Идрис Базоркин - Из тьмы веков

• Название: Из тьмы веков
• Автор: Идрис Базоркин
• Жанр: Историческая проза

Действие романа классика ингушской литературы Идриса Базоркина охватывает последнее десятилетие XIX — начало XX века. С большим знанием исторического материала рисует писатель тяжелую жизнь ингушей того времени, страдающих от безысходной нужды и произвола царских властей. На примере судеб героев своего романа он раскрывает во всей полноте историю Ингушетии.

С большим мастерством описаны особенности жизни и быта ингушей, что придает роману своеобразный национальный колорит.

---

Взяв под козырек, офицеры направились в сотни.

Ночь стала светлее. На дремлющий лес тихо ложился мягкий снег.

Ингушский полк пришел в соприкосновение с противником совсем неожиданно.

Железнодорожная станция, на которую он был направлен, считалась оставленной без боя. Но на рассвете разведка донесла, что станция забита австрийцами. Они окопались там и, видимо, не собираются уходить.

Из штаба дивизии последовал приказ: «Станцию взять!» Местность была холмистая. В лощинах держался туман. Две сотни спешились и вступили с противником в бой по обе стороны железнодорожного пути. Остальные, прикрываясь лесом, зашли австрийцам во фланг. И когда пешие сотни поднялись в атаку, кавалеристы с диким воем и гиканьем ударили по врагу.

Схватка была короткой. Австрийцы бежали, бросая оружие. Станция и большие трофеи достались полку почти без потерь.

Часа через два все было готово, чтобы с воинскими почестями предать земле первых убитых. Но Чаборз, подоспевший сюда из обоза, о чем-то поговорил с Бийсархо, муллой, и они втроем пошли к командиру полка и стали просить его исхлопотать вагон для отправки убитых домой. Они говорили, что это поднимет настроение всадников и их уважение к командиру.

Вечером, когда блеклое солнце зашло за лесистые холмы и от земли потянуло холодом, проводить своих товарищей на станцию собрались все, кому позволяла служба.

Паровоз стоял под парами. В конце состава были вагоны с трофеями и один — с убитыми. Сопровождали их раненые. В этот же вагон погрузили кое-какие вещи, добытые на станции для семей погибших. Груз никто не проверял, и под наблюдением Бийсархо Чаборзу ничего не стоило добавить к двенадцати покойникам еще два гроба. В одном из них были австрийские винтовки, в другом — патроны. Легко раненный в руку родич Чаборза знал, куда и кому отвезти этих «покойников» и что за них получить. Сам он должен был вернуться в полк через две недели. Поезд тронулся. Мулла молитвенно поднял руки. За ним подняли Чаборз, Бийсархо и все остальные. Пошел снег. Вагоны медленно уплывали в серую даль. Вот уже виден только последний… Наконец в снежной пороше исчез и он. Холод пробирался под бурки солдат, ложился на сердце…

Чаборз с облегчением вздохнул и, обращаясь к мулле и Бийсархо, прошептал:

— Пойдемте ко мне… Есть чем погреться… В такой день никому не грех… — А когда шли, подумал: «Когда же еще бой? Отослать бы еще пару гробов…» И вдруг, испугавшись собственной мысли, он почти вслух воскликнул: «Чур меня!..»

Калой и Орци последними покинули станцию. Шли они вместе, но каждый думал о своем.

«Сколько горя и слез повезли!.. А сколько могил встретилось уже в пути!.. Убитые в землю уходят, а горе остается…»

Мысли Калоя перебил Орци:

— Было убито двенадцать, а отправили четырнадцать гробов…

— Должно быть, двое скончались от ран, — откликнулся Калой. Орци оглянулся. Вокруг не было ни души. Он совсем приблизился к брату и сказал:

— В двух фобах Чаборз и Соси отправили домой… винтовки и патроны!..

Калой остановился.

— Что?

Орци повторил.

— А зачем?..

— Как зачем? — удивился Орци. — Продавать!.. Если сказать Байсагурову, — заторопился он, — их сейчас же арестуют и по проволоке скажут, чтоб задержали вагон! Сказать?

Калой тяжелым взглядом смотрел на брата, и счастье было того, что в наступившей мгле он не видел его глаз.

— Они собираются торговать награбленным. А ты чем? — наконец спросил он.

— Как чем? Я не собираюсь… — растерялся Орци.

— Будь это дома, я изодрал бы твою шкуру!.. — сказал Калой.

Орци невольно попятился.

— Наперед запомни: останусь один, но языкатого брата не потерплю!.. Калой пошел. Орци виновато шагал за ним.

— Соси не раз глумился надо мной, — сказал он через некоторое время, — вот я и подумал: не отомстить ли ему?..

— Язык — это бабское оружие! — откликнулся Калой. — А если тебе больше нечем мстить, юбку надень!..

Больше они не говорили. Только через некоторое время Орци, видимо, в ответ на какую-то свою мысль здорово стукнул себя по лбу кулаком.

В эту ночь взвод Бийсархо шел в пикеты. В такой снегопад нужна была особая осторожность, и корнет предупреждал своих людей. Всадники не верили в опасность. Кому придет на ум в метель на двор вылезать! Однако приказ есть приказ.

Орци с товарищем лежали в кустах, в стороне от поврежденной железной дороги. Снег огромными хлопьями валил без конца.

Они завернулись в бурки. И самым сильным их противником оказался сон. Он одолевал обоих.

В полночь на полотне показалась тень. Присмотревшись и не поняв, волк это или собака, всадники, однако, отметили, что животное, прислушиваясь и оглядываясь, бежало от кого-то со стороны противника. Это рассеяло сон, насторожило.

И снова время шло, и ничто не нарушало ночного покоя.

У Орци заныло в животе. «Надо же в такое время!» — с досадой подумал он и решил назло самому себе перетерпеть. Но резь усилилась, стало невмоготу. В конце концов ему все-таки пришлось подняться и пойти в разбитый домик путевого обходчика, в который они заходили, когда шли на пост.

Соблюдая осторожность, Орци тихонько добрался до дома. В нем по-прежнему все было мертво. Двери и окна сорваны взрывом. Однако здесь снег не слепил глаза и не дул ветер.

Через некоторое время Орци мог уже возвратиться на пост. Но ему так не хотелось снова вылезать на холод, что он решил покурить. Курить он начал недавно, курил плохо и тайно от Калоя. Табачный дым сам по себе не доставлял ему удовольствия, но зато было приятно иметь кисет, табак, угощать товарищей и самому угощаться.

Вот и сейчас он скрутил цигарку, сунул в рот и вспомнил: «А спичек-то нет!..»

В это время около дома послышались осторожные шаги. Кто-то обходил его, останавливаясь и, видимо, прислушиваясь. Постояв в дверях, человек вошел в сторожку.

Орци, уверенный в том, что это его напарник, обрадовался и негромко спросил:

— Спички с тобой?..

Но вместо ответа человек нелепо взмахнул руками и отскочил в сторону. В просвете окна Орци увидел австрийца. Страх, как кинжалом, пронзил всадника. Человек бросился к окну, споткнулся о кирпичи, схватился за подоконник. Орци подмял его под себя и прижал к полу. Тот не сопротивлялся, не двигался. Орци сорвал с него пояс с револьвером, сунул оружие себе за пазуху и связал руки. «Притворяется», — мелькнула у Орци мысль, и он также молниеносно замотал лицо пленного башлыком, ноги затянул поясом. Лишь после этого он подумал о том, что враги, наверно, уже прикололи или увели с собой его товарища… «И все из-за этого проклятого живота!..» Он вынул револьвер, ощупал его, взвел курок и выглянул в окно… Там никого не было видно. Тогда Орци, петляя и прячась за кустами, побежал на пост…

Товарищ лежал, ничего не подозревая. Орци увлек его за собой. Они побежали к дому. Пленный оставался на месте.

— Да не убит ли он? — воскликнул напарник Орци.

Он перевернул пленного на спину. Тот был жив, только тяжело дышал и таращил глаза.

Всадники развязали его и повели к себе.

Австриец едва волочил ноги.

В блиндаже при свете фонаря Орци увидел наконец свою жертву. Это был молоденький младший офицер, умиравший от страха. Взгляд его безумно блуждал по бородатым лицам горцев в косматых папахах, с огромными кинжалами на поясах. Видимо, он ждал какого-то ужасного конца.

Урядник послал за корнетом. Бийсархо пришел немедленно. Узнав о случившемся, он велел Орци и второму всаднику идти обратно на пост, а пленного направил в штаб полка.

Через час все пикеты отвели назад. Полк занял оборону. Были предупреждены и соседние части. Атака австро-венгров, намеченная на предрассветный час и рассчитанная на внезапность, была встречена дружными залпами и плотным пулеметным огнем. Понеся большие потери, противник отступил.

Орци получил вторую награду — крест. Неожиданно для самого себя он становился заметным человеком в полку.

Как-то Бийсархо узнал, что Орци прячет револьвер плененного офицера и потребовал отдать трофей. Орци согласился. Он только попросил разрешения поговорить с корнетом наедине, потому что у него-де есть «личный секрет», связанный с этим делом. Когда всадники покинули землянку, Орци приблизился к Бийсархо и зашептал:

— Я этот револьвер сам добыл, рискуя жизнью… Офицер не преподнес мне его. Я боролся! Но я отдам… Отдам… Только сначала хочу, чтобы вы с Чаборзом вернули в полк два гроба… — Орци улыбнулся. — Те два гроба…

Бийсархо близко видел улыбающиеся глаза Орци. Он готов был размозжить ему физиономию. Как смел этот хам так говорить с ним, с офицером! Но вместо этого он заставил себя усмехнуться.

— Ну и пройдоха же ты!..

— Мы все пройдохи! — засмеялся Орци. — А что делать? Я понимаю… деньги и мне и тебе нужны! Каждому нужны… Я этот револьвер хочу Чаборзу продать. А вот эту штуку не продам!.. Домой повезу!