Гала Рихтер - Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера

• Название: Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера
• Автор: Гала Рихтер
• Жанр: Фэнтези

Он не нужен родителям. От него отказалось общество. В его глазах всегда таится ожидание подвоха… но под броней ежиных игл бьется сердце обычного мальчишки, который желает лишь одного — чтобы его любили. Впрочем, сам он в этом не признается никогда. Скорее уж плюнет вам на ботинок или просто облегчит ваш карман на несколько долларов. А вы и не заметите. Он — Чарли Рихтер.

---

— Да катитесь вы, — предложил я, плюхнувшись напротив, — Игра в хорошего и плохого полицейского — это глупо. Можете не кормить меня, можете пристрелить — кстати, так, наверное, и надо было сделать сразу, мне плевать. Понятно? Пле-вать, — по слогам повторил я, — И, кстати, если уж вы знаете, как меня зовут, то было бы неплохо узнать ваше имя.

— Поль Синклер, — бросил он. Судя по имени и акценту, он был из Канады. Я присмотрелся к его лицу: спокойные наблюдательные светло-карие глаза, короткий агрессивный ежик, нос с горбинкой, узкие губы — признак душевной холодности, если верить физиогномистам, которым я никогда не верил. — И я вовсе не собираюсь играть с тобой ни в какие игры, мальчик.

— Тогда какого хрена я здесь? — взорвался я.

То, что в одной комнате со мной находится потенциально очень опасный человек, меня уже не тормозило. Изображать "Нервную Нелли" было одним из моих самых любимых занятий во все времена, и я всегда справлялся с этим на ура.

— Это случайность, — развел руками Синклер. — Ты просто не вписался в наши планы.

— Планы? Какие к чертям собачьим планы? Мы летели в Вену, на конференцию! На конференцию, вашу мать!

— К моему сожалению, у меня были планы на твоего друга и его сестру.

— У вас? Да кто вы вообще такой?

— Я уже представлялся, — напомнил он, — Меня зовут Поль Синклер. Что еще тебя интересует, мальчик?

— Я вам не мальчик, — огрызнулся я, — А подросток в самом критическом возрасте. Так что, давайте уж без виляний.

Я думал, что сейчас меня быстро поставят на место, но, к моему удивлению, Синклер оглушительно расхохотался.

— Ох, — сказал он, вытирая выступившие слезы, — Конечно, мистер и мисс Чейс предупреждали меня о том, что их друг весьма прям в словах, но я не ожидал, что настолько.

— Вот ведь незадача: сюрприза не удалось, — съехидничал я, но упоминание о Питере и Джой меня успокоило. — Так какого рожна мы посреди гребаной пустыни, а не в прекрасном городе оперы и пирожных?

— Ты все-таки хочешь есть? — задал встречный вопрос Синклер. Я разозлился:

— Не купите! Даже не пытайтесь. Я просто хочу все знать.

Хотя есть я, безусловно, хотел. Но поддаться сейчас было бы глупо. Кажется, я уже создал себе в глазах этого парня образ чертовски разозленного школьника, который хочет понять, что происходит.

— Ну, хорошо, — сказал, наконец, Синклер, — Что ты знаешь об истории, мальчик? Ладно, извини, Мистер Подросток.

Его тон малость сбивал меня с толка. Передо мной на грязном сером полу сидел высокий сильный мужчина в камуфляже, на поясе у него висел пистолет, а говорил он со мной как учитель с не очень умным школьником…и этот голос, спокойный, богатый интонациями, странно знакомый голос… Я даже не обиделся на насмешку, которая прозвучала в нем предельно явственно, слишком уж ситуация была нелепой.

— Историю я знаю достаточно хорошо, — резко ответил я. — И, подозреваю, вы тоже.

— Тогда ты должен знать, что история имеет тенденцию повторяться. Так сложилось, что на Земле всегда было множество государств со своими традициями и законами, а сейчас, к концу двадцать первого века, происходит объединение в Земную Федерацию.

— А что в этом плохого? — спросил я, неожиданно даже для себя, поддаваясь влиянию этого странного человека. Его тонкие губы изогнулись в усмешке:

— Ты когда-нибудь слыхал про Вавилонскую башню, мальчик?

Ну конечно, хотелось сказать мне, моя мамаша была ирландка и католичка, еще бы мне не знать библейских сказаний, которыми она меня пичкала в мои лет так шесть-семь. Вместо этого я утвердительно кивнул:

— Я же сказал, что хорошо знаю историю.

— Тогда ты должен помнить, чем закончилась история объединения всех народов, — невозмутимо продолжил Синклер. — Возгордившихся людей, которые решили добраться до небес, попросту выкинули с Башни, и лишили возможности понимать друг друга.

— И что? — не понял я.

— Сейчас происходит то же самое, мальчик. Организация, которую я возглавляю, выступает против глобализации и объединения государств в Федерацию.

— Мне вы зачем этом рассказываете? — искренне подивился я. Пока я знал это все из рассказа Риди и тех разрозненных клочков информации, что были в Сети.

— Ты — фактор Х в этой игре. Ты не должен был оказаться здесь, и, если я понял правильно, вообще в этой школе для одаренных. Слишком много случайностей — это подозрительно. Но ты мне интересен.

— Вот спасибо, — отозвался я ядовито, — Мне вообще непонятно какого черта вам нужны были родители Питера и Джой, и вообще, зачем надо было похищать ученых с Луна-Сити? Вы говорите, что я- "выскакивающая" в вашей игре, но я даже не понимаю, что это за игра! Допустим, вы против Земной Федерации, но что мешает просто заявить об этом? Я не понимаю!

Синклер окинул меня пронизывающим взглядом. Кажется, я слишком разболтался, подумал я с каким-то странным чувством безразличия. Этот человек видел меня насквозь, и, судя по всему, увиденное его забавляло.

— Ты, мальчик, подумай, — сказал он, поднимаясь, — У тебя будет на это много времени.

— Я увижу Чейсов? — спросил я, так же, рывком, вскакивая на ноги. — Меня так и будут держать в этом склепе?

— Сейчас тебе готовят комнату в жилом крыле. Роберт проводит тебя туда через несколько часов, и там ты сможешь увидеться со своими друзьями. Я не мог определить тебя туда, пока не имел о тебе информации, Чарли.

— И много узнали? — вызывающе спросил я. Мое нахождение здесь становилось понятным и оттого бесило еще больше. Конечно, это ведь так замечательно, ты, Чарли, посиди-ка малость в четырех стенах, пока мы узнаем детали твоей весьма сомнительной биографии!

Синклер сказал серьезно:

— Достаточно, чтобы сделать выводы о твоих аналитических способностях. Чемпион Северной Америки по шахматам, не так ли?

Мысленно я возвел очи к небу: и сколько мне еще будут вешать это чемпионство? Доказывать Синклеру, что я жульничал как последний дворовый игрок, я, правда, не стал. Если меня считают хорошим аналитиком, это козырь в моем рукаве, а не в рукаве противника.

— Ну, было такое, — кивнул я. Он уже был у двери, но обернулся:

— Будем считать, что ты перестал быть "выскакивающей". Мне нужны толковые люди.

И вышел. Дверь тотчас автоматически закрылась. Мое скептическое "Ага, разбежался", отраженное на лице, так и не успело вылиться в слова, и только после ухода Синклера я наконец вспомнил, кто же все-таки этот тип.

* * *

Мой сторож Роберт, чье имя я узнал из разговора с Синклером, и впрямь пришел через пару часов. Миновав несколько сотен метров узких коридоров, полных ответвлений и дверей, мы, наконец, попали в отдельное крыло, где сновавшие туда-сюда люди были одеты не в форму, а в гражданские костюмы. Было прохладно, удивительно насколько, учитывая что там, за стенами, была жаркая пустыня, и я как-то не сразу сообразил, что огромный бункер скорее всего построен под землей — этим убивалось двое зайцев: прохлада в помещении и незаметность при поиске с неба. Учитывая спутниковую систему навигации, здание наверняка построено с расчетом полного слияния с песком.

Роберт завел меня в аскетично обставленную комнату и дал короткие, но ценные указания:

— Из жилого сектора без сопровождения не выходить. На улицу не выходить. Попытка бежать карается расстрелом, а даже если и сбежишь, в пустыне не выживешь. В лаборатории не соваться.

— Дышать-то хоть можно? — съязвил я, — или лучше сразу прибиться об косяк, чтобы проблем не создавать?

— Это твое дело, — сказал он и оставил меня одного.

Я осмотрелся. Не мне жаловаться на отсутствие изысков интерьера, доводилось ночевать и в коробках из-под холодильников, и в камере, поэтому комната, в которой была кровать, полка с книгами и тумбочка, на которой валялся мой рюкзак, показалась мне почти дворцом. Я кинулся к рюкзаку.

— Черт!

Так и есть. Рубашка, которую я сунул, собираясь в Вену, была выстирана и выглажена, несмотря на то, что я этого отродясь не делал, а вещи сложены в том идеальном порядке, который подвластен только профессионалам обыска. Как я и ожидал, теперь в рюкзаке было пусто как в холодильнике после вечеринки. Черт, черт, черт!

Больше всего на свете я ненавижу не то, что меня держат под замком, не то, что какой-нибудь долбаный тип вроде Дика Риди изо всех сил пытается наставить меня на истинный путь — черта с два! Больше всего я ненавижу что-то не понимать.

Наверное, этим я уподобляюсь Риди с его маниакальным стремлением расставить все по полочкам: кое-что у него я все-таки перенял. Я, если чего-то недопонимаю, будь то математическая задачка или то, как сделать удар по печени максимально болезненным для оппонента, я спать не буду три ночи, но выработаю систему. Шахматы дисциплинируют мозг будь здоров, лучше любой другой игры.