Владимир Околотин - Вольта

• Название: Вольта
• Автор: Владимир Околотин
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Книга представляет собой научно-художественную биографию выдающегося итальянского ученого Алессандро Вольты (1745–1827) — физика и физиолога. А. Вольта создал первый в мире источник постоянного тока, Вольтов столб, — прообраз нынешних электрохимических элементов. Он занимался электростатикой и другими направлениями науки об электричестве. Увлекательна сама история жизни А. Вольты — выходца из бедной семьи, ставшего сенатором и графом империи Наполеона.

---

На этом первое письмо обрывалось. Ведь надо дать время на то, чтоб Кавалло дошел до Бэнкса, разъяснил ему, что и как, тот еще должен снабдить новостями своих метров, и те не сразу проглотят новые сведения.

Тут подоспел Джовьо: твой долг спасать аристократов, тебе надо ехать и Турин, французские бунтовщики, мол, там свирепствуют! Вольта разгорячен успехами в битве с болонцами, он человеколюбив, а обиженным надо помочь. И он мчится в Турин. Увиденное его потрясло, и в адрес «сиятельного лица» отправляется срочная депеша о необходимости защищать Ниццу во что бы то ни стало. «Сдача этого города была бы равноценна краху эмигрантов, но можно ли играть на руку революционерам? После поражения пруссаков 20 сентября под Вальми возникла еще одна республика! Генерал Густине после Рено оккупировал Вормс и Майнц, Дюмурье идет на Бельгию, Монтескью занял Савойю, Ансельм нацелен на Ниццу. Сверх того Витторио Амедео III придется отвоевывать Сардинию и защищать альпийскую границу».

В бурях такого рода у Вольты еще нет компаса, он сбит с толку, он не видит ни истоков, ни той цели, к которой устремляется политический ураган. Чем руководствоваться, когда приходит массовое несчастье, когда ветер срывает с фундамента обжитый домик? Конечно, человеколюбием. И впечатлительный Вольта, переоценивая свои силы, чувствует себя военным стратегом. Он искренно почитает высокородных английских лордов, гордится знакомством с парижскими академиками, он сам почти член того же круга избранных, только еще без титулов и денег. Они говорят о бунте, и он повторяет за авторитетами. Они требуют обуздать чернь, и он жалеет бедные жертвы. Откуда Вольте знать, что это не бунт, а Великая французская революция! Но чуть погодя он начнет прозревать, набравшись недостающего ему опыта. Он по-другому взглянет на «страдающих» вельмож, на его ресницах начнут просыхать слезы сочувствия и общечеловеческой благодати.

Пока же вслед посланию о туринских делах — письмо Маруму. Сенсация про кисловатый вкус на языке от металлов. Если серебро и цинк поменять местами, то ощущение изменится. Язык стал индикатором направления течения электрического флюида. Эффектно! К тому же языком можно построить шкалу металлов по их электрической активности! Чуть подробнее, немножко точнее фразы, и можно заклеивать.

Теперь пора вспомнить про Кавалло. Уж два месяца, как почтовая карета умчала через Швейцарию первое письмо за Ла-Манш, где его соотечественник, как послушный и умелый садовник, должен укоренить Вольтов росток на британской земле. Дело пора заканчивать, и 25 октября в Лондон отбыло второе письмо к Кавалло — в продолжение первого.

Его текст чисто деловой. «Два металла гонят электричество везде, где бы их ни приложить: тело или провод вода или влажный ковер».

Президент Королевского общества суммировал итог. Голоса лондонских ученых слились вокруг Бэнкса в дружный хор: какие эффектные опыты! Браво, этот труд надо выдвинуть на соискание медали! Так труд Вольты о металлическом электричестве, выуженном из гальванического озера всякой всячины, удостоился почетного золотого диска имени Готфри Копли.

В конце октября Вольта отправил научное послание в Лондон, а через две недели сам поехал из дома в Павию, чтобы продолжить занятия со студентами. А тут его уже дожидалось письмо от Джованнии Альдини, болонского профессора, племянника Гальвани, которое писалось как раз в то же время, когда рука Вольты выводила назначенные лондонским адресатам укоризны животному электричеству.

Альдини извещал метра электрических наук, что в ближайшее время миланский книготорговец Марелли вышлет Вольте новое издание все тех же «Комментариев» Гальвани с примечаниями и диссертацией племянника, опять же посвященной электрическим конвульсиям лягушек, но уже в теоретическом плане. Своего экземпляра Вольта еще не получал, но его друг и коллега аббат Спалланцани (что-то он готовит новенького против Вольты, Скарпи и Скополи?) посчитал своим приятным долгом упомянутую книгу показать и даже одолжить из-за спешности и остроты дела, сулящих зрителям продолжение трагикомедии. Вольта внимательно прочитал все добавления Альдини. Написаны они вполне грамотно, к тому же изящным слогом. Этот тридцатилетний человек неплохо излагал мысли, а мысли были, и знал не только минимум (итальянский и латинский), но еще и максимум (английский и французский), что было видно по цитированным источникам. Похоже, что в лагере Гальвани появился сильный боец за дядино дело, которое вместе с написанием диссертации превратилось уже в личное дело самого племянника.

В присланных документах Альдини часто поминал Вольту, комментируя его находки и заодно передавая приветствия и мнения дяди, весьма заинтересованного мнением павийского коллеги. Волей-неволей приходилось браться за перо; ничего нового Вольта получить здесь не ожидал, так что времени терять не хотелось, но на два-три сильных удара родственника Гальвани ответить он был попросту обязан. Впрочем, до них могли дойти только те две статьи из журнала Бруньятелли, где была даже не критика, а только намеки на критику. Тревогу болонцев, по всей вероятности, успели разжечь те их «доброжелатели», которые везде и во все времена видят себя гусями, спасшими Рим.[25] Даже название дядиной диссертации («О силах электричества при мышечных движениях») абсурдно, хотя и выписано латинскими буквами, ибо мышцы и электричество не имеют ничего общего, они имеют посредника — нервы! Защищать заведомо ошибочный тезис можно лишь по запальчивости и скороспешности. «Нет, эти люди говорят быстрее, чем делают; их языки опережают и руки, и голову, что, впрочем, типично для болонской «школы» — таков вывод Вольты.

«Если дело обстоит так, как подтверждают мои прямые опыты, описанные в моей уже цитированной статье, то теория и объяснения Гальвани, которые Вы стараетесь подтвердить, в большей своей части отпадают, а все здание угрожает обрушиться». Получилось несколько жестко, но юноше пора проснуться.

Теперь про вкус. В 1752 году в своей книжке «Об измерении удовольствий» Жан Иохан Зульцер упомянул о возбуждении вкуса металлом. «Я имел честь знать и поддерживать дружеские отношения с самим любезным швейцарским физиком и знаменитым берлинским академиком. В последние годы жизни, а его нет с нами уже дюжину лет, он составил себе представление о вкусовом действии двух металлов. Но он совершенно превратно понимал суть дела: коль скоро металлы наверняка не могут растворяться влагой рта, чтобы частички проникали в язык, то, стало быть, вкус вызван колебаниями частичек металла, которые при действии на нервы языка порождают вкусовое ощущение».

«Но ведь эти метафизические и физиологические спекуляции не имеют ничего общего с моим объяснением, — размышлял Вольта. — Ведь я открыл и показал, что именно электрический флюид от пары металлов раздражает нерв. Зачем передергивать? О кислом вкусе знали задолго до Гомера, даже кошки морщатся, облизнув лимон. Кислый вкус открыл не я, я открыл, что он может порождаться электричеством, а этого не знали кошки, Гомер и Зульцер!»

Чтоб не повторяться, Вольта отослал Альдини к уже напечатанным статьям, потом процитировал кое-что из письма в Лондон, добавил о своих мыслях и удивлении при зрелище изгибавшегося языка теленка или ягненка под действием электричества от лейденской банки или пары металлов. И, как обычно, сюрприз под занавес: замените серебро углем, и вкус усилится!

Теперь оставалось назвать текст «меморией терца» (памяткой третьей), а потом переслать ее Альдини и Бруньятелли для печати. Теперь можно убрать на полку книжку Зульцера, а заодно и книжку знаменитого Кестнера «Размышления о происхождении удовольствий». Не понадобилась, чтоб не углублять тему в боковом направлении.

А в ноябре из Лондона написал Бэнкс: письмо на имя Кавалло переведем и напечатаем, все будет в порядке. Работа произвела прекрасное впечатление, браво, писал по-французски любезный президент общества. В декабре Вольта выкроил часок написать старому Кюну. Конечно, на латыни, ибо тому важны не только научные новости, но ритуал и ощущение избранности. Окончен ли перевод писем Лихтенбергу для немецкого читателя? Если да, то большое спасибо. Что касается воздуха, то при нагреве он расширяется почти равномерно на 1/220 объема на каждый градус шкалы Реомюра. Что касается Гальвани, то у него биметалл дает электрическую силу, а лягушка — электрометр. До сих пор мы знали конструкции Генли, Кавалло, Беннета и Вольты, теперь добавился прибор Гальвани, лягушка. А писать мне надо через торговца Пенса из Лейпцига: время бурное, но этот почтовый мостик еще служит.

В последний день уходящего 1792 года откликнулся Альдини. Этот умен, трезвая голова. Коротко и ясно молодой болонский профессор от себя и дяди благодарил Вольту на хорошие отзывы об их трудах. Наконец-то поняли, что за Вольтой — Истина!