Алексей Доронин - Сорок дней спустя

• Название: Сорок дней спустя
• Автор: Алексей Доронин
• Жанр: Научная Фантастика

Книга охватывает период с 40 дней до 10 месяцев просле войны. Версия от 24/05/2010

---

- Делать нечего? - возмутился Борис. - Трупак, наверно, свежий, и все. Ты как хочешь, а я туда не попрусь.

- Тогда тащи тушки к подъезду и грузи на пару больших санок. Найдешь по домам. И кровь спусти, не забудь. Я быстро.

Быстрым шагом он двинулся через двор в сторону гаражей.

Караваев подошел к трансформаторной будке как раз в тот момент, когда дверь начала открываться. Но он заметил это слишком поздно, потому что как раз повернул голову в сторону укутанных снегом кустов, опасаясь недобитых собак.

Сначала он увидел руку - красную варежку и рукав потрепанного пуховика, а потом встретился взглядом с ней. Увидел в темных глазах страх и ярость загнанного в угол зверька.

Они оба вскрикнули.

Только теперь он заметил, что в другой руке у нее что-то зажато. Но не оружие. Стеклянная аптечная банка, до половины наполненная непрозрачной жидкостью. Его спасла реакция. Он перехватил кисть девушки в тот момент, когда она уже снимала крышку, и осторожно отвел ее руку в сторону. Отнял и поставил банку на пол, вне пределов досягаемости. Он был готов спорить на миллион долларов, что это не компот, а сильная кислота. Скорее всего, серная. Найти ее можно не только в школьном кабинете химии, но и в любой котельной - ей чистят котлы. Мало кому придет в голову использовать ее как оружие самозащиты, но убить с помощью нее можно.

- А ну спокойно. Спокойно…

То ли подействовали его слова, то ли она просто смирилась с неизбежным. Только теперь, крепко держа незнакомку за обе руки, он получил возможность рассмотреть ее получше. Выше среднего роста, стройная, худенькая… нет, подумал Караваев, это от истощения, а сложена она хорошо. Но блокадной худобы, как у многих, не заметно. Значит, ела хотя бы через день. Чуть бледное лицо с заострившимися чертами, в которых угадывалась былая плавность, обрамляли длинные спутанные волосы; темно-русые, почти черные, они выбивались из-под шапки.

Она была симпатичной. Объективно, не только по его стандартам. Раз это было видно даже сейчас, раньше она явно была из тех, кто выделяется в толпе и заставляет мужчин оборачиваться. Уж у кого, а у него глаз был наметанный. Ее не портили ни обветренная кожа, ни свежие кровоподтеки и царапины на лице, ни темные круги под глазами. Все вместе это напоминало своеобразный готический макияж. Он подумал о том, как она будет выглядеть без этих тряпок, в которые, как и во все наверху, намертво въедалась пропитавшая снег сажа.

- Откуда ж ты взялась? - задал он первый вопрос, обретя дар речи. Еле сдержался и не добавил "чудо".

Она промолчала, будто не услышала вопроса.

- А… Ты, наверно, не разговариваешь с незнакомцами. Ладно, меня зовут Антон. Вот теперь, когда я для тебя больше не чужой, мы можем поговорить?

Она ничего не сказала, но по лицу и глазам он понял, что был услышан.

- Где-то я тебя видел, - продолжал Антон. - Не припоминаешь? Может, на какой-нибудь дискотеке? Или, чем черт не шутит, по телевизору? Ты мне кого-то напоминаешь.

На секунду ему показалось, что ее губы тронула усмешка.

- Это вряд ли, - чуть слышно проговорила она.

Один из его товарищей раньше работал спасателем. Из тех, что выезжают освобождать детей, застрявших между прутьями кроватки, и спасать самоубийц, висящих на руках под балконом. Он рассказывал, что человека в состоянии шока выводят из него, втягивая в такую ни к чему не обязывающую беседу. Можно еще матом обложить, но в этой ситуации такой вариант не подходил.

- Так как тебя зовут?

- Настя.

Антону показалось, что приятнее этого голоса он не слышал. В прежней жизни он укладывал женщин штабелями, да и в Убежище, где была демографическая диспропорция не в пользу слабого пола, у него было три подружки. В любовь с первого взгляда он не верил, но было в ней что-то такое, что заставляло взглянуть во второй. И в третий. Наверно, не надо было встречаться с ней глазами. Он просто хотел проверить, как она, и вот пропал. Возможно, на всю жизнь.

Они шли мимо гаражей обратно к дому, где ждал Мельниченко. Ему не пришлось тащить ее за собой: Девушка следовала за ним, не отставая ни на шаг. Лучший признак того, что, несмотря на шок, с головой у нее было все в порядке: собаки могли еще быть поблизости.

- Так откуда ты, если не секрет, будешь? - повторил он.

- Из метро, - неожиданно ответила то ли девочка, то ли виденье.

- А раньше?

- Не было никакого раньше.

- Прости, - он вздохнул. - Мог бы догадаться. Мы все через это прошли. Но ты больше не будешь одна, поверь мне.

К их приходу Борис уже уложил добычу на санки. Когда он увидел, что товарищ возвращается не один, у него чуть не отвисла челюсть.

Увы, больше они из нее ни слова не вытянули. Может, ее смущал Мельниченко, улыбавшийся и ощупывавший ее фигуру сальным взглядом. Вопросы "Как ты выжила?", "Чем ты питалась?" остались без ответа. Только на "Хочешь поесть?" последовал быстрый кивок.

Пятью минутами больше, пятью меньше - теперь это роли не играло. За эту груду мяса им многое спишут. Можно было зайти в подъезд и передохнуть - у нее непонятно в чем душа держалась, того и гляди в снег упадет. Сколько же она просидела в этой будке? Когда они сели на лестнице, Карабас открыл ножом одну из банок тушенки и протянул ей. Девушка приняла угощение, неожиданно достала из кармана ложку и начала чинно поглощать пищу. Оба приятеля не сдержали усмешек.

Валенки на ногах - это правильно, а вот ее китайская куртка показалась Караваеву неудовлетворительной, и он решил подобрать ей что-нибудь потеплее. Пока она ела, он принес из одной из квартир короткую шубу из нутрии. Большеразмерная, можно накинуть хоть поверх. Непрактично, но тепло.

Кто она такая? Откуда взялась на его голову? Остальное в ее судьбе пришлось домысливать. До ближайшей станции метро - Первомайской на одноименной линии, отделку которой закончили всего год назад - было три километра. Две недели назад туда заходили разведчики, и насколько знал Караваев, никого там не обнаружили. Наверно, она пришла по тоннелям с севера. В то, что она могла выжить одна, слабо верилось. Даже когда не было жутких морозов, протянуть больше пары суток на улицах одному было нереально, тем более девчонке.

- Может, от "рыбаков"? - предположил Мельниченко, продолжая плотоядно разглядывать новую знакомую.

- Леший знает, - пожал плечами Караваев, поймав себя на том, что ему хочется заехать ему в дыню. - Вряд ли. Они бы своего не упустили. Тем более такую.

Последнюю фразу он произнес вполголоса.

В этот момент чей-то еще голос вмешался в их разговор. Проснулась рация - знак того, что магнитная буря если не закончилась, то пошла на убыль. Наконец, отдельные слова сложились во фразу:

- "Одуванчик", такого-растакого, вы там сдохли, что ли?

Всю дорогу до наблюдательного пункта одна мысль жужжала у Антона в голове, как пойманный в кулак шершень. Он понятия не имел, что делать с этой девкой. Дозорным Убежища случалось встречать людей во время патрулирования, но никого они еще не брали с собой.

"Ладно, приведем, а там видно будет, - решил Караваев. - Поди, не прогонят".

Запрет на пропуск посторонних и строжайшая тайна местонахождения имели смысл, когда вокруг бродили толпы людей. Теперь их нет. А от одной голодной сиротки Убежище не обеднеет.

Люди в Академгородке были - несколько тысяч, - но все они покинули построенные еще при Хруще щелястые панели и перебрались в дома частного сектора. Меньшая часть никуда не уходила из города, другие успели побывать в лагерях беженцев и деревнях и вернулись назад, поняв, что там их никто не ждет, и шансов выжить еще меньше.

Ближе всего к Убежищу селились те, кого обитатели последнего называли "рыбаками". Люди из бункера не встречались с ними, установив только односторонний визуальный контакт. В хорошую погоду, то есть когда с неба не падает пепел, с наблюдательного пункта можно разглядеть, как у самой новой береговой линии мелькают огоньки. Сами Хомяк с Карабасом их не видели, но парни за три смены до них, рассказывали, что видели, как пять мужиков, закутанных по самые глаза как чукчи, тащили сани с чем-то тяжелым, на манер оленьей упряжки.

Судя по тому, что они обжили несколько домов, их было немало: человек пятьдесят.

Дня четыре назад, оттуда стали доноситься один за другим ружейные выстрелы, потом долго и упорно застрочили два автомата под аккомпанемент сухого треска винтовок. Огоньки после того случая не исчезли; напрашивался вывод, что "рыбаками" атака неизвестных была отбита. Хотя не исключено и обратное: то, что хозяева зданий после боя поменялись.

Больше о соседях не было известно ничего, а они ни о каком Убежище скорее всего не догадывались.

Уже на пятый день, когда паника чуть улеглась, гладь разлившейся после разрушения плотины Оби покрылась лодками - самые умные уцелевшие выходили на реку кто на чем мог, чтоб пополнить рацион белком. Некоторые не брезговали собирать даже плававшую кверху брюхом рыбу, соревнуясь с воронами и чайками. Вниз и вверх по течению гремели взрывы толовых шашек, добивая ту, что не всплыла после ядерного удара. Сети, бредни - все пошло в ход; пока не стал лед, ловили даже раков, которые уже успели попробовать смытых в реку мертвецов.