Владимир Околотин - Вольта

• Название: Вольта
• Автор: Владимир Околотин
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Книга представляет собой научно-художественную биографию выдающегося итальянского ученого Алессандро Вольты (1745–1827) — физика и физиолога. А. Вольта создал первый в мире источник постоянного тока, Вольтов столб, — прообраз нынешних электрохимических элементов. Он занимался электростатикой и другими направлениями науки об электричестве. Увлекательна сама история жизни А. Вольты — выходца из бедной семьи, ставшего сенатором и графом империи Наполеона.

---

А еще Вольта познакомился с директором венского госпиталя Кварином, учеником Галлера по имени Менкель, австрийским послом Ревинским; Платнером, сыном Закарии, последователя и реформатора теории Шталя; смотрителем дрезденского физического кабинета Титиусом. А в итоге пришлось писать писем больше, чем обычно, в Комо и Павию зачастили гости с севера, как ученые, так и празднопутешествующие сиятельства, светлости и даже высочества.

Весьма полезной для Вольты оказалась помощь Леске из Лейпцига. Он взялся пересылать в Италию журналы, труды академий, а заодно книги по японской флоре, «Элементарную физику» Экслебена, «Загадки естественной истории медицинских искусств».

С точки зрения научных контактов поездка была не так уж полезна, если не считать долгожданной встречи со старым другом геттингенцем Лихтенбергом. Почти ровесник Вольты, он как всегда вел себя чрезвычайно активно, что в конечном итоге не позволило ему дожить даже до смены столетий; 55 лет — вот какой срок оказался отпущен ему небесами. Кто б мог подумать, что столь рано сбежит он с «земного пира»?

С профессором Вольту связывали два старых дела: электрические фигуры, рисуемые смоляным порошком с помощью «кисти» из «вечного электрофора», и посвящение на Вольтовых письмах о метрологии. Однако в последние годы немец что-то охладел к южанину. В мае 1782 года секретарь лондонского общества Планта доверительно спросил у Лихтенберга, можно ли сделать Вольте замечание о растянутости его статьи по изоляторам, на что получил совет не церемониться, слишком-де много чести. В январе следующего года Лихтенберг убеждал своего друга Вольфа (сына того самого Христиана, российского академика, у которого стажировался и курс которого по физике переводил Ломоносов), что «никаких открытий Вольта не сделал, хотя о ломбардце много говорят». Однако уже в декабре он называл «шедевром» электрометр Вольты. «Познакомьтесь с его работами, — прибавлял он, — это шаги гиганта. Еще полтора года назад я иногда позволял себе скепсис, а нынче покорен». Вольта не мог знать о цитируемой переписке, но разве не растекаются черные мысли вокруг своего носителя?

В ноябре 1784 года Лихтенберг снова жаловался Вольфу: «Вольта смотрит на электричество глазами Ньютона», а месяцем позже объяснился, добавив: «Вольта — унитарианец, то есть говорит о недостатке или избытке одного флюида, но почти все другие — дуалисты, то есть видят два электричества разного знака. А я жду решающих опытов, чтобы присоединиться к победителю». Увы, Вольта проиграл, но об этом Лихтенберг уже не смог узнать. Все же надо признать, что Лихтенберг был верным соратником Вольты, хорошо о нем отзывался («Вольта очень убедителен, человек отличный, дискутирует с жаром и говорит прекрасно»). Вольта тоже симпатизировал Лихтенбергу, ибо тот был добр, справедлив, опекал молодых, даже собирал афоризмы древних, которыми и прославился у потомков. В науке он ввел понятие скрытого электричества (1784) по аналогии со скрытой теплотой, что оказалось полезным, когда много позднее начали говорить о нейтрализации разноименных зарядов. Впрочем, у Вольты в то время имелся деловой интерес; он готовил серию статей на имя Лихтенберга, посвященных атмосферному электричеству.

Мифические животные флюиды.

Вольта любил древнюю историю, а потому хорошо знал, что около науки нередко живет магия. Особо таинственным казался магнетизм. Вокруг магнитов клубились страсти, возникали легенды. Что-то существовало вокруг магнита, невидимое и неощутимое, но оно действовало на железо или другой магнит. Это что-то когда-то называли душой, во времена Вольты — атмосферой, а в XIX веке — полем. Если атмосферы магнита так сильны, безразличны ли они для человека?

Во всяком случае, за двести лет до Вольты уже лечил магнитами швейцарец Парацельс, а точнее, Филипп Аурел Теофраст фон Гогенхейм. «Этот экстравагантный холерик публично сжег труды Галена и Авиценны во славу своего метода лечении химией: заразные болезни — ртутными мазями, а все прочее опиумом. Еще активнее внедрял он лечение магнитами, ибо видел себя дирижером вселенского оркестра магнитных течений, направляющим небесные силы на благо лечения. Магниты будто фокусировали силу звезд, духов и сильфид, помогая Парацельсу изгонять из больного организма испорченные «археи» («жизненные принципы»). И точно: иногда прекращались корчи и судороги, возвращалась речь, исчезали параличи.

Парацельс с великой тщательностью описал, какие болезни и как следует лечить: желательно прикладыванием к больному органу магнита той же формы, но обычно излечивались только «бесформенные» истерические психозы. Из-за Парацельса церковь трижды прокляла магнетизм, но и это было понятно: пусть не пытается отбивать хлеб у экклезиастики!

И вот неминуемый рецидив: «мудростью» Парацельса воспользовался Вольтов современник. В 1766 году и Вене защитил диссертацию «О влиянии планет на человека» некто Франц Антон Месмер. Он не видел разницы между всемирным тяготением и всемирным магнетизмом, а потому одновременно опирался на Кеплера и халдейских магов, на Ньютона и Парацельса. Доктор философии, права и медицины был не лишен обаяния и даже играл на стеклянной гармонике, давая концерты вместе с отцом Моцарта. От магнетизма идут все таинства, потусторонние силы, основы чудес, боговдохновение и адство, вещал эскулап, смело проводя в жизнь свою программу, ибо она опиралась на самый прочный фундамент: на невежество, самоуверенность и жажду чуда клиентами.

Сеансы проходили так. «Удостоенный свыше», Месмер улавливал «магнитные волны Вселенной» и переправлял их в большой бак или на развесистое дерево. Пациенты числом до ста сцеплялись руками и касались заряженного лечебного предмета, а Месмер наигрывал на стеклянной лютне, манипулировал жезлом тамбурмажора, касался им избранных и что-то излучал, оповещая об этом окружающих, отчего толпа по примеру самых нервных впадала в экстаз, и те, кому возбуждение оказывалось психотерапевтически пригодным, действительно чувствовали облегчение. Свидетели утверждали, что каждый десятый излечивался без магнитов, одной только атмосферой, но не магнитной, а воздушной и эмоциональной.

Деньги лились рекой. Месмер стал самым богатым человеком Вены, он их тратил, не жадничая, а поклонение и очевидный эффект убедили магнетизера, что он неуязвим. Он лично попросил Марию-Антуанетту, которая знала его с детства, организовать научное заключение Парижской академии. И что же? Холодными умами Франклина, Лавуазье, Жюсье и Бейли вкупе с медиками Сорбонны 11 августа 1784 года наука изрекла приговор: «Животный магнетизм есть фикция, эффект порождается способностями воображения без магнетизма, а не магнетизмом без самовоображения. Причем не всегда, и наиболее опасны вредные последствия». К заключению оказался приколот секретный доклад о пагубном снижении нравственности лиц, побывавших на месмерических сеансах.

Это и решило дело. Королева отнюдь не чуралась радостей жизни, но мораль подданных следовало защищать. Реклама затихла, поддержка ослабла, спрос упал, и Месмер сник, потом эмигрировал, а в 1815 году глубоким стариком умер в забвении. И вовремя, ибо через несколько лет стараниями Эрстеда все узнали, что магнетизм порождается не богом, а электрическим током. Наконец-то в электричестве увидели как бы бога, но и до того многие прозревали божественные функции электричества, и среди удостоенных понять и провозгласить оказался Вольта.

Впрочем, до долгожданного момента появился и пропал другой чудотворец по имени Александр Калиостро (Великий Копт, Бельмонте, Феникс. Мелисса, Харат, маркиз де Пелегрино, Цисхис и т. п.). В 1780 году он торжественно въехал в Страсбург в «стае лебедей», детей в белом, опоенных настойкой опия. Здесь было все: древнеегипетские одеяния, экстаз, нехитрые фокусы, изображения в воде, загадочные надписи странными шрифтами.

На самом деле афериста звали Джованни Бальзамо, родился он в Палермо, изготовил себе фальшивый диплом врача, шантажировал слабохарактерных, искал фиктивные клады для слабоумных, притворялся ученым перед слабознающими, метался с места на место, представляясь (с помощью такой же авантюристки, спутницы аристократического происхождения) графом, чародеем и алхимиком.

При имени Калиостро в светских гостиницах млели, «актер» старался интриговать дам и развлекать их мужей. Все бредили черной и белой магией, ожидая от волшебника Бессмертия и Вечной Молодости, но сорокалетний маг неожиданно сплоховал. В 1784 году кардинал Луи де Роган по совету графини де Ля Мот купил для Марии-Антуанетты безумно дорогое ожерелье, в котором Людовик XVI супруге отказал. Де Ля Мот исхитрилась и ожерелье присвоила, кардинал не смог выкупить покупку и попал в Бастилию.

Его делом занялся суд парламента, известный под названием «Огненной Палаты», ибо когда-то здесь вершились дела при свете факелов, а осужденные чаще всего попадали на костер. Здесь рассматривались случаи особой государственной важности, вроде дела столетней давности об отравительнице многих членов своей семьи маркизе Бренвильо. В те годы Людовик XVI, оберегая королевскую фаворитку маркизу де Монтеспан, замешанную в деле, суд распустил, предосудительные бумаги изъял, собрал судей вновь и лично утвердил приговор о сожжении двух знахарок и примерном наказании поставщиков фармакопеи, в том числе ядов.