Алексей Епихин - ВЧК-ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921-1928 гг.)

• Название: ВЧК-ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921-1928 гг.)
• Автор: Алексей Епихин
• Издательство: Кучково поле; Гиперборея
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-901679-44-9

Монография «ВЧК — ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921–1928)» является одной из первых крупных научных работ, в которой авторами проведен глубокий анализ апробированных мер борьбы с коррупционными проявлениями в период НЭП, рассмотрена организация деятельности органов, участвовавших в борьбе с коррупцией, определена их роль и значение в выработке антикоррупционных мер и их реализации на всех уровнях власти и управления, даны рекомендации по использованию этого опыта на современном этапе.

В книге опубликованы неизвестные ранее широкому кругу исследователей нормативно-правовые документы, регламентировавшие деятельность государственных и партийных структур по борьбе со взяточничеством в исследуемый период.

Так как в книге очень много таблиц, дополнительно сделано PDF-приложение, которое находится  http://lib.rus.ec/b/208892  

---

Коррупция многообразна в своих проявлениях. Нередко она выражается, с одной стороны, в использовании служащими своего статуса для получения незаконных преимуществ (продажность), а с другой — в предоставлении служащему таких преимуществ. Традиционно считается, что в противоречивом единстве этих сторон (с точки зрения большей общественной опасности) доминирует продажность. Исторически различающимися в российском общественном мнении и праве формами коррупции были мздоимство — получение в установленного законом порядка лицом, состоящим на государственной или общественной службе, каких-либо благ за совершение законных действий (бездействия) по службе и лихоимство — получение тем же лицом каких-либо благ за совершение по службе незаконных действий (бездействия). Мздоимство и лихоимство могут проявляться на всех уровнях системы власти, при этом размеры и виды благ, а также и масштабы вредного воздействия на общество могут варьироваться бесконечно.[76]

События начала 20-х годов убедительно свидетельствуют, что наряду с традиционными формами проявления взяточничества, такими, как дача и получение взятки, посредничество во взяточничестве и вымогательство взятки, возникло новое явление — так называемые «скрытые взятки» или «скрытое взяточничество», которые до введения НЭПа практически не встречались в правоохранительной и судебной практике РСФСР или были в единичных случаях и, что самое главное, в соответствии с действующим в то время законодательством не являлись уголовно наказуемыми. Согласно архивным и юридическим источникам, скрытые взятки выражались в форме:

• не предусмотренного законом получения должностным лицом, исполняющим по поручению государства какие-либо контрольные и ревизионные функции, различного материального довольствия (пайковое довольствие, наградные и т. д.) от подконтрольных ему предприятий и учреждений;

• получения государственным служащим денежного и иного вознаграждения или довольствия (квартирное довольствие, транспорт и т. д.) за участие лично или через посредников в товарообменных или торговых сделках между предприятиями или учреждениями, где это лицо, путем незаконного совместительства, состоит на службе, а также получение теми же лицами и в тех же случаях не постоянной заработной платы, а «комиссионных», «наградных», «организационных» или за «содействие», которые выплачивались нерегулярно, а от случая к случаю;

• попустительства на службе путем непринятия сотрудниками контрольно-ревизионных органов действенных мер при обнаружении злоупотреблений в подотчетном учреждении с целью перехода на работу в это учреждение.

Помимо перечисленных форм проявлений взяточничества, довольно широко было распространено такое явление, как кумовство, т. е. служебное покровительство родственникам и «своим людям», которое относилось к разряду так называемых «труднодоказуемых взяток».[77] Этому тоже не наказуемому в уголовном порядке явлению были присущи следующие признаки:

• оказание должностным лицом в корыстных целях влияния на хозяйственную деятельность подконтрольных ему государственных и частных предприятий, в которых он незаконно совмещает службу, путем понуждения их к заключению договоров между собой, убыточных для государства;

• продажа государственными служащими информации заинтересованным лицам и учреждениям о кредитоспособности отдельных предприятий и граждан, о выездах за границу, оптации,[78] ценах на товары, их местонахождении и об условиях приобретения;

• организация частных предприятий должностными лицами, использующими при этом свой статус, участие в руководстве этими предприятиями, обеспечение им привилегированного положения и предоставление льгот с отвлечением государственных ресурсов;

• использование должностным лицом из личной или корпоративной корыстной заинтересованности своего служебного положения для транспортировки коммерческих грузов по специальному железнодорожному маршруту, предназначенному для перевозки только государственного имущества, с использованием государственного подвижного состава. Вышеизложенный перечень не является исчерпывающим, но даже он свидетельствует о том, что, говоря о скрытом взяточничестве, речь шла о коррупции (в сегодняшнем понимании этого слова), т. е. явлении гораздо более широком в уголовно-правовом смысле, чем взяточничество. В дальнейшем это понятие развивалось Декретом СНК РСФСР от 21 декабря 1922 г. «О временных правилах службы в государственных учреждениях и предприятиях»,[79] а также циркуляром НКЮ от 14 февраля 1923 г.[80]

Анализ архивных материалов показывает, что, в связи с усилением борьбы с преступностью, приданием ей общегосударственных масштабов, в коррупционной деятельности должностных лиц наметились новые тенденции. Так, например, выявленные РКИ в 1923 г. факты злоупотреблений должностных лиц при осуществлении контрактов и подрядов в хозяйственных государственных предприятиях свидетельствовали о возникновении коррупционных отношений качественно нового содержания. Выделение денежных и продовольственных ресурсов на поддержку кооперативного торгового аппарата; поручение частным лицам права заключать от имени государственного предприятия коммерческие сделки за комиссионное словесное соглашение[81] — внешне представлялись своеобразной заботой руководителей предприятий об экономических интересах общества и государства. При этом юридическая природа указанных отношений не подходила ни под одну из действующих служебно-правовых или частно-договорных категорий. Думается, распространенность этих видов коррупции определялась не только отсутствием специальной ответственности за их совершение.[82]

Причину такого положения дел Ф. Э. Дзержинский видел в социальном составе государственного и хозяйственного аппарата. «Советское государство вынуждено все свои аппараты для организации административного управления, производства, сбыта, планирования, хранения, финансов и т. д. формировать на 99,9 % из среды… интеллигенции, бывших собственников, дельцов, банкиров, коммерсантов и их бывших приказчиков. Элементы эти во всей своей массе не только чужды интересам Советского государства… но активно враждебны…».[83] Видя богатые возможности извлечения личной выгоды из административных полномочий, «наши аппараты сделались самоцелью для кормления тех, кто не желает работать непосредственно физическим трудом… Главное и основное у них (служащих) — личное обогащение. И НЭП, который дает возможность накопления, создает и для них условия этого обогащения».[84] В годы НЭПа, как и в настоящее время, фиксировалось немало фактов поступления государственных служащих на службу («по совместительству») в коммерческие структуры или создания таковых под своим патронажем. Нередки случаи, когда родственники государственных служащих независимо от их профессиональной квалификации назначались на «доходные места» в коммерческих организациях.

Показательна оценка деловых качеств и профессиональной компетенции руководителей наркоматов и других советских хозяйственных органов, сделанная по заданию Ф. Э. Дзержинского Информационным отделом ЭКУ ГПУ в марте 1923 г. В своих материалах чекисты обращали внимание руководства страны на то, что из-за некомпетентности и отсутствия персональной ответственности должностных лиц практически любого государственного органа разные мошенники и авантюристы легко получали на своих прошениях, заявках и т. п. разрешительные визы, резолюции руководителей этих ведомств. «Этот порядок был хорош до революции, когда во главе… стояли спецы, при этих условиях подпись идентична ответственности. Но этот порядок никуда не годится в наших условиях, когда в силу политических условий во главе… в большинстве случаев стоят люди, не располагающие ни знанием, ни опытностью, когда по существу все ответственные должности Республики являются… только подготовительным классом для государственной деятельности».[85] При этом необходимо отметить, что подобные прошения, снабженные соответствующей резолюцией высокопоставленного чиновника, являлись весьма ценным продуктом для рынка коррупционных услуг.

Советские юристы, участвовавшие в судебных процессах 20-х годов по хозяйственным и должностным делам, отмечали, что наряду с такими традиционными проявлениями коррупции, как взяточничество, злоупотребление властью, скрытые взятки и др., «представляющими… серьезную угрозу работе государственного аппарата, мы находим и факты прямого нападения на хозяйственную устойчивость Советской власти со стороны… бывших собственников и других чуждых социалистическому строительству людей», т. е. экономическую контрреволюцию. Своеобразие экономической контрреволюции, по их мнению, заключалось в том, «что преступное действие, совершаемое кем-либо даже в интересах… его бывшего хозяина и следовательно субъективно преследующее… частную цель служения частным интересам… неизбежно… направляется против интересов… государства и не может не угрожать основным хозяйственным завоеваниям пролетарской революции… Отсутствие в деятельности таких «героев вредительства» ясно сознаваемой ими политической цели, как цели контрреволюционного свержения Советской власти, ни в какой мере не давало… основания рассматривать их контрреволюционную работу в хозяйственной области иначе, как экономическая контрреволюция.