Роджер Желязны - Вариант единорога

• Название: Вариант единорога
• Автор: Роджер Желязны
• Жанр: Фэнтези

---

Это был список приглашенных лиц.

От ковра поднималась тонкая струйка дыма. Машинально он поднял ногу и наступил на тлеющий окурок. Он вчитывался в афишу.

«Выставка работ Питера Хелзи, организованная миссис Хелзи в ознаменование двух самых счастливых месяцев в ее жизни. Открыто – с часу до двух дня. Пятница, суббота, воскресенье».

Он переходил от ниши к нише, глазами как бы заново создавая все работы, когда-либо сделанные его руками. Вот его акварели. Его опыты в духе кубизма. Его портреты. Она разыскала и либо скупила, либо взяла под залог все эти картины.

Портрет Миньон.

Он смотрел на ее улыбку и волосы, темные, как кресло, в котором она сидела; на зеленый твидовый костюм; на серебряную брошь, которая могла бы прикрывать бриллианты…

– … – сказала она.

Она ничего не сказала.

Она была мертва.

А напротив нее, уставясь прямо в ее улыбку, с бородой цвета крови и куском хлеба в руке, среди просветленных лиц апостолов, сидящих вокруг, и с кованым серебряным

нимбом над головой улыбался я.

– Поздравляю. Чек очень скоро придет по почте.

– Где мой шпатель?

– Ну вот еще! Ты ведь не собираешься повторить поступок Дориана Грея.

– Острое. Дайте мне что-то острое!

– Ну зачем же так? Ты создал меня таким, какой я есть. Ты мог бы так же легко использовать этот пигмент и для создания другого портрета. Его, например, или его. Но тебя вдохновлял я. Я! Мы черпали жизненные силы друг у друга, мы черпали их из твоего отчаяния. Разве мы не шедевр?

– Нет! – закричал он, снова закрывая лицо. – Нет!

– Прими эти таблетки и ложись в постель.

– Нет!

– Да.

– Она хотела видеть меня великим. Она старалась приобрести все это для меня. Но она хотела видеть меня великим.

– Конечно. Она любила тебя.

– Я не знал этого. Я убил ее…

– Разве не так поступают все мужчины? Вспомни Уайльда.

– Заткнись! Не смотри на меня!

– Не могу. Я – это ты.

– Я убью тебя.

– Тебе придется трудновато.

– Ты погубил меня!

– Ха! А кто столкнул ее вниз?

– Уходи! Пожалуйста!

– А как же моя выставка?

– Пожалуйста.

– Спокойной ночи, Питер Хелзи.

И я наблюдал за ним – за тенью среди теней. Он не шатался.

Он двигался как робот, как лунатик. Уверенно. Точно. Осмысленно.

Миновало десять часов, и взошло солнце. Теперь я скоро услышу их шаги в холле. Именитые, великие мира сего: Беренсоны, Дювены… Они задержатся за дверью. Осторожно постучат. И через какое-то время попробуют войти.

Они уже идут.

Они будут созерцать эти глаза – сухие глаза, окна души, погрязшей в грехе…

Они задержались за дверью.

Они увидят линии вины, стыда, ужаса и раскаяния – сходящиеся у этих властно притягивающих глаз…

Стук в дверь.

Но они обращены к свету, эти глаза, – они не дрогнут. Они будут смотреть прямо, не мигая!

Дверная ручка осторожно поворачивается.

– Входите, господа, входите! Великое искусство ожидает вас! Смотрите на корчащуюся душу – на нимб, выкованный из пунктов страхового договора, из гордости – смотрите на преданного предателя! Входите! Смотрите на мой шедевр, господа, – вон он висит на стене.

И наши зубы, навсегда замерзшие в полуоскале.

Желязны Роджер Порог пророка

Роджер ЖЕЛЯЗНЫ

ПОРОГ ПРОРОКА

В день, когда Бруклинский мост упал в Восточную реку, тень Харта Крейна появилась на берегу и обратилась к одному из стоявших там людей.

– Почему вы это сделали? – спросил он.

– Он был, как бельмо в глазу, – несколько удивленно ответил человек в защитных очках, отключая свое антигравитационное устройство. – Никакой пользы. Сам бы упал через пару лет.

– А как же люди теперь будут переправляться через реку?

Человек внимательно посмотрел на кирпично-красное лицо собеседника, на его густые волосы, в которых запутались ленточки водорослей… Он нажал кнопку на поясе и поднялся над землей.

– Так же, как и всегда, – отрезал он. – Индивидуальные летательные аппараты или машины.

Крейн тоже взмыл в воздух и поплыл рядом. Медленно движущиеся машины пересекали небо у них над головами. Люди, все в сером, парили невысоко над землей. До самого горизонта открывался вид, напоминающий зубья огромной расчески: ряд за рядом темные здания выстроились в самом низу; там и сям торчали антенны, словно застрявшие в зубьях волосы; ни травы, ни голой земли не было видно. Его спутник был таким же серым, как и город под ними.

– Где краски? Нью-Йорк всегда был красочным городом.

– Вы какой-то отсталый, вот что. Разве это жуткое небо не режет вам глаза? Он посмотрел вверх.

– Оно всегда было таким голубым.

– Когда Совет примет резолюцию. Контроль Погоды сделает его гораздо более удобным для созерцания.

– Что вы имеете в виду?

– Туманообразующие устройства. Мы устраним блеск и цвет.

– Отнимете у неба голубизну?

– Совершенно верно.

Крейн оглянулся назад на грязноватую змею Восточной реки.

– А как насчет моста? Разве обломки не будут мешать кораблям?

– Кораблям? Откуда вы вылезли?. Последний корабль был демонтирован двести лет назад – после того, как люди решили, что не стоит платить за водную прогулку до острова Стейтен, когда можно слетать туда бесплатно – и гораздо быстрее.

– А мост вы оставите там, куда он упал?

– Время и река об этом позаботятся, – засмеялся человек. – А что? Он вам нужен?

– Я заберу его, если больше никто не претендует. – Валяйте. Он принадлежит любому, кто попробует утащить его. Этот хлам недорого стоит.

Серый человек внимательно посмотрел на собеседника, парящего бок о бок с ним.

– У вас должен быть ужасно компактный летательный аппарат. Я все пытаюсь сообразить, где вы его носите.

– Продолжайте соображать.

– .. И эта одежда, и то, как вы разговариваете. Откуда вы?

– Я долго путешествовал.

– О.., на отдаленных планетах. Бывали раньше на Земле?

– Не в этом мире.

– Что ж, желаю все хорошенько осмотреть. Поездка стоящая. Крейн кивнул.

***

– Один человек написал поэму про этот мост, – он кивнул в сторону моста.

– Даже не верится. А что, на отдаленных планетах еще читают поэзию?

– Хотелось бы думать. А здесь уже не осталось поэтов?

– Зачем они? Метафора – ужасно несовершенный способ описания. Приятно думать, что большинство людей уже миновали в своем развитии стадию, когда все на свете казалось подобным чему-то другому. Предмет есть то, чем он является. Зачем усложнять? Жизнь – это математика.

– Хорошее рассуждение. Но как насчет темных мест, где нет математики? Нерешенных человеческих уравнений?.. Серый человек заморгал.

– Не говорите о смерти и безумии! Мы их непременно победим! – он сжал кулак. – Вас что, не учили вежливости на отдаленных планетах? Есть вещи, которых неприлично касаться в беседе.

– Но как вы с ними разбираетесь? Серый человек посмотрел вниз, на серую землю.

– Мы проливаем свет на все темные места во Вселенной – вот новая поэзия! Рано или поздно все будет объяснено. Каждый природный феномен мы покоряем силой разума.

– А можете вы объяснить вот это? – спросил Крейн, схватив собеседника за запястье. Он прижал вырывающуюся руку к своей груди.

Лицо человека исказилось.

– У вас нет сердцебиения!

– Вот и все, – сказал Крейн, – что может по этому высказать наука.

И он исчез.

Человек изменил курс полета. Он спешил прямиком в Институт Умственного Здоровья.

***

– Приветствую вас, мистер.

Старик вынул трубку изо рта и кивнул.

– Здрасьте.

Крейн оперся о перила крыльца.

– Я вижу, у вас здесь травка да пара деревьев, – он оглядел неопрятный газон и два клена, охранявших извилистый спуск к реке.

– Ага, – старикан почесал нос чубуком. – Как-то привязался вот к ним. В городе ничего такого не увидишь. Потому сюда и перебрался.

– Воздух здесь вроде почище будет.

– Ага. И небо они здесь не затуманят, далековато.

– Это верно. Мне приходилось раньше бывать в этих местах. Река здесь хорошо течет.

– Да, неплохо.

Старик разглядывал его с любопытством.

– Чудно ты как-то вырядился, парень. Откуда будешь?

– Из отдаленных миров.

– А, ну да. Бывал там пару раз. Смотреть там особенно нечего.

Крейн пожал плечами.

– У каждого места своя красота, я так думаю.

– Пожалуй, что так, – согласился старик.

– Послушай-ка, – начал Крейн. – Я здесь не случайно остановился. Хотел найти кого-нибудь постарше, кто, еще не забыл, как раньше все жили.

– Я могу припомнить, что было лет сто сорок – сто пятьдесят назад…

– Хорошо. Хочу предложить тебе сделку. Старые глаза сощурились за старыми очками.

– Какую-такую сделку?

– Хочешь купить бруклинский мост?

– Хах! Хах! Хах! – старик затрясся, хлопая себя по бедрам. Слезы побежали у него по щекам. – Лет сто ничего подобного не слыхал! Ну ты и комик, сынок!