Николай Скоморохов - Резерв высоты

• Название: Резерв высоты
• Автор: Николай Скоморохов
• Издательство: ЛИМБ
• Жанр: О войне
• Год: 1994

Аннотация издательства: Автор, известный советский ас, маршал авиации, заслуженный военный летчик СССР, доктор военных наук, профессор. Его перу принадлежат несколько произведений: «Боем живет истребитель», «Служение Отчизне», «Резерв высоты», «Предел риска» и другие.

В романе «Резерв высоты», главы из которого мы начинаем печатать, просматриваются три сюжетные линии. Единым замыслом связаны русский резидент Альберт, внедренный в логово потенциального врага еще в начале XX века и выполняющий со своими помощниками (ближайшим другом Аптекарем, офицером СС Эберлейном, советской разведчицей Ниной Фроловой) задания советской военной разведки; летчики Батайской авиационной школы, сражающиеся с гитлеровцами в опаленном небе войны; студентки Ростовского университета, добровольно ушедшие на фронт и вместе с летчиками участвовавшие в борьбе с врагом.

В воздушных сражениях с немецкими летчиками и лабиринтах тайного фронта, в экстремальных ситуациях проявляются лучшие человеческие качества героев романа: мужество, стойкость, несгибаемая воля, взаимная выручка, высокая нравственность, беззаветная любовь к Родине. Произведение привлекает своей правдивостью и помогает читателю проникнуть в глубины русского характера. Во втором романе «Предел риска» автор продолжает повествование и заканчивает трилогию романом «Вектор напряженности».

---

Скоморохов Николай Михайлович Резерв высоты

Глава I

1

Выполнив последний полет, Анатолий Фадеев отошел от самолетов в сторонку, прилег на траву. Отдыхая, посматривал на аэродром, по которому, словно гигантские пчелы, жужжа и кружась, сновали тупоносые «ишачки».

И-16 — предел мечтаний курсантов. Полетать на нем самостоятельно стремятся все, но удается не каждому: строг «ишачок» и на земле, и в воздухе, а при малейшей оплошности пилота показывает такой норов, что не каждому может оказаться по силам укротить капризную машину. Фадеев же быстро нашел общий язык с «ишачком». По еле заметному движению каким-то подсознательным чутьем своевременно улавливал каверзные «замыслы» самолета и мгновенно подчинял И-16 своей воле.

Летную программу Анатолий освоил легко. Инструктору никогда не приходилось делать ему серьезных замечаний. Его раньше других стали выпускать в самостоятельный полет, и Фадеев показывал отличные результаты.

С теорией было сложнее. Могло показаться, что он недостаточно прилежен в учебе, и порой говорили: «Фадеев учится так, чтобы и спина не болела, и начальство не придиралось, — на четверочки». На самом деле все было не так. Анатолий занимался очень усердно, из учебников он мгновенно выхватывал то, что мог сразу применить на практике, но с теорией действительно не ладилось, к тому же он был очень стеснителен. С детства привык к долгим одиноким раздумьям, молчаливой созерцательности и не всегда мог так же бойко, как другие, ответить на вопрос преподавателя или повести разговор в дружеской компании. От этой стеснительности он старался избавиться изо всех сил. Он был уверен: чем больше человек знает, тем лучше чувствует себя в общении. Поэтому все свободные от дежурств вечера Анатолий проводил в библиотеке, стремился прослушать все интересные передачи радио…

Назначение летчиком-инструктором, хотя и было лестным для него, несколько встревожило Анатолия. Было даже неловко: однокашники остаются курсантами, а он уже «товарищ инструктор». Правда, пока еще в звании сержанта, но зато в командирской летной форме с «крабом» на фуражке и «курицей» на рукаве. «Командованию, конечно, виднее, куда кого ставить, размышлял он, — но для меня теперь главное — не опозориться перед курсантами. Хорошо, если дадут „первачков“, а если — второкурсников, да сразу их учить летать на „ишачках“?..»

Проворные «ишачки» бороздили землю и небо. Одни выруливали со стоянки на старт, другие стартовали и выполняли полеты по кругу над аэродромом, третьи шли в зону, четвертые, выполнив задание, заходили на посадку. От зари до зари, в две, а то и в три смены работал аэродром. Каждый отряд стремился побыстрее закончить программу подготовки курсантов.

Привычно окидывая взглядом воздушное пространство, Анатолий увидел над городом стаю птиц и удивился: что это между ними происходит? Обычно степенные, вороны кружились в беспорядочной карусели. Они то взмывали вверх, то падали вниз, затем снова взмывали в небо, рассыпаясь в разные стороны. Среди этой круговерти Фадеев не сразу рассмотрел ястреба. Так вот в чем причина! Хищник хотел поживиться добычей, но, видно, не на тех напал и теперь стремился подобру-поздорову выбраться из схватки. Улучив момент, ястреб сложил крылья и камнем ринулся вниз. Несколько ворон пытались его преследовать, но «блестящие аэродинамические формы крыльев и туловища, а также внезапность прорыва», как отметил Анатолий, обеспечили ястребу благополучный выход из боя и быстрый отрыв от преследователей.

Наблюдая за птицей, Фадеев не заметил, как подошли его друзья, тоже будущие инструкторы Сергей Есин и Глеб Конечный.

— Чего ворон ловишь, Горец? — спросил Есин.

С чьей-то легкой руки Фадеева в школе окрестили Горцем.

— Наблюдал за боем птиц, — ответил Анатолий.

— Птицы — ерунда, — отмахнулся Есин, — сейчас разгорится настоящий бой. Наш Федоренко будет драться с бывшим инструктором Глеба Ребровым. Федоренко на И-16, Ребров на УТИ-4.

Командир звена лейтенант Федоренко — небольшого роста, коротконогий, худощавый, быстрый в движениях, летал отлично, смело и этим гордился. Он был острослов, и курсанты, опасаясь метких замечаний в свой адрес, обычно обходили его стороной. Лейтенант не упускал случая позлословить и в адрес командиров, если они давали повод. Но за трудолюбие и бескорыстие товарищи по службе и начальники прощали Федоренко многие его выходки. Учитель он был добросовестный, порой жесткий, но курсанты о нем говорили одобрительно: к Федоренке попадешь — душу вымотает, зато летчика из тебя сделает. А летчиками хотели стать все.

— Ребята, смотрите, они уже начали бой в третьей зоне! — обратился к товарищам Глеб.

День шел на убыль, солнце опускалось к горизонту, освещая последними лучами ту часть неба, где скрестили шпаги в учебном бою два бывалых «шкраба» — так, пользуясь терминологией двадцатых годов, в шутку называли себя инструкторы Батайской авиационной школы пилотов.

Федоренко, лихо выполняя одну фигуру за другой, пытался зайти в хвост своему противнику.

— УТИ-4 легче «ишачка», — сказал Глеб, следя за маневром Реброва, радиус виража у него меньше, и Федоренко трудно с ним тягаться, верно, Фадеев?

Увлеченный перипетиями боя, тот молчал.

— Слышишь, Толька, о чем я говорю? — снова толкнул его Конечный.

— Что ты к нему пристал, Глеб? — ответил за Анатолия Сергей. — Он занят сейчас расчетами кривых и подбирает уравнение. Правда, Толя?

— Отстань!

— Вот видишь, разразился целой речью, как Цицерон, — прокомментировал Сергей.

— Болтун! — незлобиво отпарировал Анатолий.

— Слышал, Глеб, еще один шедевр красноречия? — не унимался Есин.

— Смотрите! Он сейчас зайдет в хвост Федоренке. Что я говорил! — закричал Конечный.

Анатолий впился взглядом в ту часть неба, где летчики на тупоносых «ястребках» пытались зайти друг другу в заднюю полусферу — занять исходную позицию для открытия «огня». Неоднократное пребывание одного самолета в хвосте другого давало право считать, что бой выигран и «враг» повержен.

— Что они делают?! Они же на пределе возможностей самолетов пилотируют! — воскликнул Анатолий, полностью отключившийся от происходившего на земле.

В это время УТИ-4 все настойчивее шел наперерез «ишачку» Федоренко. Федоренко, один из лучших мастеров высшего пилотажа в школе, не сдавался. Его самолет резко взмыл, потом сделал переворот через крыло и устремился к земле.

— Что-то у них не то, Бесконечный, — заволновался Сергей, назвав Глеба школьным прозвищем, полученным за высокий рост.

Моторы самолетов завывали так, что брало за душу. Люди на аэродроме бросили свои дела. Все смотрели в небо, в сторону «дерущихся». Фадеев взглянул на «грибок», где за столиком сидел руководитель полетов. Видно было, что начавшееся на аэродроме волнение передалось и ему. Руководитель полетов сделал несколько распоряжений, и два курсанта бросились выполнять приказание. Через несколько секунд вместо посадочного Т на поле появился знак немедленной посадки. Взглянув на него, Глеб загоготал:

— Надумал! Разве в таком азарте они его увидят!

— Да-а, — подтвердил Сергей. — Они, наверное, уж и забыли, что где-то существует земля…

Каждый прекрасно понимал: когда пилотируешь и у тебя все получается, душа поет и точно так же забываешь обо всем на свете.

— Смотрите, они сейчас столкнутся! — крикнул Сергей.

На аэродроме все стихло. Все смотрели в сектор третьей зоны, где в пылу учебного боя два самолета кружились в замкнутом круге, не желая уступить один другому. Фадеев невольно представил себе настоящий воздушный бой с вражескими истребителями, где в любой из таких вот моментов тебя может прострочить пулями враг… Мурашки забегали по спине. От недоброго предчувствия сжалось сердце. «Нет, добром этот бой не закончится», — подумал Анатолий.

В это время завертелся винт на одном из находящихся на земле самолетов, и едва ли не прямо со стоянки взмыл вверх УТИ-4. Сделав разворот, он направился в зону воздушного боя. «Пошел разобраться на месте», — подумали все. Летчики и техники напряженно следили за поединком двух воздушных бойцов. А пара «ястребков», словно боясь, что им помешают завершить схватку, ускоряла и ускоряла темп боя.

— Наконец-то зашел!.. — выдохнул Глеб.

Анатолий уже увидел УТИ-4 в хвосте самолета Федоренко, но в это мгновение И-16 круто развернулся, на какую-то долю секунды будто повис в воздухе, затем повалился на левое крыло и завертелся в крутом штопоре. Аэродром замер. Сердца и взоры всех были обращены туда, где один самолет по непонятной причине, все увеличивая вращение и ввинчиваясь в воздушную массу, безоглядно несся к земле; второй летел по пологой спирали, описывая круги рядом с ним, а третий, не в силах предотвратить трагедию, снижался и беспомощно наблюдал падение «ишачка». Спирали двух самолетов напоминали прощальный эскорт, а пронзительный свист моторов звучал как траурная мелодия.