Челси Ярбро - Служитель египетских богов

• Название: Служитель египетских богов
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12663-5

Египет начала XIX столетия…

Раскопки, ведущиеся в Долине царей, и связанные с ними открытия отнюдь не помогают постичь тайны далеких эпох, а, напротив, ставят перед исследователями все новые и новые загадки. И никому не ведомо, что есть человек, способный пролить свет на события, происходившие на этой земле несколько тысячелетий тому назад, — человек, который жил во времена фараонов и был свидетелем расцвета и падения Древнего Египта. Только ему, бессмертному графу Сен-Жермену, известна истина.

---

В лице Бондиле что-то дрогнуло.

— Похоже, я угадала.

— Я вовсе не… — заикнулся профессор.

Но Мадлен жестом остановила его.

— Так довершите начатое. Вперед. Ибо я скорее предпочту умереть под градом камней, чем сделаться вашей подстилкой. — Она шагнула вперед, оттолкнув шантажиста плечом, но тот поймал ее за руку. — Немедленно отпустите.

— За вами должок, — прорычал Бондиле и с неожиданной силой облапил Мадлен, пытаясь сорвать с нее платье.

В ней вспыхнул гнев, и, на миг лишившись благоразумия, она отшвырнула насильника от себя, а затем наградила хлесткой пощечиной. Тот, не устояв на ногах, повалился в стоявшее за ним кресло.

— Еще одно посягательство — и я вас убью. Запомните это накрепко, мэтр.

Бондиле встал, прижимая руку к щеке, в глазах его прыгала злоба.

— Нет, это я вас убью, дорогая. Вы либо ляжете под меня, либо умрете, — прошипел он, направляясь к двери, и только тут заметил, что на него немигающим взглядом смотрит Рида Омат. Лицо ее было белым как маска.

* * *

Письмо Эрая Гюрзэна, посланное из Фив братии монастыря Святого Понтия Пилата в Эдфу.

«Моим досточтимым наставникам и возлюбленным братьям шлю свои приветствия и благословения!

Я рад, что вы, хвала Господу, пересмотрели наконец свое отношение к мадам де Монталье, убедившись, что та не оказывает на меня никаких тлетворных влияний. Это весьма кстати, особенно в настоящее время, когда над мадам сгущаются тучи, имя которым черная клевета. Нашлись люди, утверждающие, что она занимается черной магией, и ей теперь грозит мусульманский суд, где нет адвокатов, способных ее защитить.

В связи с вышесказанным моей подопечной, возможно, придется искать убежище подальше от Фив, когда обвинения в ее адрес станут звучать все громче, а взятки уже не смогут убедить судью Нумаира закрывать на это глаза. Если такое случится, я прошу вашего позволения привезти мадам в монастырь, где она поживет до тех пор, пока не сможет благополучно выбраться из Египта.

Каково бы ни было ваше решение, хочу сообщить, что я уже отправил письмо Сен-Жермену с описанием возникших проблем, правда проку от этого мало, ведь оно до него не скоро дойдет. Мадам и сама регулярно сносится с Сен-Жерменом, но, вероятно, в своих сообщениях сильно преуменьшает грозящую ей опасность, ибо занимается делом, в которое влюблена, и отстать от него, безусловно, не хочет. Исследование памятников старины целиком поглощает ее. Она самолично скопировала более трех сотен древнеегипетских текстов и сняла около сотни оттисков с тех надписей, что имеют рельеф, а количество страниц в ее монографии уже перевалило за тысячу. Нельзя, чтобы, такой труд пропал втуне, хотя сама она полагает, что лишь прикоснулась к тайнам Египта и что сменится не одно поколение изыскателей, прежде чем они будут изведаны до конца. Коллеги, правда, посмеиваются над ней, утверждая, что уже лет через двадцать все местные древности попадут в каталоги. Я тоже не совсем убежден в ее правоте, но склонен согласиться, что область предстоящих исследований гораздо шире, чем видится нам сейчас.

Призываю вас вспомнить о нашем долге перед Сен-Жерменом, прежде чем прийти к какому-то выводу, но если вам невыносима сама мысль о присутствии женщины в монастырской общине, сразу же мне о том сообщите, чтобы я мог попытаться найти другой способ оберечь мадам де Монталье. Слуги, живущие у нее в доме, не ударят пальцем о палец в защиту своей госпожи; более того, боюсь, они первые же ее и сдадут мусульманским властям, если найдут это разумным. А коллеги мадам занимают не то положение, чтобы оказать ей сколько-нибудь весомую помощь. Это относится ко всем европейцам, находящимся в Фивах, хотя у меня сложилось мнение, что французы склонны сочувствовать своей соотечественнице менее всех остальных.

Ужасно найти такое двуличие в тех, кого числил друзьями. Мадам, надо признаться, сошлась покороче с одним немецким целителем, но тот не может укрыть ее у себя. Не только в связи с тем, что не является авторитетным свидетелем для суда, но и потому, что об их связи стало кое-кому известно, а значит, беглянку начнут первым делом искать именно у него. Что же касается нескольких египтян, знакомых с моей подопечной, то никто из них также не осмелится поддержать европейку, да еще обвиняемую в колдовстве.

Молю Господа наполнить состраданием ваши сердца, а головы — вышней мудростью. Если вы, исполняя его наказ, привечаете путников, изможденных скитаниями по пустыне, то не должны закрыть двери обители и перед Мадлен де Монталье.

С верою в милосердие,

Эрай Гюрзэн, монах».

ГЛАВА 5

К четырем дня клинышек тени принес облегчение: стена древнего храма была достаточно высока, чтобы позволить Мадлен работать с относительным комфортом, хотя жара продолжала ее донимать. Она критически оглядела эскиз, сравнивая рисунок с оригиналом. В целом шеренга богов с головами животных получилась неплохо, правда в мордочке кошечки обнаружился небольшой недочет; потом ей пришлось побранить себя за небрежное исполнение подноса с дарами. Услышав за спиной шаги, Мадлен даже не обернулась.

— Мадам, — убитым голосом обратился к ней Жан Марк Пэй. — Нам надо поговорить.

Мадлен бросила взгляд через плечо.

— Наверное, надо, — сказала она, заметив, что вид у него совершенно безумный, и обреченно закрыла альбом. — Итак, что случилось?

Жан Марк запустил пальцы в свою шевелюру, сбив на сторону ленту, которой подвязывал торчащие во все стороны кудри.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Думаю, с птички ибис, — резонно предложила Мадлен.

Жан Марк болезненно дернулся, и она отошла в тень, чтобы лучше видеть его лицо.

— Вы говорили, что видели это украшение на Риде Омат. Теперь я могу сказать то же самое. Осталось выяснить только одно: как оно ей досталось.

— Точно не знаю, — признался Жан Марк. — Я могу лишь предположить, что Бондиле продал птичку Омату. — Он нервно провел ладонью по барельефу и поморщился, ощутив шершавость стены.

— Я тоже так думаю, да и девушка не скрывает, что это отцовский подарок, — продолжила Мадлен, склонив голову набок. — Значит, мы вправе считать, что Бондиле продал фигурку нашему мусульманскому другу или поднес ему ее в качестве знака приязни. Возможно также, что Омат, прознав о находке, велел ее выкрасть. А может, кто-то по собственной воле украл эту птичку, и в результате цепочки перепродаж она оказалась у Риды.

— Но… разве можно дарить дочери что-то краденое? — От расстройства лицо молодого ученого стало почти уродливым. — Как Омат решился на это пойти?

— Очевидно, он полагает, что открытая демонстрация украшения ничем не компрометирует Бондиле. Этот араб очень хитер, и ссориться с европейцами не в его интересах. Итак, к чему мы пришли? Бондиле подарил ибиса? Или продал? Или птичка попала к Омату каким-то другим путем?

Вопросами этими Жан Марк задавался уже семь недель.

— Не знаю. Не хочу даже думать об этом.

— И все-таки думаете, терзая себя, — сочувственно проговорила Мадлен. — Это написано на вашем лице. — Она покачала головой. — И что же теперь? Что вы намерены делать?

Жан Марк сжал кулаки.

— Не знаю, что можно тут предпринять, — виновато ответил он. — Я… Я связан по рукам и ногам.

— Это еще слабо сказано, — согласилась Мадлен.

Вдали поднялись столбы пыли и закачались из стороны в сторону. Из пустыни впервые за день принесся порыв горячего ветра.

Жан Марк резко хлопнул себя по бедрам, опустился на желтый песок и замер, уткнув подбородок в колени.

— Я послал в университет обличительное письмо. Думал, это что-то изменит.

— Но ничего не переменилось, — сказала Мадлен. — Как вы наивны, Жан Марк.

Его вдруг прорвало.

— Я полагал, что они возмутятся и хотя бы отчитают нашего самодура. Я думал, их расстроит то, что он здесь творит. Я надеялся, что университет заинтересован в бесперебойном пополнении коллекции древностей, но в результате профессура ополчилась против меня, предупредив, что до поры до времени они закроют глаза на мою попытку разворошить их болото, однако, если я продолжу мутить воду, пощады мне не видать. Я вылечу из Египта в два счета, и путь в науку для меня будет закрыт.

— Что, вероятно, не поспособствует вашей женитьбе, — сказала Мадлен, устраиваясь рядом с Жаном Марком. Она подоткнула юбки вокруг ног, жалея, что ей нельзя носить шаровары.

— О, несомненно. Я так и не осмелился сообщить о последних событиях Онорин. Из боязни, что она будет вынуждена разорвать нашу помолвку. Раз уж ей не позволили выйти замуж за университетского лектора, то что скажут о том, кому отказали от места. — Жан Марк откинул голову и уставился в небо. — Если Бондиле пойдет против меня, мне точно придется уехать. Профессор сейчас в фаворе у местных властей. — Он нервно потер подбородок. — Песок.