Челси Ярбро - Служитель египетских богов

• Название: Служитель египетских богов
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12663-5

Египет начала XIX столетия…

Раскопки, ведущиеся в Долине царей, и связанные с ними открытия отнюдь не помогают постичь тайны далеких эпох, а, напротив, ставят перед исследователями все новые и новые загадки. И никому не ведомо, что есть человек, способный пролить свет на события, происходившие на этой земле несколько тысячелетий тому назад, — человек, который жил во времена фараонов и был свидетелем расцвета и падения Древнего Египта. Только ему, бессмертному графу Сен-Жермену, известна истина.

---

— Иначе и быть не может. Я ведь узнала вкус твоей крови. — Мадлен потерлась щекой о его грудь.

— Не имеет значения, — сказал Фальке, вынимая из ее волос последнюю шпильку и наблюдая за темно-каштановым ливнем, хлынувшим на женские плечи.

— Не имеет? — тихо переспросила Мадлен. Ее рука скользнула ему под рубашку и замерла там, перебирая курчавые завитки. — Тебя не волнует риск, на какой ты идешь? Или ты с ним смирился?

— Чем я рискую? Стать таким же, как ты? — Он усмехнулся. — Какая странная мысль.

— Это правда, — тихо произнесла она. — Я пробовала твою кровь четыре раза. Возможность отступить еще есть. Но два-три новых свидания все переменят. В твоем организме начнется необратимый процесс.

— Ты хочешь сказать, что я стану вампиром? — Фальке насмешливо покрутил головой. — Врачу такое вроде бы не пристало.

— Ты несносен. — Мадлен рассердилась и попыталась его отстранить.

— Не надо. — Он крепче обнял ее. — Сама посуди, может ли человек захотеть стать вампиром? Я хочу быть твоим возлюбленным, вот и все.

— Эти понятия связаны, Фальке, — печально сказала она. — Ты мне очень нужен, но только в том случае, если готов принять меня такой, какая я есть, целиком.

— А что, если я и в самом деле сказал бы тебе — уходи? Неужели ты бы ушла? — спросил он шутливо.

— Да, — твердо сказала она.

Ее тон поразил его.

— Но потом ты вернулась бы?

— Нет, — был ответ. — Разве что в качестве друга.

— Никуда я тебя не отпущу. И не надейся. — Фальке осторожно распустил шнуровку ее корсета, потом отшвырнул его в сторону. Ее тело пьянило, как опиум, изгоняющий боль и навевающий сладкие грезы. — Чего ты от меня хочешь, Мадлен? — Он поцеловал ее в волосы.

— Я хочу знать, что творится в тебе. Все остальное не важно.

Он погладил ее по лицу.

— Может быть, ты и готова расстаться со мной, но я не настолько великодушен.

Мадлен нахмурилась.

— Вовсе я не великодушна. Я говорю о необходимости. Кровь без любви для меня — это меньше, чем хлеб и вода для обыкновенных людей.

— Сложная у тебя жизнь, — усмехнулся Фальке. — Как-нибудь мы поговорим об этом подробнее, а сейчас давай помолчим. — Он требовательно и уже без тени недавней нежности поцеловал ее, потом подхватил на руки и опустился вместе с ней на ковер — прямо там, где стоял.

— Учти, разговор будет долгим, — выдохнула Мадлен, погружаясь спиной в мягкий ворс и впадая в сладкое состояние полубезумного забытья, где уже пребывал изнывающий от вожделения Фальке.

Прошла вечность, прежде чем он очнулся от томной дремы, сковывавшей все его тело. Мадлен сидела рядом, обхватив колени и опустив на них подбородок.

— Ты здесь?

— Что? — прошептала она.

Он помолчал.

— За то, что со мной было сейчас, я должен благодарить твою сущность?

— Наполовину — да, — ответила она, нежно поглаживая его руку.

— В таком случае любой, кто ее презирает, — глупец, — сказал Фальке, поворачиваясь на другой бок. Он вдруг осознал, что лежит на кровати. — Как я сюда попал?

— Я тебя перенесла, — улыбнулась Мадлен и, поймав его недоверчивый взгляд, пояснила: — Ночью я с легкостью могу поднимать тяжести, вдвое превышающие твой вес. Она засмеялась. — Я и днем управилась бы с тобой, хотя, конечно, солнечный свет нас несколько… изнуряет.

В нем шевельнулось любопытство.

— Почему это так?

— Не знаю, — вздохнула Мадлен. — Но все, пережившие свою смерть, в конце концов заводят обыкновение насыпать землю своей родины в подметки ботинок, в седла, в матрацы, под настилы карет и в подвалы домов, тем самым оберегая себя от вредных внешних воздействий.

— А если не делать этого? — спросил Фальке, когда она замолчала. Он провел пальцем по изгибу ее плеча. — Что будет тогда?

— Это зависит от многих вещей, — ответила Мадлен, отводя взгляд. — Во всяком случае, солнце нам не на пользу. — Она отбросила с лица волосы. — Если раздеть вампира и привязать к столбу в знойный день, он погибнет. Солнце его сожжет точно так же, как пламя костра сжигает несчастного, обвиненного в ереси. Впрочем, пламя для нас тоже смертельно. Жги меня — я умру, перебей хребет или отсеки голову — я умру, однако все остальное меня не пугает.

— А крест? — спросил озадаченно Фальке.

Мадлен тихо рассмеялась.

— А еще святая вода, и ангелы, и имя Господне. Я ведь родилась католичкой и ею и остаюсь, хотя церковь этого никогда не признает.

— Но вы ведь…

— Что — мы? — Она протянула руку и притронулась к его горлу в том месте, где виднелась засохшая капелька крови. — Нет, дорогой, дьявол нами не правит. — Взгляд ее потемнел и стал отрешенным. — Я знавала людей, поклонявшихся сатане, но они… они преследовали меня, а не привечали.

Фальке вгляделся в лицо возлюбленной.

— Мадлен, — тихо окликнул он, надеясь отвлечь ее от горестных воспоминаний.

Она тряхнула головой.

— Все в порядке. Это было давно.

Он облегченно вздохнул.

— Иди ко мне, я тебя поцелую.

Мадлен охотно прильнула к нему, но после поцелуя сказала:

— Уже слишком поздно, мне надо идти.

Фальке заулыбался.

— Ты можешь остаться. — Он целовал ее лоб, брови, глаза.

— Это было бы неразумно. О нас и так ходят слухи. Глупо лишний раз давать им пищу. — Она вновь отдалась его поцелуям, потом собрала волю в кулак: — Через час мусульман начнут скликать на молитву.

Он отпустил ее.

— Уходи.

— Ухожу, — засмеялась Мадлен, выскальзывая из постели. — Мне нужно одеться.

— Я помогу.

— Это не ускорит дела, — сказала она, искренне веселясь, но тут же стала серьезной: — Будь осторожен, Фальке. Мы оба — и ты, и я — идем сейчас по канату.

— Ты справишься, — сказал он.

— Ты думаешь? — рассеянно спросила Мадлен, затягивая шнуровку корсета.

— Безусловно. Иначе зачем бы ты притащилась в такую даль?

Она наклонилась, чтобы поцеловать его.

— То, зачем я сюда притащилась, я, кажется, только что получила.

* * *

Письмо Онорин Магазэн, посланное из Парижа Жану Марку Пэю в Фивы.

«Мой драгоценный Жан Марк! Как хорошо, что ты прислал мне свой портрет. Завтра я закажу в городе рамку и буду любоваться тобой, соблюдая, конечно, известную осторожность. Ты пишешь, что волосы у тебя совсем посветлели, а вокруг глаз появились морщинки и что лицо твое от загара стало совсем темным. Поскольку портрет эскизный, то ничего такого на нем не видать, но знаешь, Жан Марк, я ведь тоже переменилась. Надеюсь, морщин у меня не прибавилось, однако время берет свое, хотя я повсюду хожу с зонтиком и пользуюсь огуречным лосьоном.

Сейчас, кстати, и прически переменились. Настолько, что я, глядя в зеркало, едва себя узнаю. Тетушка Клеменс уверяет, что новый стиль мне чрезвычайно идет, но я пока к нему не привыкла и поэтому так не считаю.

Моя сестра наконец произвела на свет наследника, но мальчик не перестает нас всех волновать: он очень маленький и плаксивый и очень медленно развивается. За ним постоянно надо приглядывать — как днем, так и ночью. Отец вновь требует, чтобы я вышла замуж: ему не хочется связывать все свои чаяния с таким внуком. Соланж, правда, заявляет, что к концу года родит еще одного наследника, но кто может сказать, что из этого выйдет. Каждое утро я молюсь, чтобы, малыш поскорее окреп, ибо уже устала сносить упреки. Мой выбор сделан, но не ругай меня, если я выскажу сожаление, что тебя рядом нет, ведь именно сейчас отец может оказаться несговорчивее, чем прежде, раз Соланж не оправдывает его ожиданий.

Твое последнее письмо шло гораздо дольше обычного — почти пять месяцев. Я уже начала волноваться, особенно когда узнала, что между турками, русскими и французами постоянно вспыхивают конфликты, хотя все только и делают, что пытаются сохранить мир. Я даже навела справки, не велись ли военные действия там, где ты находишься, но меня заверили, что Египет не втянут в войну. Я испытала огромное облегчение. Умоляю, пиши мне почаще.

Жорж недавно на какое-то время покинул Париж: его дед в конце концов умер. Ты ведь знаешь, он был инвалидом, жил очень уединенно, а Жорж много лет вел все его дела. Я никогда не понимала, как старику удалось столь сильно разбогатеть; кажется, ему принесла первые капиталы торговля металлом. У меня плохая память на подобные вещи, но состояние нашего родича все росло и росло, а теперь, видимо, Жорж унаследует большую его часть. Он до сих пор не оправился от изумления и говорит, что ему предстоит поменять весь стиль жизни, чтобы, соответствовать своему новому положению. Разумеется, Жорж и раньше не нищенствовал, но вскоре он сделается единовластным обладателем баснословных финансовых средств. Я взялась помочь ему свыкнуться с новой ролью, ведь он всегда был так добр к нам обоим. Уверена, ты тоже рад за него, и потому позволила себе поздравить его и от тебя.