Челси Ярбро - Служитель египетских богов

• Название: Служитель египетских богов
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12663-5

Египет начала XIX столетия…

Раскопки, ведущиеся в Долине царей, и связанные с ними открытия отнюдь не помогают постичь тайны далеких эпох, а, напротив, ставят перед исследователями все новые и новые загадки. И никому не ведомо, что есть человек, способный пролить свет на события, происходившие на этой земле несколько тысячелетий тому назад, — человек, который жил во времена фараонов и был свидетелем расцвета и падения Древнего Египта. Только ему, бессмертному графу Сен-Жермену, известна истина.

---

— Забивать камнями, — повторила Мадлен, понимая, чем ей это грозит. Перелом позвоночника или пробитый череп способны оборвать ее жизнь точно так же, как и жизни обычных людей. — Понятно.

— Колдовство местные жители связывают с непривычными, не укладывающимися в их представления о мире вещами, — продолжал копт. — А в вашем поведении всего этого хоть отбавляй. Возможно, нам следует обсудить…

— Только не теперь, — перебила его Мадлен. — Я хочу осмотреть кобру. А потом я хочу сообщить о случившемся Бондиле — на тот случай, если провокация направлена против всех европейцев. Наверное, также стоит предупредить и англичан, и доктора Фальке.

— Кое-кому это может прийтись не по вкусу, — предостерег Гюрзэн. — Вашу активность сочтут подтверждением вашей вины и попытками вступить в сговор.

— Пусть так, — сказала Мадлен и решительно встала. — Ну, где же кобра? — нетерпеливо спросила она.

— Очевидно, дожидается вас, — обреченно вздохнул копт. — Сейчас покажу. Идемте.

* * *

Письмо профессора Рено Бенклэра, посланное из Парижа Жану Марку Пэю в Фивы.

«Уважаемый коллега! Получив ваше письмо от 10 января сего года, я, признаться, испытал немалое потрясение. Вы всегда казались мне молодым перспективным ученым, о чем заставляют забыть тон и характер письма. Заглазно обвинять в чем-то дурном руководителя своей экспедиции в любом случае не очень красиво, но, даже оставив за скобками этику отношений, я не могу не сомневаться в правдивости ваших слов. Вы утверждаете, что мэтр Бондиле бесстыдно присваивает себе результаты чужих, в том числе и ваших, трудов. Но где же тому доказательства? Ваши личные полевые заметки, простите, тут в счет не идут.

Вы также пишете, что профессор переправляет кое-какие древности состоятельным попечителям экспедиции. Это, конечно, прискорбно, но едва ли дает основания усомниться в его изыскательской честности. Традиция делать регулярные подношения в виде мелких, не представляющих научного интереса вещичек местным судьям и другим крупным чиновникам существует давно, и направлена она, между прочим, на то, чтобы вы без помех могли заниматься своей работой. Подозревать профессора Бондиле в продаже ценных находок с целью личного обогащения просто нелепо. Он видный исследователь Египта и уважаемый в академических кругах человек. Станет ли такой человек ради сомнительных благ рисковать столь замечательной репутацией? Нам представляется — нет.

Мы обсудили ваше письмо и решили пока что оставить его без последствий. Поскольку это ваша первая экспедиция, можно предположить, что трудности полевой жизни несколько повлияли на ваше душевное состояние. Это простительно для молодых и мало что повидавших в своей жизни людей. Однако если от вас придет еще одно голословное обличительное послание, мы будем вынуждены немедленно отозвать вас во Францию с опубликованием резонов, заставивших нас принять такое решение, что, несомненно, отразится на вашей карьере. Уверен, по зрелом размышлении вы согласитесь с нашими выводами и изберете единственно правильный для столь щекотливой ситуации путь. С другой стороны, если в наш адрес придут подобные жалобы от других пребывающих в Фивах ученых, мы вновь вернемся к вашему заявлению и решим, что нам следует предпринять.

От себя же добавлю, что за последние три года мы не раз отчисляли солидные средства в пользу судьи Нумаира, который заверил нас, что работа экспедиции будет беспрепятственно продолжаться, пока не иссякнет текущий в его карман финансовый ручеек. Как ни крути, подобная практика характерна для всего восточного мира. Кому бы мы ни делали эти выплаты — мусульманам в Египте или мандаринам в Китае, они входят в цену познания, и надо к ним относиться именно так.

Короче, коллега, подчеркиваю еще раз, мы не намерены раздувать это дело, но все-таки нам придется переговорить в частном порядке с Клодом Мишелем Ивером, на которого вы ссылаетесь, чтобы выяснить, сталкивался ли он с перечисленными вами нарушениями, когда занимался раскопками, или нет. Если нет, мы забудем о вашем проступке, оставив его суду вашей совести. Если да, нам придется с большой неохотой обратиться к самому профессору Бондиле и попросить его дать объяснения. Это либо положит конец вашей экспедиционной работе, либо послужит прискорбным уроком всем нам.

Не могу даже высказать, как меня угнетает вся эта история. Надеюсь, она быстро и безболезненно завершится с минимальными неудобствами для всех, кто имеет к ней отношение.

Искренне ваш,

профессор Рено Бенклэр. 28 февраля 1828 года, Париж».

ГЛАВА 3

Лицо Фальке расплылось в знакомой, преображающей весь его облик улыбке. Он распахнул боковую калитку и с глубоким поклоном пропустил гостью в сад.

— Еще одна порция древних отваров? — Врач указал на корзинку и, не дожидаясь ответа, крепко обнял Мадлен.

Та, когда у нее появилась возможность дышать, рассмеялась.

— В какой-то степени, да. — Она с сожалением повернулась, размыкая кольцо его рук. — Во всяком случае, секрет их изготовления восходит к временам фараонов. Это вот средство заживляет ссадины и царапины, а то, что рядом, унимает сыпь, вызванную укусами насекомых. Раствором из третьей бутылки можно лечить распухшие десны, в четвертой содержится бальзам, применяемый при ожогах, но им нельзя натирать вокруг глаз. — Мадлен протянула корзинку Фальке. На ней было кисейное, расшитое золотом платье, высокий, отделанный жемчугом ворот которого облегала кружевная косынка.

— И все это приготовлено по рецептам, найденным в недавно обнаруженном храме? — спросил Фальке, предвидя ответ. В последние полгода Мадлен сумела его убедить, что маленький храм служил некогда лазаретом, хотя коллеги посмеивались над ней. — Когда наконец ты ознакомишь меня с ними? — наверное, раз в двадцатый спросил он.

Мадлен тяжело вздохнула.

— Почему ты все время на этом настаиваешь?

— Потому что лишь наблюдаю, как идет процесс исцеления, никак не участвуя в нем. — Фальке повертел в руках одну из бутылок. — Что входит в этот бальзам?

Мадлен снова вздохнула.

— Очень многое.

Он легонько встряхнул корзинку.

— Пойми, я чрезвычайно благодарен тебе. Говорю это совершенно серьезно, Мадлен. Все, что ты сюда носишь, облегчает страдания многим, но я хочу знать, как это происходит и почему. Разве это не ясно?

— Я вполне тебя понимаю, — кивнула Мадлен, решив, что пришла пора потихоньку сдавать позиции, хотя не очень-то понимала, как отнесется к этому Сен-Жермен. — Так и быть. Я сделаю что смогу и предоставлю тебе кое-какие рецепты, но помни… это очень древние средства. Понадобится время для их досконального изучения.

— Я терпелив.

— Пропорции, указанные в текстах… не всегда точны.

— Тем не менее эти лекарства действенны, — сказал Фальке и, поскольку они подошли к дому, распахнул дверь, ведущую в ту его часть, где он обитал. — Я скучал по тебе, Мадлен.

Она только кивнула.

— Пойми, я не всегда с уверенностью могу утверждать, что правильно понимаю древние письмена. Слишком уж в них все зыбко и неоднозначно.

Он улыбнулся.

— Прости, дорогая. У тебя куча забот, а тут еще я. И все же мне радостно видеть, как ты подходишь к проблеме. Ты ведь не просто пытаешься заставить прошлое заговорить — ты хочешь найти в нем то, что пригодилось бы нам. Скажи, разве ты врач? Нет. Но ты мне помогаешь. А другие суют руки в брюки и воротят носы. Они бегут ко мне с чирьями, а потом обо мне забывают. Они говорят, что интересуются прошлым, а сами считают, что в жизни древних народов не было никаких значимых достижений. — Фальке остановился и посмотрел на Мадлен. — Я часто перечитываю «Годы странствий Вильгельма Мейстера». Лично для меня эти странствия начались лет десять назад. Я восхищаюсь Гёте. Думаю, у меня самого не нашлось бы отваги уйти из уютного отчего дома. Он дал мне напутствие и, если хочешь, толчок.

Мадлен не рассмеялась лишь из боязни обидеть оратора, однако заметила:

— Но твой обожаемый Гёте преспокойно сидит сейчас дома.

— Он занят серьезной работой, — без тени иронии откликнулся Фальке. — Здесь, в пустыне, он бы понапрасну растратил себя. Его ум — величайшее из сокровищ, так и не познанное никем до конца.

— А ты, значит, не занят серьезной работой? — спросила Мадлен и поспешно продолжила, не давая Фальке заговорить: — Не могу выразить, как я благодарна судьбе за нашу встречу, и все же я предпочла бы, чтобы ты избрал для своей практики не египетскую, а, допустим, баварскую глушь. Неужели на родине для тебя не хватило бы дела? Неужели ты не сумел бы внести свой вклад в медицину, не подвергаясь при этом смертельному риску?

— Женская логика, — отмахнулся возбужденный дискуссией эскулап. — Как бы я изучал болезни этого края, оставаясь в Германии, а? — Он рассмеялся, распахивая перед спутницей еще одну дверь.