревом поехали через плац. Вместе с пехотой вермахта мы сумели прицельным огнем задержать их продвижение. Но ненадолго. Наши оборонные меры уже не могли остановить их. И нам в очередной раз пришлось отступить на окраину города, а затем к реке Вейстриц.

Берега реки соединял каменный мост, который представлял собой единственную переправу через нее по направлению к Бреслау. Этот мост имел важное стратегическое значение, поскольку он выходил на главную дорогу к Бреслау. Русские должны были воспользоваться ею. Поэтому я получил приказ вместе с моей группой занять двухэтажный дом на южном берегу справа от моста.

Параллельно речному берегу стояло несколько домов. К каждому из них примыкали сады, разросшиеся до самой воды. Мы заняли позицию позади домов и начали окапываться всего в нескольких метрах от входа в подвал одного из них. Я приказал рыть траншеи шестерым бойцам, оставил нескольких солдат дежурить возле пулемета, а остальным поручил ознакомиться с продуктовым содержимым подвала. К нашей радости, он оказался полон консервов, заготовленных на зиму. Надо сказать, что в последние несколько недель мы пополняли свой скудный солдатский рацион именно за счет подобных домашних заготовок. Благодаря этому в нашем рационе периодически появлялось соленое мясо. Кроме того, мы собирали в садах фрукты. А иногда нам перепадали даже куриные яйца. В результате мы буквально пировали после предшествовавших голодных месяцев войны.

Между тем наши полевые инженеры заминировали мост, чтобы взорвать его, как только по нему пройдут последние немецкие части. Поскольку мы находились в непосредственной близости от моста, то перед взрывом мы укрылись в подвале. Когда прогремел взрыв, весь темный подвал вдруг озарился и в нем задрожал пол. Пламя свечей, освещавших наше убежище, затрепетало и едва не погасло. Мы задержали дыхание, услышав, как на дом обрушился град из обломков кирпичей и черепицы. Стекла со звоном разлетались на множество осколков. Подвал наполнился облаками пыли и резким запахом пороха. Смрад был столь сильным, что у нас перехватывало дыхание. Это приводило нас в ужас. Наши легкие были переполнены всей этой дрянью, и мы начали чихать, отхаркиваться. При этом мы терли глаза, в которые буквально въелась поднятая взрывом пыль.

Когда мы вышли из подвала, снаружи все выглядело так, будто по домам прошел ураган. Ни на одной из крыш не осталось черепицы. Вся она лежала внизу вместе с обломками кирпичей, осколками стекла и другим мусором. Значительная часть моста была разрушена. Огромные бетонные блоки рухнули в воду. Однако часть моста осталась цела, и мы знали, что русские этим воспользуются. Они были специалистами по подобным инженерным работам. И это не предвещало нам ничего хорошего. Вскоре наши опасения подтвердились. Русские начали восстанавливать мост в ту же ночь.

Правда, им пришлось работать под непрерывным огнем нашей пехоты. Советские полевые инженеры заплатили очень высокую цену за то, чтобы мост снова стал пригодным для использования. Но русские не считались с количеством смертей и упрямо продолжали работать. Многие из их полевых инженеров, пораженные пулями, с криками падали в темную воду реки Вейстриц. В результате у русских, несомненно, были огромные потери в личном составе. И в этом виноваты только они сами. Им следовало еще до начала инженерных работ оборудовать огневые точки, которые помешали бы нам столь свободно вести огонь по их полевым инженерам. А так нами простреливались все подступы к мосту.