Николай Скоморохов - Резерв высоты

• Название: Резерв высоты
• Автор: Николай Скоморохов
• Издательство: ЛИМБ
• Жанр: О войне
• Год: 1994

Аннотация издательства: Автор, известный советский ас, маршал авиации, заслуженный военный летчик СССР, доктор военных наук, профессор. Его перу принадлежат несколько произведений: «Боем живет истребитель», «Служение Отчизне», «Резерв высоты», «Предел риска» и другие.

В романе «Резерв высоты», главы из которого мы начинаем печатать, просматриваются три сюжетные линии. Единым замыслом связаны русский резидент Альберт, внедренный в логово потенциального врага еще в начале XX века и выполняющий со своими помощниками (ближайшим другом Аптекарем, офицером СС Эберлейном, советской разведчицей Ниной Фроловой) задания советской военной разведки; летчики Батайской авиационной школы, сражающиеся с гитлеровцами в опаленном небе войны; студентки Ростовского университета, добровольно ушедшие на фронт и вместе с летчиками участвовавшие в борьбе с врагом.

В воздушных сражениях с немецкими летчиками и лабиринтах тайного фронта, в экстремальных ситуациях проявляются лучшие человеческие качества героев романа: мужество, стойкость, несгибаемая воля, взаимная выручка, высокая нравственность, беззаветная любовь к Родине. Произведение привлекает своей правдивостью и помогает читателю проникнуть в глубины русского характера. Во втором романе «Предел риска» автор продолжает повествование и заканчивает трилогию романом «Вектор напряженности».

---

— А как солдаты?

— Солдаты все понимают, но горят желанием скорей наших людей из фашистской неволи вызволить. Солдаты и командиры дерутся до последнего, жизни не щадят. Но когда начали отходить, бросать танки, автомашины, орудия, настроение стало, сам понимаешь, какое… Сейчас отходим. Да, Толя, предупреди командира: фрицы недалеко, обороны сплошной нет, боеприпасов тоже, на штык надежд мало. Прорвется рота-другая немецких танков и будет гулять безнаказанно по нашим тылам; бить их нам нечем. Как бы вам не пришлось завтра смазывать пятки и улетать отсюда.

Анатолий уговорил Алексея остаться, отдохнуть. Сам задержался во дворе. Вскоре из хаты выскочил Гончаров.

— Товарищ командир, не прохладно? Сейчас я вам курточку вынесу.

«Что-то замышляет, — подумал Фадеев, — не иначе поговорить хочет».

Больше всего в жизни Гончаров любил поговорить. Он мог не есть, не спать, но молчать долго он не мог. Говорил он самозабвенно, не так складно, как много, порой всякую ерунду. Но люди слушали его с интересом. Если у кого-то не было настроения слушать, ему говорили прямо: «Ваня ищи себе другую жертву». Гончаров никогда не обижался и направлялся на поиски нового собеседника, а найдя его, атаковал с ходу, так же как сейчас Фадеева. Поэтому Анатолий сразу понял Гончарова.

Они ходили по двору, стараясь говорить тихо, потому что около соседней хаты стоял часовой. Он охранял несколько хат, но основным его объектом был дом командира эскадрильи.

— Что говорит капитан? Как у них там дела? — спросил Гончаров.

— По-разному, Ваня, — ответил Фадеев, не имея особого желания перемалывать услышанное от Высочина. Но Гончаров давно усвоил: слева атака не удалась, заходи справа.

— Они куда направляются? — опять спросил он.

— На новый рубеж обороны, — ответил Анатолий. Беседу прервал вышедший из хаты Овечкин.

— Как там братцы-артиллеристы? — спросил его Фадеев.

— Спят богатырским сном, — ответил Вася. — Особенно Еремеич. Вот громадина! А храпит — ужас! Гул от его храпа сильнее звука тяжелого бомбардировщика на взлете.

Разговаривая, они подошли ближе к хате. Действительно, храп Еремеича был слышен даже на улице. Друзья вышли за ворота и тут же встретили Богданова, который шел в сопровождении заместителя.

— Вы почему не спите, Фадеев? — спросил Богданов.

— Есть заботы, товарищ капитан, — ответил Фадеев. — Первое — горючего мало. Второе — немцы в двадцати километрах отсюда, а сплошной обороны у нас нет. Командир артиллерийского дивизиона советовал долго не задерживаться, эти сволочи могут в любой момент появиться на аэродроме.

— Пойдем-ка к командиру полка, — сказал Богданов.

— Почему звено Фадеева так рано поднялось? — отвечая на приветствия, спросил командир полка.

— Кое-что доложить надо, — ответил за Фадеева Богданов. — У них в хате сейчас отдыхает командир артиллерийского дивизиона. Он сказал, что немцы вчера вечером были в двадцати километрах отсюда, и посоветовал нам долго здесь не засиживаться.

— Но мы не имеем связи ни со штабом дивизии, ни с командованием ВВС фронта, — возразил Давыдов. — Принимать решение по слухам, особенно сейчас, когда мы находимся в окружении, рискованно. Хотя и пренебрегать подобными советами не следует. Пригласите-ка ко мне командира дивизиона, — приказал он.

Через несколько минут Алексей был уже в штабе. Он четко представился командиру полка, достал карту и, показывая на ней ориентиры, доложил:

— Вот здесь немцы были вчера в двадцать один час, здесь прорвались, тут проходит оборонительный рубеж, а вот здесь нам приказано их сдерживать любой ценой. Ваш аэродром окажется впереди, километрах в пятнадцати от очередного рубежа обороны…

— Алеша, — спросил Высочина Фадеев, когда они остались одни, — ты что-нибудь знаешь о наших общих ростовских знакомых? Где все твои?

— Родители в Сибири, строят цеха и уже выпускают военную продукцию, так написал отец. Вика в Куйбышеве учится на мастера по вооружению, в авиации будет служить.

— Где Света?

— Я пытался разыскать ее, но пока безрезультатно. Что нового у тебя, Толя?

— Война идет своим чередом, получил письмо от Нины, она в Москве, ответил коротко Фадеев. Он вдумывался в каждое слово, сказанное Высочиным. Было непривычным так часто повторяемое им слово «окружение». Почему же Алексей так спокойно рассуждает? Особенно сдержанно, строго и как-то пронзительно прозвучали последние его слова: «Выберусь ли отсюда живым, трудно сказать…». Друзья крепко обнялись и, молча кивнув друг другу, разошлись в разные стороны.

Послышались четкие команды, заработали моторы машин, и «войско» Высочина двинулось навстречу своей судьбе.

Анатолий быстрой походкой пошел к аэродрому. Вставало багрово-золотистое солнце. «Что день грядущий мне готовит?» Не доходя до своего самолета, он увидел взлетающую пару. Выслушав доклад техника звена, доложил командиру эскадрильи о готовности к вылету.

Вскоре возвратилась пара самолетов, посланных на разведку.

Кутейников выскочил из кабины и побежал к Давыдову, крича на бегу:

— Товарищ командир, километрах в пятнадцати отсюда танки и много пехоты!

Дрожащими руками он водил по карте, показывая Давыдову, куда подходят немцы. По его данным, они полукольцом охватили аэродром на расстоянии не более пятнадцати километров. Свой доклад комэск закончил словами: «Товарищ майор, надо немедленно улетать!»

Давыдов, рассматривая на карте кривую, нарисованную Кутейниковым, молчал. Он видел, что обстановка осложнилась до крайности, что необходимо срочно покидать аэродром.

— Но у нас нет приказа на отход, вот в чем загвоздка, — в нерешительности произнес он.

— Мы же не из боя выходим? — спросил комиссар.

— Как не из боя? Именно из боя. Мы должны выбираться из окружения, а это значит выходить из боя. Без приказа этого делать не полагается.

Комиссар понимал колебания командира полка и пытался убедить его, что решение необходимо принимать оперативно.

— Правильно, — соглашался Давыдов, — но что значит отдать приказ о перебазировании? Это значит развалить полк. Что получается? Весь личный состав в тылу врага, а руководство улетает на восток! Да мне легче с пистолетом стать в строй и драться рядом с пехотинцами и танкистами, чем отдать приказ на перелет, — произнес Давыдов.

— Это лично тебе, но у тебя на плечах полк, — продолжал убеждать комиссар.

— От полка остались рожки да ножки, — вздохнул Давыдов.

— Это от самолетов, но люди-то остались, и они нужны там больше, чем здесь.

— Оно так, комиссар, но, пойми по-человечески, как трудно расставаться со своими боевыми товарищами!

— Товарищ майор, из двух бед надо выбирать меньшую. Летчики на исправных самолетах перелетают, остальные на машинах и повозках отходят со своими войсками, — вступил в разговор Русанов.

— Пожалуй, ты прав, начальник штаба! — согласился наконец Давыдов.

Анатолий, присутствуя при этом разговоре, смотрел то на командира полка, то на комиссара и пытался думать то за командира, то за тех, кто рекомендовал перелетать, и в конце концов встал на их сторону. Долго ли, коротко ли еще продолжался бы этот разговор, если бы не появился над аэродромом «ишачок». Летчик быстро произвел посадку, лихо развернулся, подрулил к строю и, не выключая мотора, крикнул:

— Кто здесь командир?

— Я, майор Давыдов.

— Вам пакет.

Командир полка дрожащими руками вскрыл пакет, и, от того, как изменялось выражение его лица, обретая спокойную уверенность, Анатолий понял: поступил приказ о перелете.

— Товарищи! Командующий ВВС фронта приказал немедленно перебазировать полк северо-западнее Красного Лимана, — объявил приказ Давыдов. — Летный состав — по самолетам! Взлет в порядке очередности эскадрилий. Начальнику штаба возглавить наземный эшелон и двигаться в указанный район. Если нас там не будет — ищите. Инженеру полка выпустить все самолеты и догнать наземный эшелон. Комбат, машин хватит на всех?

— Нет, но мы используем повозки.

— Действуйте! Богданов! Поднять пару в воздух для прикрытия взлета полка.

— Есть, товарищ майор!

Анатолий слушал четкие распоряжения командира полка к: Думал о том, как быстро преобразился Давыдов, когда сняли с него груз необходимости принимать самостоятельное решение об отходе. Нерешительность, как она может подорвать авторитет командира! Хотя в остальном Давыдов храбро воюет вместе со всеми, рискует, порой больше других, о всех беспокоится… Сложна командирская доля! В каждой ситуации на нем лежит ответственность за решение, которое отвечало бы конкретной обстановке и соответствовало здравому смыслу. Почему же Давыдов медлил? Боялся ответственности?

Размышления Анатолия прервала команда комэска: