Николай Скоморохов - Резерв высоты

• Название: Резерв высоты
• Автор: Николай Скоморохов
• Издательство: ЛИМБ
• Жанр: О войне
• Год: 1994

Аннотация издательства: Автор, известный советский ас, маршал авиации, заслуженный военный летчик СССР, доктор военных наук, профессор. Его перу принадлежат несколько произведений: «Боем живет истребитель», «Служение Отчизне», «Резерв высоты», «Предел риска» и другие.

В романе «Резерв высоты», главы из которого мы начинаем печатать, просматриваются три сюжетные линии. Единым замыслом связаны русский резидент Альберт, внедренный в логово потенциального врага еще в начале XX века и выполняющий со своими помощниками (ближайшим другом Аптекарем, офицером СС Эберлейном, советской разведчицей Ниной Фроловой) задания советской военной разведки; летчики Батайской авиационной школы, сражающиеся с гитлеровцами в опаленном небе войны; студентки Ростовского университета, добровольно ушедшие на фронт и вместе с летчиками участвовавшие в борьбе с врагом.

В воздушных сражениях с немецкими летчиками и лабиринтах тайного фронта, в экстремальных ситуациях проявляются лучшие человеческие качества героев романа: мужество, стойкость, несгибаемая воля, взаимная выручка, высокая нравственность, беззаветная любовь к Родине. Произведение привлекает своей правдивостью и помогает читателю проникнуть в глубины русского характера. Во втором романе «Предел риска» автор продолжает повествование и заканчивает трилогию романом «Вектор напряженности».

---

Прежде чем приехать сюда, в школу, Дмитрий. Федорович долго говорил с человеком, которому была подчинена вся эта служба. Выслушав Дмитрия Федоровича, он сказал:

— Люди с таким уровнем подготовки, как у вашей дочери, здесь у нас нужны не меньше, чем в тылу врага, и я с удовольствием оставлю ее в своем управлении.

Поблагодарив генерала, Дмитрий Федорович поехал к Нине и сейчас старался поймать удобный момент, чтобы поговорить с ней. Он волновался, и это не ускользнуло от ее внимания.

Нина любила отца, пожалуй, больше, чем мать, хотя всегда утверждала, что любит обоих одинаково. С отцом ей было уютнее, он был мягче, и не то чтобы он ее баловал, он просто лучше ее понимал. Он много говорил с нею, развивая в ней самостоятельность суждений. Нина всегда помнила его фразу, ставшую для нее напутствием: «Доченька, шагай по жизни смелей». Советы его были ненавязчивы, но заставляли думать. Обычно он говорил:

— Ты можешь поступать как хочешь, но было бы лучше… — и высказывал свое мнение.

Мать в их дискуссии не вступала, она лишь говорила четко, что, когда, где и как нужно сделать. Она не тратила времени на убеждения и всегда подчеркивала, что, если она говорит, значит, так надо, если она молчит делай, как считаешь нужным. С детства Нина хорошо знала, как горячо и преданно любил Надежду Петровну отец, понимала, как тяжело ему сейчас.

Но Фролов не позволял себе расслабиться. Ему нужно было решить то главное, из-за чего он приехал в школу. Но как же все-таки приступить к делу? И он начал издалека.

— Ну, рассказывай, дочь, как у тебя идет учеба?

— По многим дисциплинам хорошо, папа, только по одной пока неважно, хотя мой преподаватель убежден, то я справлюсь и с этим, — ответила Нина.

— С чем же?

— Понимаешь, оказывается, мои глаза выдают мои чувства и мысли. Он, словно гипнотизер или маг, сразу определяет, о чем я думаю в данный момент…

Дмитрий Федорович ухватился за это ее признание и начал рассуждать, сгущая краски:

— Доченька, это очень плохо. Ведь тебе придется работать в окружении врагов, ты будешь вся на виду…

— Преподаватель тоже так говорит, — перебила отца Нина. — Правда, на последнем занятии он похвалил меня и сказал, что скоро мне поручат очень ответственное задание. А это именно то, чего я хочу, папа!

Слова дочери сразили Дмитрия Федоровича. Он слишком хорошо знал ее и понимал: если Нина поставила перед собой какую-то цель, то приложит все силы, чтобы достичь ее. Он сам воспитывал в ней эту черту характера.

Фролов решил пойти в открытую:

— Нина, зачем тебе лететь в тыл врага? Можно сражаться с фашистами и по эту сторону фронта.

— Что ты говоришь, папа? Получится, что я струсила.

— Ну почему сразу — «струсила»? Ты можешь работать в управлении, которому подчинена ваша школа:

— Чтобы работать здесь, не нужно проходить мой курс специальной подготовки. А я его почти закончила!

Нина крепко обняла отца. Она понимала его тревогу и чувствовала, насколько близок он ей и дорог.

— Папочка, милый, — душевно, с волнением в голосе сказала ста ему, мне бы очень хотелось, чтобы ты понял меня: поступить иначе я не могу!

Дмитрий Федорович молчал, глядя прямо перед собой, и Нина решила перевести разговор на более спокойную тему.

— Скажи, как удалось тебе выбраться в Москву? Ведь это сейчас, наверное, очень сложно?

— Есть повод, — ответил Дмитрий Федорович. — Я приехал в Кремль получать награду.

Нина от радости захлопала в ладоши.

— От души поздравляю, папочка!

— Спасибо, доченька, — ответил Дмитрий Федорович. — Ну, уже время, я должен идти.

Поцеловав отца, Нина проводила его до выхода с территории школы, вернулась и села на то же место, где только что они сидели вдвоем. Она перебирала в памяти весь их разговор. Потом пошла в класс, села за книги, но сосредоточиться не удалось.

— Разрешите мне увольнение в город, хотя бы часа на два? — обратилась она к своему руководителю.

— Чтобы привести нервную систему в порядок?

— Совершенно верно, — нарочито беззаботно произнесла Нина.

— Скажи дежурному, ты отпущена до восемнадцати часов, — ответил Лавров. — Если появится желание поговорить — я готов принять тебя до двадцати часов.

— Спасибо, попробую сама справиться.

Она вышла, прошлась по улице, села в трамвай, доехала до Цветного бульвара, посмотрела афишу цирка, затем направилась в сторону театра Красной Армии. От него, обходя различные оборонительные сооружения, вышла в центр, на Красную площадь.

Вернулась она в школу в указанное время, но к Лаврову не пошла, говорить с ним пока было не о чем, не все еще мысли улеглись в голове.

Последнее время Нина много думала о своем будущем. Ее память цепко вобрала в себя фотографию Тани — Зои Космодемьянской, повешенной фашистами. Выпуски кинохроники «Не забудем, не простим», которые регулярно демонстрировались в клубном зале школы, вызывали глубокое чувство гнева, ненависти к гитлеровцам, помогали Нине вырабатывать в себе твердость, решительность. И в эту ночь она снова и снова спрашивала себя: сумеет ли достойно держаться там, в окружении врагов? Не струсит ли, сможет ли пересилить боль, если придется? И если вдруг подступит самое худшее, какой будет ее последняя минута?

Всю ночь она не сомкнула глаз. И уже под утро вспомнилась ей другая ночь, предвоенная, на берегу Дона. Какая то была счастливая ночь, полная радости и надежд! И рядом с ней тогда был Анатолий…

Днем снова пришел отец. Увидев его с новеньким орденом Ленина на кителе, Нина обрадовалась, бросилась отцу на шею, а он решил воспользоваться удобным моментом и сказал, словно бы между прочим:

— Доченька, я опять беседовал с начальником управления. Если ты согласишься, тебя переведут…

Нина мгновенно вспыхнула, покраснела, ее голубые глаза потемнели, взгляд стал суровым.

— Зачем ты это сделал? — Нина хотела упрекнуть отца более жестко, но ей стало жаль его. — Хорошо, папа, — сказала она тихо, — я подумаю. Спасибо, что заботишься обо мне. Я напишу, как все здесь сложится.

Отец посмотрел на Нину и ощутил неловкость. Действительно, он, офицер русской армии, генерал Красной Армии, в труднейшее для Родины время уговаривает свою дочь спрятаться за спины других, поискать местечко побезопаснее… Фролов заторопился. Уже в дверях Дмитрий Федорович спросил:

— А где твои знакомые ребята, летчики? Что-нибудь известно о них?

— Воюют.

— Все живы?

— Живы. Недавно получила письмо от Анатолия.

— Война — такое дело, — заметил генерал, — каждую минуту может что-то случится.

— Это верно, — согласилась Нина. — Но будем надеяться, папа. Машина тронулась с места. Нина смотрела ей вслед, и сердце девушки сжималось от боли: когда теперь она снова увидит отца и увидит ли? Ведь это война, и каждую минуту на войне может что-то случиться…

2

Машина тронулась… Дмитрий Федорович все оглядывался на Нину. Она стояла подтянутая, стройная. Потом машина свернула, и дочь скрылась из виду, но Фролов продолжал смотреть, словно надеясь увидеть ее снова. Когда же теперь им доведется свидеться? Трудный и опасный путь избрала она.

О себе он не беспокоился — к риску привык, три минувшие войны многому научили. Как ни тяжела война, человек и к ней привыкнет. Трудно, но привыкает, подвергая суровым испытаниям свой духовный мир, напрягая до предела нервную систему. Во время войны человеческий организм работает с полным напряжением физических и духовных сил. Не случайно на фронте болеют и умирают только от ран, других недугов бойцы не ведают.

Мысли генерала снова возвращались к Нине, он испытывал угрызения совести за свой поступок. А ведь начальник управления отнесся к нему с пониманием и даже обрадовался.

— Это же превосходно, что она знает три языка, — сказал он, — в нужное время она сможет заменить троих! Если бы я знал о ней раньше, — сказал он в заключение разговора, — непременно взял бы ее в аппарат и безо всяких ходатайств.

«Папа-генерал добивается для дочери тепленького местечка!» — подумал о себе в третьем лице Дмитрий Федорович и начал ругать себя, не замечая, что некоторые слова произносит вслух.

— Вы что-то сказали, товарищ генерал? — повернувшись к нему, спросил шофер.

— Это я так, сам с собой на старости лет разговариваю, — смутился Фролов, а потом пошутил: — Приятно иногда поговорить с умным человеком.

— Со мной тоже бывает такое, — откликнулся шофер.

— Ну что ж, давай поговорим, — предложил Дмитрий Федорович. — Скажи, Платоныч, когда кончится война?

Шофер улыбнулся, покачал головой:

— Это не по нашей части.

— Ну а все-таки, — не унимался Дмитрий Федорович, — ведь вы, бойцы, тоже в обстановке разбираетесь и суждение свое, конечно, имеете.